– Я не курю, – ответил ошеломленный мальчик.

– Это даже не сигареты! Предпочитаю не знать, что это за зараза.

– Но мы не курили…

– Тогда, может быть, расскажете мне, откуда там взялись ваши следы? – спросил Ромашка, раскладывая на столешнице несколько фотографий. На грязном полу были отпечатки ботинок и три затоптанных окурка. – Отчетливо видно, что вы долгое время крутились посредине туалета. Что можно там делать утром в семь сорок пять? Посмотрите сюда, – директор обличающе указал на одну из фотографий. – Хорошо видно, что это ты затоптал окурки.

Феликс заколебался. Он мог бы рассказать про гигантскую мухоловку, но тогда выдал бы Бутлера. Мальчик не хотел этого делать.

– Эти окурки лежали на полу и дымили. Мы их погасили, – признался он.

– Милый мальчик, я не знаю человека, который по своей воле гасит чужие сигареты.

– Значит, меня отчитывают за то, что я воспитанный? – возмутился Феликс. – Правилами не запрещено затаптывать сигареты! Даже предписывается заботиться о порядке на территории школы!

– Покажи, что у тебя в карманах, – потребовал директор.

Феликс неохотно выложил на стол содержимое всех карманов.

– Ага! – победно воскликнул Ромашка, вытаскивая из вороха мелочей металлическую зажигалку. – Зачем тебе зажигалка, если ты не куришь?

– Мне трудно сейчас сказать, но иногда она может пригодиться…

– Я не вижу ни одного другого объяснения, зачем ученик носит зажигалку в школе!

Из-за дверей, что соединяли кабинет с приемной, раздался приглушенный звонок телефона.

– Там отчетливо видны отпечатки ботинок вашей троицы, – произнес директор, – и большие ботинки на плоской подошве. Это, наверное, дилер. Если расскажете, кто он, возможно, я не буду таким суровым.

Друзья молчали, а телефон продолжал звонить. Хеленка не могла поднять трубку – свежий лак на ногтях еще не высох. Ромашка грозно посмотрел на двери и стиснул кулаки.

– Ты, наверное, давно куришь, – обратился он вдруг к Нэту, который выпрямился, словно его ударило молнией. – Ты слишком худой, и волосы у тебя такие… странные.

Нэт не мог сказать ни слова. Он хотел пожать плечами, но из этого вышло какое-то дерганье.

– Ну вот… – Директор укоризненно покивал головой.

– Извините, но мы ничего плохого не сделали, – отозвался Феликс. – Фотографии доказывают только то, что мы были в туалете. А это не запрещено.

– Да-а-а? А теперь ты, юная леди, – Ромашка указал пальцем на Нику, – объясни мне, что ты делала в мужском туалете.

Ника растерялась. Она открыла было рот, но тут же закрыла. Девочка тоже не хотела рассказывать правду, а ничего другого с ходу не могла придумать. Телефон наконец перестал звонить.

– Эти фотографии доказывают только то, что там были ее ботинки, – хрипло проговорил Нэт внезапно появившимся голосом.

Ника закрыла глаза, чувствуя, что сейчас начнется. Оно началось: Ромашка покраснел и вскочил с кресла.

– Довольно! – рявкнул он, грозя пальцем. От возмущения его голос стал писклявым: – Вы отстранены от занятий. Завтра на большой перемене жду вас вместе с родителями! А сейчас вон из моего кабинета! И из школы!!! А ваши вещи останутся тут… до выяснения обстоятельств!

Ребята сорвались с дивана, выскочили из кабинета, вылетели из школы и остановились на тротуаре.

– Ну он и взбесился. – Нэт спрятал в карманы трясущиеся руки. – Он же не вышвырнет нас? Наши предки платят взносы!

Друзья переглянулись, не зная, что сказать.

– Идемте в «Лишние калории», – предложил Феликс. – Немного придем в себя.

Они перешли улицу, за дверью с маленькими цветными стеклами оказалось уютное помещение. Темные деревянные панели, пастельного цвета обои и маленькие лампы в абажуре придавали интерьеру вид английского клуба. Это было подходящее местечко для того, чтобы успокоиться. Госпожа Бася, хозяйка кафе, улыбнулась им и бросилась готовить горячий шоколад.

– Ну ты, благородный, – Нэт покачал головой, как только они уселись за свой любимый столик в дальнем углу. – Бутлера же не выгоняют. Можно было обо всем рассказать. У него отобрали бы только его чудовищ.

– Как-то… не смог, – признался Феликс. – Ты ведь тоже не рассказал.

– У меня случилось короткое замыкание в мозгу и не получилось ничего выдавить.

– Ну а потом, когда уже выдавил… – вздохнула Ника.

Нэт уставился в стол.

– Но чтобы Четверг устроил нам такое… – буркнул он.

– Это не его вина, – возразила Ника. – Он только собирал улики.

– Хоть бы журналистка ни про что не узнала, – проговорил Феликс. – Тогда бы у нее точно была сенсация.

– Меня вот интересует, когда мне вернут компьютер? – пробормотал Нэт.

Госпожа Бася подошла к столу с подносом и поставила перед ними чашки с горячим шоколадом.

– Что за лица, – удивилась она. – Проблемы?

Друзья уныло кивнули. Госпожа Бася была необычайно милой. Длинные светлые волосы доставали почти до пояса и контрастировали с черным свитером и черной юбкой. У Феликса такие волосы всегда ассоциировались с ангельской добротой. Когда он был маленьким, у мамы была именно такая прическа. Потом она постриглась, стала большим начальником, и уже никогда ни на что у нее не было времени.

Бася посмотрела на ребят, ожидая их рассказа.

– Вы все равно не поверите, – отозвалась наконец Ника. – Вчера вечером я бы сама не поверила в такое.

– Так или иначе, дайте знать, если понадобится какая-нибудь помощь, – улыбнулась друзьям Бася и ушла, чтобы принять заказ от нового посетителя.

Вдруг на край столика села черная бабочка. Она медленно взмахивала крыльями и шевелила усиками. Ника вздрогнула.

– Это всего-навсего черная бабочка, – сказал Нэт, – не Дарт Вейдер или всадник без головы.

– Это первая бабочка, которую я увидела этой весной, – грустно пояснила девочка. – Какого цвета крылья первой бабочки, таким будет все лето.

– Скорее всего, ты уже видела других, – поспешил успокоить ее Феликс. – Белых или золотых…

Ника покачала головой:

– Бабочки Бутлера не считаются.

– Да ладно, – протянул Нэт. – Ничего страшного. Придумаем какое-нибудь оправдание нашего присутствия в сортире. Придем с родителями. Я надеюсь, хотя бы они нам поверят…

И только сейчас он понял, что это означает. Понял это и Феликс. Они со страхом посмотрели на Нику. У нее не было родителей, Ника была сиротой. Она скрывала это, чтобы иметь возможность ходить в их школу.

Губы девочки задрожали, она готова была разрыдаться. Ника вытерла слезы, которые потекли по щекам.

– Они исключат меня и отдадут в интернат, – прошептала она. – А ведь так долго все получалось…

Маленький робот, благодаря которому искусственный интеллект Манфред принимал активное участие в жизни семьи, поздоровался с Нэтом на пороге дома. Робот двигался на четырех независимо закрепленных колесах. На этих шасси стоял серебристый корпус, который венчали две камеры и микрофоны. Игрушка была размером с маленькую собачку, но все же давала Манфреду определенную свободу.

– У тебя грустное выражение лица, – Манфред посмотрел на мальчика объективами камер.

– Откуда знаешь?

– Я научился распознавать человеческие эмоции на основании мимики.

– Это что-то новенькое.

– Было нелегко, – признался Манфред, направляясь за Нэтом в его комнату. – Я наблюдаю за людьми на пешеходных переходах.

Манфред был компьютерной программой, ИИ, созданной Нэтом и его отцом для управления сигналами светофора в Варшаве. Как компьютерная программа он мог быть во многих местах одновременно, чем постоянно пользовался, помогая Нэту и его друзьям выпутываться из разных ситуаций. В конце концов, следить за светофорами довольно нудное занятие.

– Должен признаться, это не так уж просто, – теперь голос Манфреда звучал из динамика компьютера на столе в комнате Нэта. – Но я уже могу распознать настроение людей, которых хорошо знаю.