— И устроил бы! — восклицает Джеймс. — Нечего вести себя с людьми, как с мусором.

— Довольно, Джеймс, — буркает Нат, вручая Элис кружку с ароматным ромашковым чаем. — Не теряй статус второго адекватного человека в этой комнате.

— И да, нож я не разрешил бы, — отвечает капитан, хлопая возлюбленного по плечу. Барнс закатывает глаза, отчего Элис улыбается.

Девушка переглядывается с Питером, и он одобрительно кивает, словно передав ей какой-то знак и позволив что-то сделать. Элис поджимает губы и поворачивает голову в сторону Лафейсона, и отставив чай, приготовленный Наташей, на столе, берет его за руку и куда-то тащит. Локи, кажется, в замешательстве, но, может быть, понимает, к чему Роджерс ведет. Блондинка тащит его на крышу — то место, с которого они когда-то не досмотрели рассвет, но всё-таки, это была очень старая и глупая детская обида — в мире есть ещё больше прекрасных мест, которые Элис мечтает посетить в компании с Локи. Отдалившись ото всех и всего, Элис становится напротив Локи, берет его за руки, и вздыхая, уверенно и в свойственной себе манере, смотря в зеленые глаза Бога из подлобья, говорит:

— Его высочество принц Асгардский, Локи Одинсон, Бог коварства и обмана, Ваше предложение сделать меня принцессой всё ещё в силе?

Он усмехается и, прижав к себе за талию, игриво отвечает вопросом на вопрос:

— А Вы на него согласны? — Элис несколько раз кивает, поглаживая его лицо большими пальцами. — Тогда в силе, принцесса Асгардская Элисса Патриция Роджерс, — Лафейсон утыкается лбом ей в лоб и трется кончиком носа о её нос.

Она снова улыбается, и кажется, внутри него будто что-то расцветает, когда она улыбается — он действительно понимает, что все те муки были не в пустую. Элис любила его, и никогда не переставала. Их история — и правда сказка. Просто сказка, в которую стоит поверить. И, скорее всего, вопреки всему, у неё будет счастливый конец.

***

— Ты ему очень нравишься, Уилл, — усмехнулась Элис, наблюдая за тем, как старый бигль ластится к Уильяму Максимову. Бакс ни разу не постарел за эти года и, кажется, стал ещё более резвым и приставучим, чем до этого.

Элис взглянула в широкое окно во всю стену, за которым происходил первый за десять лет «общий сбор» — но непринужденный, тихий и мирный, на котором обсуждается, в кой-то веке, не очередное нападение очередного плохиша на очередной клочок земли, а простые житейские проблемы. Роджерс замечает, что впервые видит их такими после вторжения Таноса, и она, откровенно, думала, что за это время они рассорились и возненавидели друг друга, взъелись с ничего, как бешеные лисы и больше не желают друг друга видеть. И она даже рада тому, что ошибалась.

— Тетя Элис! — восклицает Алекс Старк, врываясь в комнату с грохотом и шумом. Элис подпрыгивает, пересаживая Томаса, сидевшего у неё на коленях, на диван, к брату, и подходит к ней, боясь, что произошло что-то серьезное.

— Что такое, Алекс? — ласково спрашивает Роджерс, присаживаясь перед ней на корточки и кладя руки на плечи.

— Почему Локи не хочет носить меня на руках? — Элис выдохнула, понимая, что ничего серьезного тут нет. — Вас же носит.

Улыбнувшись, она переводит взгляд на стоящего за спиной у Алекс Локи. Она берет девочку на руки и с наигранным осуждением смотрит на принца Асгарда:

— Почему это Вы отказываете такой милой даме в её просьбе, Ваше высочество? — Роджерс усмехается, и Локи перехватывает Старк-младшую у неё из рук в какой-то нелюдимой спешке.

— Тебе нельзя таскать тяжелое, — в полголоса произносит он.

— Да ладно тебе… — Элис хмурится и поправляет лямки свободного зеленого платья.

— Это тебе, может быть, и «ладно», а мне — нет.

Девушка тяжело вздыхает и, разворачиваясь к нему спиной, направляется к близнецам, которые сейчас точно оторвут уши Баксу, или порвут её плюшевого енота, а она планировала его сберечь, так сказать, для будущих поколений. Она разнимает их, позволяя замученной собаке сбежать из этой комнаты к его хозяевам, и решает оставить их на Локи, пока она сама отлучится на улицу. Но долго Лафейсон с ними бы не просидел — тотчас, как Томас и Уильям коснулись его, Ванда подскочила и, приказав всем недвижимо сидеть, направилась в дом. Она пересеклась с Элис, её взгляд был обозленным и раздраженным, и, если её не сдержать, как минимум, Локи разорвет в клочья.

— Что такое? — спрашивает Элис, догоняя подругу, которая уже стоит напротив Лафейсона.

— Что такое?! Да что что… Он… Он…

— Ванда, он ничего даже не сделал, — Роджерс тяжело вздыхает, ведь это уже не в первый раз. — Просто присматривает за ними.

— Элис, я ему его детей не доверю, чего уж говорить о моих?!

— Тише… Всё нормально. Он безобиден. Хотел бы что-то сделать — давно бы сделал. Да, Локи?

Трикстер кивает ей, надеясь, что Ванда оставит его в покое.

— Ладно, хорошо, я поверю тебе. Но если что-то мне не понравится… — Максимова проводит по шее большим пальцем, намекая на то, что поводов ей лучше не давать. Когда она удаляется, принц Асград позволяет себе поделиться с принцессой язвительным комментарием:

— Как старшая сестра… — и Элис тут же расхохоталась, понимая, кого Локи имеет в виду.

— Она и есть почти старшая сестра.

Локи опускает голову, мотает ею и широко улыбается. Он смотрит на Элис — так же влюбленно, завороженно, как и в самый первый раз. Лафейсон поглаживает её пальцем по щеке, а она мурлычет, как котенок, и поднимает руку к руке Локи, чтобы сплести пальцы. Элис прижимается к трикстеру, скрещивая руки у него за головой, бросая взгляд на детей, которые, кажется, нашли неплохую компанию друг в друге. Элис касается носом его шеи, щекоча её ресницами, но что Бог улыбается и почесывает её подбородок. Её волосы всё ещё сладко пахнут лимоном, её руки всё ещё такие же нежные, а шрамы, оставленные на теле и сердце после того, как она десять лет провела в одиночестве и нелюбви, кажется, и вовсе прошли — все швы и склейки заросли, и никакой боли уже точно у неё не осталось.

Тяжело вздыхая, Элис задумывается о том, что чувствует себя на своем месте — словно всё вернулось к началу. Роджерс чувствовала, как всё её мечты воскрешаются, возвращаются к ней. Она словно снова вкушает жизнь и понимает, что без дорогих людей она и вовсе не жила… Её вовсе не тянет к своему прошлому: вовсе пропало желание лежать и смотреть в потолок, намеренно роняя всё из рук, чтобы оно двигалось само по себе. Элис ни разу не сожалеет ни о чем из всего того, что случилось. Всё, что ей нужно — это просыпаться и проживать каждый свой день так, как ей хотелось, желать доживать до завтра, и знание того, что рядом с ней никогда не будет одиночества, как кого-то третьего лишнего. Вот она, её судьба — быть счастливой, нужной и любимой, потому что она это заслужила. Её предназначение — гулять по Асгарду в свободных платьях, быть обожаемой народом и находиться рядом с людьми, без которых она не может представить себя. И никак иначе быть не может.