Вот только салют отдавать для меня стало пыткой. Четырёхпалая правая кисть ну никак не выражала желаемой боеготовности! Поэтому я старался куда-то забиться, спрятаться за спины одноклассников и не показать своего позора. Торжественное внесение школьного пионерского знамени в школьный актовый зал под звуки горна и барабанную дробь. Брр! Мурашки по телу от восторга и гордости за советскую державу. Повествую всё, как было, без преукрас и поношения! Конечно, ни о каких масонских символах и речи не было! Чувство принадлежности к чему-то великому и достойному, чувство общности так важны для подростка! Где всё это сегодня?

Отнять, опорочить, НЕ ДАВ НИЧЕГО ВЗАМЕН, создав вакуум, – это изуверство над детскими душами! Пустоты в Божьем мире не бывает, и она всегда чем-то заполняется! Сорвали галстуки, отняли флаги и горны – получили подростковую преступность, детскую проституцию, наркоманию и токсикоманию.

По-прежнему мне сильно портили жизнь приезды в школу стоматологов. Здесь было ещё хуже, чем в детсаду: они не просто осматривали и направляли в поликлинику для лечения – эскулапы в школе лечили и удаляли зубы. Надо было видеть, как, бледный, плёлся я походкой смертника в зубной кабинет по вызову – как на казнь.

То же было и с прививками. Отводы от вакцинации почему-то тогда не были в ходу. Помню, как в нашей школе умерла от поствакцинальных осложнений Оля М., с которой мы ходили в один детский сад.

Был ещё один яркий эпизод из моих отношений с медициной. Моя близорукость начала стремительно прогрессировать, и однажды в поликлинике окулист мне назначила подкожные инъекции экстракта алоэ и витамины В1 и В6. Купив в аптеке лекарства, мы с мамой вернулись в поликлинику. И тут меня объяла паника. Я убежал, спрятался за углом поликлиники и стал вслух МОЛИТЬСЯ ИИСУСОВОЙ МОЛИТВОЙ, которой меня научила бабушка. Крестился, взывал к небу, но, тем не менее, всё-таки меня обнаружили и я оказался в процедурном кабинете. Никакого ропота и обиды на Бога я почему-то не испытывал. С этого времени на все школьные годы эти препараты стали моими постоянными спутниками – по 30 инъекций на курс.

С теплом вспоминаю Пасху, когда все дети бабы Дуни с внуками собирались на её могилке на городском кладбище, а оттуда пешком шли к нам домой на пасхальное застолье. Пасха в те годы у меня ассоциировалась прежде всего с посещением кладбища и встречей с родными, а вовсе не с Церковью.

Большое влияние оказал на меня мой старший двоюродный брат Володя. Он был старше меня на шесть лет и усиленно тренировался тогда в секции спортивной гимнастики, будучи мастером спорта и постоянно участвуя в крупных соревнованиях. Он казался мне человеком-легендой. Господь одарил его способностью очень успешно преподносить себя окружающим, оказывать на них влияние – то, что называется харизмой. На школьной спортивной площадке во время наших прогулок он показывал мне трюки на турнике и брусьях, чему-то учил и меня. Я был просто заворожен им! Через несколько лет ему пришлось пережить крайне сложную полосу скорбей. Окончив медицинский институт, он, несмотря на свои космические высоты в спорте, оказался в качестве молодого специалиста в г. Бугульма в Татарии. Пытаясь удержаться на прежнем «чемпионском» материальном уровне при низкой зарплате начинающего врача, он ввязался в отношения с местной наркомафией и вскоре получил немалый срок в колонии строгого режима. Надо сказать, что испытание это он перенёс достойно. Выйдя из заключения, он женился, и сейчас Володя – высококвалифицированный семейный врач, отец двух дочерей.

Мы взрослели. Вот уже пришло время расстаться с Валентиной Александровной. Начались хождения по кабинетам, знакомство со многими учителями вместо одного.

Друзья позаписывались в спортивные секции, а меня врачи не подпускали к спорту из-за высокой близорукости. Маме удалось уговорить тренера принять меня в секцию настольного тенниса. Господь затмил разум участковому педиатру, и она, совершенно не представляя, что это за спорт, выписала мне справку.

С благодарностью вспоминаю моего тренера Леонида Даниловича. Сколько он сделал для меня в моей жизни! Наши отношения переросли в тесную дружбу, продолжающуюся и по сей день. Промыслом Божиим он тоже оказался в Церкви, пел на клиросе и даже был келейником у известного самарского священника. Каким-то чудом он оказался в самарском Свято-Георгиевском храме на моей иерейской хиротонии. Он не был профессиональным тренером, но чётко поставленная методика тренировки позволила достичь высоких результатов. И не только в игре, хотя наша команда и занимала третье место в миллионном городе. Он проводил с нами беседы, читал лекции о волевой подготовке спортсмена, каждый выходной вывозил нас на соревнования или на общефизическую подготовку на лыжную базу Старосемейкино или в Заволжье на остров Проран. Мне до сих пор неведомо, как, работая начальником отдела НИИ «Куйбышевдормаш» и находясь, как и многие из тогдашних советских интеллигентов, в духовном поиске в доступных пределах (чаще это были йога, оккультная мистика и т. д.), он сумел преодолеть в себе снобизм и прийти в православие. Несмотря на интерес к себе КГБ, Леонид Данилович продолжал своё занятие.

Как-то мама купила для меня профсоюзную путёвку в пионерский лагерь «Костёр» на окраине города. Хотя мне было уже 12 лет, я не осилил дотерпеть до конца смены: поступил по отработанной в детском саду схеме – ЗАБОЛЕЛ, и родители вынуждены были забрать меня домой. Помню, что не по мне было всё это: построения, совместные подвижные игры, столовая, вечерние забавы.

Как-то само собой я определился с выбором профессии. Всерьёз решил стать лётчиком. Горячо, до фанатизма изучал книги по устройству самолёта и пилотированию. Настольными книгами стали для меня «Вам взлёт» Анатолия Маркуши и «Цель жизни» великого авиаконструктора Александра Сергеевича Яковлева. Увы, из-за плохого зрения пришлось в 7 классе «переквалифицироваться» в автодизайнера. И опять: изучение устройства автомобиля, история автомобилестроения. Было решено поступать в Московский автодорожный институт. Постепенно приходило отрезвление. Какое-то время я «завис» и оставил свои мечты о профессии, хотя этот вопрос для подростка является не самым последним. Выбору помог случай.

Мой двоюродный брат Серёжа с рождения имел ложный сустав правой голени, из-за чего правая нога у него была на 10 см короче левой. В 15-летнем возрасте ему сделали операцию с установкой аппарата Илизарова для компрессионно-дестракционного остеосинтеза. Почти десять лет в общей сложности его лечили в клинике ортопедии. Мне приходилось чуть ли не ежедневно навещать его, проделывая неблизкий путь на трамвае с сумкой продуктов. БОЛЬНИЧНАЯ АТМОСФЕРА СТАЛА ДЛЯ МЕНЯ ПРИВЫЧНОЙ. Как-то помогая ему при перевязке, я очень ясно осознал, что это – МОЁ ДЕЛО. Сразу же все вопросы о профессии упразднились. БУДУ ВРАЧОМ! К тому же мой брат кумир-гимнаст учился к этому времени в медицинском институте.

В день рождения после окончания 7 класса родители мне подарили мои первые наручные часы. Даже название запомнил – “Cornavin” – нашего Куйбышевского завода им. Масленникова, одного из лучших заводов в СССР. Часы были его побочной продукцией, а основное направление – военное приборостроение. Почему такое странное название у часов – загадка! Не мог налюбоваться я ими на своей руке!

Пережил я тем летом ещё одно смиряющее свидание с медициной. У меня прогрессировала близорукость, и меня госпитализировали в областную глазную больницу с перспективой ужасной операции: вырезать с бедра кусочки сухожилья и вставить их за глазные яблоки. Теносклеропластика – кажется, так! Лазерной офтальмохирургии тогда ещё не существовало.

Мне было, как всегда, ужасно одиноко на больничной койке в палате как раз напротив операционной, откуда после хирургической экзекуции вывозили на каталке друзей по несчастью с наглухо забинтованными глазами. Опять молился, как мог, упрашивал Бога. Терпел многочисленные инъекции, в том числе под конъюнктиву глаза. На контрольном осмотре лечащий врач обрадованно заявила, что необходимость в операции исчезла, удалось достичь даже некоторого улучшения зрения. В больнице опять немного влюбился – в маленькую симпатичную медсестру. Прошёл дипломатично, как по лезвию бритвы, сквозь козни шпаны. В моей палате лежали для исправления косоглазия двое ребят с бандитского района «Металлург». По их милости чуть не лишился своих новых часов, но Господь опять защитил меня. Хотя был момент, когда судьба родительского подарка была, казалось бы, предрешена.