- Я не понимаю, - растерянно проговорил мужчина. – Как?

- Есть ли шанс, что Спок уже изучал это в вашей школе или читал об этом в какой-нибудь книге до того, как впал в такое состояние? – серьёзно спросила Кэя.

- Нет, - отрицательно покачал головой вулканец. - Я более чем уверен. Программа наших школ. Конечно опережает вашу, земную, но не на столько, чтобы давать высшую математику без предварительного базиса. И книги… Я просмотрел как-то его учебный падд. Тоже нет.

- Ну вот, а вы уже сочинили и приписали сыну умственную отсталость, а то и вовсе состояние овоща.

Вулканец поджал губы.

- Кроме того, - внезапно Кэя Рейль встрепенулась, указывая куда-то в сторону. – Взгляните-ка туда!

Сарек развернулся и нахмурился. На скамье, где сидел Спок сидел теперь еще и какой-то бородатый мужик. На поверхности перед вулканцем и человеком лежали ручки, камешки, вытащенные из цветочных кашпо неподалёку и пластиковые стаканчики. Время от времени Спок поднимал руку, касаясь какого-нибудь из предметов, и мужчина передвигал его, туда, куда указывал мальчик.

- Чарльз Ромфри, - психиатр тонко уловила недовольство вулканца. – Гроссмейстер, финалист предыдущего конгресса. Здесь в качестве благотворительной акции.

- Это не объясняет того, что происходит, мисс Рейль.

- Да нет, как раз объясняет. Собственно, - улыбнулась Кэя, - можно поздравить вас с прорывом. Спок только что решительно опроверг все неутешительные диагнозы, которые вы себе напридумывали, Сарек.

- Поясните, - рвано выдохнул вулканец, мрачно косясь на мужика и сына.

- Присмотритесь, - мягко посоветовала психиатр.

- И что я должен увидеть?

- Не глядите на вид предметов. Просто задумайтесь, что вам это напоминает?

С минуту Сарек наблюдал, пытаясь понять. Наконец, на грани сознания сверкнула догадка.

- Шахматы, - выдохнул он.

- В точку. Спок впервые увидел процесс игры сколько… минут тридцать назад?

- Мгм.

- А теперь, играет с гроссмейстером и, гляньте-ка, выигрывает. Ну какой же он при этом отсталый в развитии?

- Выигрывает?

- На сколько я могу судить, да, - кивнула Кэя; шахматист озадаченно чесал в затылке, присматриваясь к импровизированному полю.

- Игра в поддавки? Не думаю…

– Ромфри известен тем, - перебила женщина, - что никогда и никому не поддаётся. Даже детям. Особенно детям. Считает, что так воспитает в них силу воли. Поэтому его не допускают до благотворительных матчей.

На лавочке Спок указал на пластиковый стаканчик, и Ромфри поднял руки, признавая поражение, затем принялся расставлять «фигуры» по новой. Круг начался заново.

- Имеет ли смысл завести дома набор шахмат? – растерянно спросил Сарек, неуверенный буквально в каждом действии.

Кэя Рейль рассмеялась.

- Конечно, Сарек. Но я бы посоветовала электронные, а не обычные. У вас не всегда будет время играть с мальчиком, а компьютер прекрасно справится с задачей.

Вулканец кивнул, показывая, что принял к ведению, и умолк, пытаясь собраться с мыслями.

- Доктор Рейль, скажите честно, есть ли шанс, пусть и малейший, всё исправить? Хоть как-то расшевелить его? Вернуть к нормальной жизни? – решился мужчина задать мучивший вопрос. – Или, то, что есть сейчас, это максимум?

- Сарек, - вздохнула женщина. - То, что случилось: потеря матери, затем сильное эмоциональное потрясение на почве убийства, а потом и ваше… отсутствие, загнали его в скорлупу, но не лишили разума. Ваш сын всё еще там. Боится выходить, да. Но он никуда не делся. Просто… подглядывает за миром через крохотную щёлку.

- Он не слышит узы.

- И не услышит, если я правильно понимаю природу ваших телепатических связей.

- Почему?

- Представьте, что вы в комнате с окном, - Кэя развела руки в стороны, очерчивая пространство. - И вот вы слышите, что вас зовут. Вы выглядываете в окно и получаете в лицо, допустим, горстью песка. Не смертельно, но неприятно, согласны?

Вулканец кивнул.

- Вы возвращаетесь в комнату, приводите себя в порядок и вас снова зовут. И всё повторяется. На какой раз вы перестанете выглядывать в окно и верить зовущему?

Сарек понуро опустил голову. Пример очень хорошо донёс информацию, о которой он до этого даже не задумывался.

- И как теперь быть?

- Не паниковать и продолжать в том же духе, - улыбнулась Кэя. – В какой-то момент, вы снова уговорите его «выглянуть», и вот тогда, не ошибитесь.

Со стороны раздался возмущённо-радостный возглас: Спок в очередной раз обыграл гроссмейстера. Мальчик сложил руки на коленях, равнодушно глядя сквозь мужчину. Ромфри хлопнул себя по коленям, от души расхохотавшись. Казалось, они прекрасно друг друга поняли.

- Скажите, - вырвал вулканца из размышлений голос психиатра, - а у вас практикуется игра на музыкальных инструментах?

- Да… - моргнул Сарек, не вполне улавливая к чему такая быстрая перемена темы. – Ка-атира – наш вид арфы.

- Вот и приобретите её сыну, - кивнула Кэя. – Музыка всегда благотворно сказывалась на работе разума.

- Я боюсь, это невозможно, - помрачнел Сарек.

- Отчего же?

- У Спока повреждена кожа ладоней. В пять лет произошел несчастный случай. Она стала нечувствительной, а для игры на ка-атире это определяющий фактор. Он просто не сможет извлечь хоть какие-то приемлемые звуки.

Женщина с покачала головой.

- Нет возможности пользоваться вашим музыкальным инструментом, подберите любой другой. Желательно струнный и щипковый, чтобы мальчик всё же нарабатывал мелкую моторику. Допустим, даже скрипку. Красиво звучит, не проста в обращении – это даст ему пищу для ума.

- Я понял… Спасибо…

- Пожалуйста, Сарек, - доктор Рейль солнечно улыбнулась. – я буду ждать от вас хороших вестей.

““““““

В тот же вечер Сарек привёз из магазина музыкальных инструментов скрипку. Тонкая, легкая, белого цвета, по форме напоминавшая срез спиралевидной ракушки электрическая красавица, лёжа в черном раскрытом футляре, заняла свое место в изголовии кровати Спока.

Сарек принялся терпеливо ждать.

Сын не обращал на новшество никакого внимания, заполняя маленькие клетки тетрадных листов рисунками из вычислений или осторожно касаясь тонкими пальчиками экрана падда, раз за разом обыгрывая компьютер в шахматы.

На четвёртый день мужчина не выдержал.

- Ох, Сарек, - ну откуда бы ему знать, что это такое? – незлобно засмеялась в трубку доктор Рейль. – Вы бы хоть ему видеозапись показали, что ли.

Вулканец почувствовал, что от стыда у него позеленели кончики ушей. Мысль о том, что Спок может вообще впервые в жизни видеть этот предмет, и даже не знать, что это музыкальный инструмент как-то не пришла ему в голову.

Повесив трубку, вулканец осторожно вошел в комнату сына. Спок размеренно чертил в тетради; телевизор на стене вещал что-то про культуру бетазоидов.

На появление отца мальчик не отреагировал ни как. Подняв пульт, вулканец некоторое время возился с настройками каналов, и, наконец, найдя то, что требовалось, осторожно отступил в сторону, притаившись у порога.

Густые, стремительные звуки скрипки заполнили комнату.

(Подсказонька: Lindsey Stirling feat. Lzzy Hale - Shatter Me)

Спок моргнул. Карандаш замер над бумагой не доведя цифру.

Сарек затаил дыхание.

Маленький вулканец поднял голову и уставился на экран, где кружилась в танце, аккомпанируя себе какая-то земная дива 21 века. Остроконечное ушко заинтересованно дёрнулось.

Тридцать минут и пятнадцать композиций спустя Спок повернул голову в сторону футляра, уставившись теперь уже на него.

С замиранием сердца Сарек наблюдал как сын неуверенно протянул маленькую ручку и осторожно огладил отозвавшиеся немелодичным скрипом струны.

Рука отдёрнулась. Тонкие бровки сошлись на переносице. Серо-карие глаза из-за стёкол очков посмотрели на инструмент как-то укоризненно.

Спок снова развернулся к экрану, потом обернулся к скрипке. Узкая ладошка уверенно сомкнулась на грифе и потянула инструмент на себя.