Сарек же только недоуменно глянул на протянутый диплом с отличием, и велел не мешаться под ногами.

Спок вздохнул, покачав головой. Такое поведение отца не вписывалось ни в один просчитанный алгоритм, и он никак не мог понять, что он делал не так как должно. Раньше Сарек был недоволен тем, что он выказывает недостаточную рациональность. Но теперь-то подобной проблемы больше не было. Так в чём же дело? Отчего отец вёл себя так?

Маленький вулканец провёл весь вечер в размышлениях, строя и опровергая различные теории. Наконец, вспомнилось, что с момента ухода ko-mekh Сарек так ни разу и не назвал его sa-fu, только i’khaz’el. Спок задумался, снова воспроизводя в памяти все взаимодействия с отцом. И правда. Отец звал его исключительно «мальчик». Желал подчеркнуть его незрелость?

Маленький вулканец нахмурился, высчитывая вероятность подобного и только кивнул, придя к выводу, что, это было вполне вероятной причиной их семейного разлада. Через час, оставив на видном месте падд с запиской для отца, мальчик вышел из дома, направляясь в противоположную от ШиКара сторону. Если отец считал его недостаточно взрослым, чтобы принять как своего сына, то возможно он сменит мнение после того как он, Спок, пройдёт kahs’wan. Вопрос в том, хватит ли положенных семи дней, чтобы убедить отца, или всё же лучше увеличить срок до четырнадцати?

““““““

Спустя двое суток пути Спок углубился в необитаемую местность примерно на 200 километров. Наконец, он добрался до скалистой местности. В одном из пологих склонов мальчик обнаружил пещерный отнорок, в конце которого бил небольшой чистый ключ, и решил остаться там.

Стоя на камне, оглядывая свой будущий дом на ближайшие 336 часов, мальчик погрузился в созерцательный транс.

Пустыня T’khasi была прекрасна.

Море багряно-алых кипящих дюн колыхалось от дуновения ветра и волнами накатывало на огромные скалы, тут и там вздымающиеся вверх. Закатное и рассветное солнце напоминало сказочный мираж, и жёлтые облака в антрацитовом небе навивали умиротворение.

Встрепенувшись, маленький вулканец усилием воли вырвался из охвативших его переживаний и отправился обустраивать себе место будущего ночлега.

Невысокие растения тихо шелестели, когда Спок осторожно обламывал сухие ветви, чтобы развести огонь. Барханы, казалось, пели ему какую-то свою песню на непонятном диковинном языке, когда мальчик, опустился на прогретый валун, чтобы погрузиться в медитацию.

Определённо, пустыня была прекрасна. Так почему же его сородичи так неохотно остаются здесь в одиночестве?

«Пустыня не принимает тех, кто относится к ней без должного почтения», - подсказала память kholinari. - «Она может сурово покарать за безалаберность и нерасторопность».

Вдохнув полной грудью, мальчик закрыл глаза, погружаясь в свое подсознание. Перед уходом из дома он просмотрел несколько книг. Теперь настало время изучить их досконально.

Потекли дни. Днём мальчик медитировал в нише в скале, а вечером, когда Las’hark уходил за горизонт, шёл собирать съедобные коренья и листья, исследуя местность вокруг своей стоянки, двигаясь постепенно расходящимися кругами.

Вернувшись с одной из таких прогулок, Спок нерешительно замер перед входом в свою нишу. К ней вела цепочка больших следов какого-то животного. Осторожно, стараясь не шуметь, мальчик пригнулся, всматриваясь в отпечаток лапы.

- Уррр, - раздался рокочущий рык прямо у него над головой.

Медленно Спок поднял голову и встретился взглядом с ядовито-желтыми глазами на чешуйчатой кошачьей морде. Перед ним, на камне где мальчик обычно медитировал, стояла и била себя по бокам хвостом молодая ле-матья. Судя по мглистой шкуре без единого развода - самец.

Спок осторожно, стараясь не делать резких движений, сделал шаг назад, ещё и ещё один, а затем развернулся, и побежал в сторону скал, туда. Где у него был шанс спастись, протиснувшись в какую-нибудь узкую расселину.

С яростным рёвом, скребнув когтями по камню, ле-матья рванула за ним, сливаясь с кустарником и почти не задевая траву и песок. Скачок, и хищник вспорол землю рядом с ногами мальчика. Запнувшись, вулканец полетел на землю, кубарем покатившись по каменистой насыпи. Чешуйчатый кот прыгнул следом, скользя и перебирая лапами, разъярённо завывая.

Приземлившись на спину Спок попытался отползти; лапа с острыми как бритва когтями полоснула воздух в миллиметре от его лица. Не вполне осознавая, что делает, мальчик вскинул руку и, хлопнув ле-матью по морде, мысленно закричал:

«Kroykah!»

С невнятным мявом кот приземлился на задницу, мотая головой. Судорожно втянув носом воздух, Спок не мигая уставился в желтые глаза.

- Мя? – прозвучало как-то жалобно.

Лежащий на спине вулканец моргнул, приподнялся и, теперь уже намеренно, осторожно потянулся рукой к морде зверя. Ле-матья мотнула головой, но не отстранилась, и в голове мальчика замелькали образы:

Мать… Котята… Взрослый… Свобода… Ночь…Охота… Рана… Лапа… Боль… Пустыня… Опасность… Окраина территорий… Вода… Запах… Чужак… Опасность… Добыча…

Погоня… Боль… Непонимание…

Осторожно скосив глаза, Спок уставился направо вниз. На передней лапе и впрямь был длинный глубокий порез. Сосредоточившись, мальчик подумал:

Рана… Страх…?

Рана… Слабость… Изгнанник…– пришёл незамедлительный ответ.

Изгнанник…?

Не боец… Нападение… Слабость… Враг… Проигрыш… Обезопасить…

Открыв глаза, мальчик задумчиво уставился на пустынного кота. Только что утверждение, что лематьи являются не более чем хищниками, движимыми основными инстинктами, потерпело сокрушительное фиаско. Зверь был так же разумен, как и сехлаты, и более того, мыслил пусть и примитивно, но вполне связно. Вулканец нахмурился, и прикусил губу.

Рана… Боль?

Чужак… Враг… Добыча! – оскалился кот.

Вода… Коренья и листья… Отсутствие боли… - предложил мальчик.

Чужак…

Союзник… - продолжил уговаривать Спок.

Союзник…? Прайд…?

Прайд… Помощь… Лечение…

Утробно заворчав, кот мотнул головой, сбрасывая руку вулканца, и потянулся усатой мордой вперёд. Спок застыл, стараясь даже не дышать, когда ле-матья, приблизившись вплотную, нависнув над ним, принялся обнюхивать его, а затем боднул его усатой мордой в плечо.

Потерявший равновесие мальчик снова упал спиной на каменную крошку.

- Урм? – не понял кот.

- Не так сильно, - вздохнул вулканец, осторожно отодвигая от себя огромную морду, и поднимаясь. Спину, пораненную падением, саднило, и мальчик, поморщившись, усилием воли заставил нервные окончания отключиться.

Кот подступил ближе и принялся потираться о Спока боками. Голова снова задела руку и вулканец услышал удовлетворённое:

Запах… Свой… Безопасно…

- Идём, - позвал вулканец, осторожно касаясь чешуйчатой холки, и начиная двигаться в сторону стоянки. Ле-матья послушно потрусил следом.

Приведя одежду в относительный порядок, мальчик принялся обрабатывать рану зверя.

- Врррр, - с шумом выдохнул кот, когда вулканец потянулся к лапе. Спок мгновенно отдёрнул руку.

- Не рычи, - отозвался он. – Знаю. Что больно, но потерпи. Через несколько дней даже следа не останется.

Промыв порез, и вынув попавшую туда каменную крошку, Спок разжевал несколько листьев, обладавших лёгким заживляющим и обезболивающим эффектом, и приложив получившуюся кашицу к ране, осторожно перемотал куском ткани, который оторвал от подола робы.

Ле-матья недоверчиво обнюхал новшество, но срывать повязку не стал, и на том спасибо.

- Сниму через день. И дальше заживать будет само, - настороженно пояснил Спок, в ответ на недовольный взгляд желтых глаз. – Снова будешь охотиться в глубине пустыни.

Вот только, уходить спустя пару суток, освобождённый от повязок кот не пожелал. Оставшиеся девять дней, из опущенного на kahs’wan срока ле-матья не отходил от вулканца ни на шаг, то следуя за ним попятам, то обгоняя мальчика и возвращаясь, если Спок отправлялся исследовать территорию. Даже во время ночёвок кот устраивался неподалёку.