Что они вкололи перед тем, как выпустить сюда? Невозможно же такое, как бы не болели мозги разработчиков.

Воет еще один ифрит, и еще... По одному на каждого из участников смертельной дуэли посреди умершего английского парка Лабиринта.

Пригнуться, пропустить над собой ревущую жаром и ненавистью рыже-черную комету с жирным черным шлейфом, стелящимся за ней. У Ганеши четыре ствола и хватит зарядов, подстегивающих и заставляющих двигаться. Ноулз, хренова зеленомордая сволочь, никаких моральных трат. Это просто борьба за выживание. А уж придешь ли ты в себя, вынырнув из вирт-капсулы или сдохнешь здесь... это все равно.

Погнали!

Земля жирно хватает подошвы и чавкает, не желая выпускать. Прыжками вверх, пригибаясь и всматриваясь, вслушиваясь, внюхиваясь. Ноулз пахла резким потом и корицей, перемешанной с жимолостью. Чертовски странный выбор, но невозможно не узнать даже издалека.

У наемницы на ногах мягкие сапоги-чулки, с плотной гибкой подошвой. Она-то сможет почти скользить, не выдавая себя ни звуком. Будем охотиться по нюху. Растешь, братишка, прокачиваешься. Сколько очков влетело перед началом этой фантасмагории? То-то, внимания не обратил. Да ты просто Рэмбо, мать твою, натурально – Джон Чакноррисович Рэмбо.

Ганеши поворачивался на своей колонне. Гомонила толпа наверху, любуясь нами через мутные стекла, делая ставки и желая увидеть что-то эдакое. Ублюдки, крошить вам зубы, игроки... Поиграл бы с вами там, в реале.

Сколопендры играли в салки по стенам, перебираясь на горбатые стены Лабиринта. Шелестели чернильно-блестящими сегментами гибких тел, пропадая и устремляясь то ли ко мне, то ли к Ноулз. Мухоловки плевались каплями ядокислоты и тянулись от стен, вырастая в длину, шевеля мохнатыми стеблями как уродливо мутировавшие анаконды. Вьюнки с розами тихо стелились все ближе и ближе, явно желая охватить ногу, стиснуть, заставить притормозить.

Оставалось только скакать по паромобилям и мохнатым перемычкам причудливо изломанных коридоров, перепрыгивая со скрипящей и плюющейся рыжей пылью крыши на зеленовато стреляющий пыльцой гребень. И втягивать, втягивать глубже сырость и затхлость, ища нотку сладкой свежести. Ноулз. Эх, красотка, зря ты вцепилась в неизвестного тебе дурня, пролезшего в район Каппа.

Ее "краш" грохнул совершенно не там, где казалось. И никакого запаха, кроме рези пороха и моей собственной сетевой плоти, вспоротой касательным, не чуялось.

Здоровье: 80%

Чертова зеленомордая сука!

Она промелькнула в просвете, шарахнувшись от ответного выстрела. Заряд разнес алебастровую статую сатира, дерущего раком деревянную нимфу и вспорол мох изумрудной перегородки. Черт, моя прелестница измазалась в каком-то дерьме, став серо-бурой и воняющей тиной. Или это такой подарок ее района, природный камуфляж, оказавшийся как нельзя кстати?

Банджо изменило звук. Ганеши притоптывал ножищами по камню колонны, пуская трещины и задавая затягивающий ритм. Звенели на появившемся сквозняке перья на крыльях лат парня с башкой Дьябло. Гудело сверху низкими басами, превращаясь в "Шлюх Вавилона" Tiamat. Старая мелодия растекалась отравленным медом, наполняя все вокруг обманчивыми ненужными звуками и заставляя впадать в странно-рваный ритм.

"Краш" выпалил еще раз, разнеся в труху решетку паромобиля, украшенную улыбчато-зубастыми мордами Дагона и его детей. Ноулз отпрыгнула, понимая, что попала на прицел. Но мой палец успел раньше.

Руку почти рвануло назад отдачей, но попал, попал!

Ноулз вскрикнула, получив стально-жадный поцелуй в плечо. О-о-о, милая, в обычной жизни тебе оторвало бы нахер руку, и ты сдохла за пяток-другой секунд тупо от болевого шока и кровопотери. А тут, надо же, Фортуна лишь скинула тебе двадцать процентов с жизни.

Радуйся, милаха, у тебя куча шансов.

Ганеши ради веселья засадил в каждого из нас по заряду-ифриту. Мой почти мазнул по макушке, все неистраченную злобу подарив медной статуе Санта-Клауса, рубящего ослика и волхвов на рождественский рулет. Статуя загудела, оплывая свечой. Ноулз же заорала подстреленным зайцем "эйДокчтозадела!!!" и всхлипнув в конце. О да, солнышко, у тебя все меньше единичек здоровья. Это хорошо, это нормально...

Стоять! Куда ты побежала?!

А-а-а... Ее зацепило не только ифритом. Ей досталось от мухоловки. Вся серо-бурая каша, покрывавшая с ног до головы, сползала, шипя потеками крови. Зеленая, как могла, бежала в сторону. Насмешка... Сторона алела надписью выхода. Сколько же у нее осталось, что та решила попробовать удрать и положиться на милость хозяев?! Зря...

Автоматон сыграл первые риффы Enter Sandman.

"Краш" рявкнул три раза подряд. Спина, спина, голова. Только так ты точно добьешь врага... Когда увидишь, как разлетается ее... или его, фиолетово, черепушка. Вот такая вот не особо сладкая и какая-то ни шиша не благородная победа. Только, да-да, и я не Ланселот Озерный. И Библик ни фига не олимпийский турнир.

Получено: тридцать золотых

Получено: 25 очков опыта

Получено: недоступно

Все, дамы и господа... выигрыш за мной. Выпускайте. Мне пора делать свои дела. Точно вам говорю.

А?! Что за хрень?!

"Мотылек" ударил разрядом. Зеленой рогатой молнией, прошедшей почти по мне. Но почти не считается.

Прыжок в сторону, финт тесаком, ни шиша не предназначенным для фехтования. Только деваться некуда. Зеленая молния бьет со второй руки, шипит змеей, желающей жрать. Или тупо убить. Разряд бьет в полированное лезвие, выжигает черную канавку-след. Хренова электролитическая гравировка.

Повреждение оружия: 10% Ресурс оружия: 75%

Блестит малахит разгорающейся призмы на предплечье гада. Трещит воздух, собираясь рядом с оружием врага стаей бирюзово-яшмовых светляков. Финт, тесак через плечо назад, закрывая спину, вольт на ноге, оттолкнуться от кирпича стены, прыгая в сторону и прогибаясь кошкой.

Разряд жалит рыжую кладку, явно не умеющую отвечать. "Мотылек" задирает голову, таращась единственным оком за мной, пролетающим над его головой. Поднимает вторую руку, уже гудящую и светящуюся вновь зарядившейся батареей. Шиш те с маслом, падла, на... получи, фашист, гранату!

Визжит и щелкает подвижная часть объектива, растущего из рожи "мотылька". Одна линза торопливо меняет товарку, поспевая за молниеносно сменяющим друг друга хромированным кольцам, вращающимся со звуком дрели. "Мотылек" тянется, тянется, тянется за черно-белыми ромбами живой молнии, летящей над его головой. И последним видит блеск стали чудовищного тесака, с хрустом входящим прямо в маску странного охранника Железяки.

Искры брызжут фейерверком. Закипает, вылетая вверх, густая белая паста, рвущаяся из рассеченной резины, плоти, костей, металла и чего там еще напихали существа, так жаждавшего укотрупить Ловкача, забредшего внутрь.

Приземлиться, выдохнуть, развернуться. В одну сторону, в другую, никого не увидеть, замереть, превратившись в слух...

Так... так... так... капает вода.

Шшших... шшших... механизмы гудят отовсюду, но приглушенно и далеко.

Пффф... рвется где-то пар, перебродивший в котле.

Странное место, мать его.

Никого. Так, собраться. Заняться вражиной. И мародерством. Больше ничего не остается. Итак, что тут?

Информаци…

Вам доступны…

Да к черту вас, сам разберусь, не маленький уже.

Удача, удача, мать твою ветреную девку!

Никелированная застежка и темная кожа поверх легкого прочного металла корпуса. Универсальная аптечка, вот что это. Два шприца с голубоватой жидкостью, закрепленные так, что не разбить. Несколько красных пилюль, тут же подсвеченных другом-курсором как стимуляторы. И... Желтая да сладкая, как грех и дорогая, как путь к свободе, таблетка регенерации. Ты моя прелесть...