Уже давно его занимала история магии, которая даже сейчас казалась подростку обрывочной и какой-то до обидного незакономерной. Вот, скажем, Совет Лордов. С одной стороны крайне престижно в этом совете состоять, а с другой смысла в этом ноль. Даже сами волшебники признавали, что это какая-то отмирающая ужасно архаичная система, которая, по сути, никому не нужна, ведь есть министр. Далее сам министр магии. Почему, во имя Мерлина, самым могущественным лицом в магической Британии выбран министр? И когда вообще было решено, что управлять магами будет один единственный волшебник, которого вроде как выбирают голосованием в Визенгамоте? Если его избирают, то кто тогда его контролирует? Не похоже чтобы верховный суд магов Великобритании занимался законодательной или исполнительной деятельностью. Выходит, что министр магии обладает абсолютной властью? Или все же изначально его решения должны были рассматриваться в Совете Лордов? И отчего же не рассматриваются? И как вообще появился этот Совет? Назначали же их как-то раньше. И почему теперь не назначают, а только передают по наследству?

Одни вопросы.

До того, как волшебное сообщество погрязло в междоусобных склоках, условно разделившись на светлых и тёмных, был Совет Тринадцати Верховных Магистров, которые принимали решения, и Золотой Легион, который разбирался со всеми остальными вопросами. Вполне устойчивая система. Каждый из магистров имел право вынести на рассмотрение какой-либо закон, а остальные члены Совета Тринадцати могли проголосовать «за» или «против». Эдакая упрощенная версия маггловского парламента. Был Четырнадцатый Магистр, который вроде как ничего не решал, но единственный имел право начать военные действия. Жуткая ответственность, но, по-видимому, на эту должность избирался некто особенный.

Гарри качнулся назад, поставив стул на две ножки, и уставился в потолок.

Так может, именно эта структура со временем превратилась в Министра и Совет Лордов? Их сейчас, конечно, далеко не тринадцать, но все же… Магистров не избирали. Этот титул наследовали. А вот Четырнадцатый Магистр, как раз назначался раз в семь лет путем голосования. Довольно логично. А с учетом того, какой бардак творился в стране на момент образования министерства магии, становится понятно, почему впоследствии вся эта структура стала такой громоздкой и бессмысленной. Только никто почему-то не хочет ничего менять…

Поттер со вздохом посмотрел на фамильный гобелен. Непонятно только, что было до Совета Тринадцати. У волшебников вообще не было системы управления? Тогда каким образом она вдруг возникла практически из ниоткуда. Ведь ясно, что все эти магистры и лорды не из воздуха появились. Они и раньше были.

Вся эта непонятная, лишенная деталей и логики, картина в мыслях юноши напоминала некий круг, в середине которого зияла черная дыра. Но в центре должно было что-то находиться. Только что? Гарри досадливо скривился. Это походило на неполную картину, для завершения которой не хватает всего одного паззла.

Повздыхав немного, юноша решил подойти к вопросу с другого конца.

«Кто мог изначально создать сам титул «лорд»? — спросил он себя. — Кто был наделен достаточными полномочиями, чтобы произвести человека в ранг аристократа? Наделить его властью и землями, которыми тот потом будет управлять?»

Взгляд Гарри упал на имя Салазара Слизерина, медленно проследил за переплетениями многочисленных ветвей семейного древа и остановился на последнем живом представителе рода по мужской линии, возле которого была изображена коронованная змея. Единственная коронованная змея, если не считать самого основателя.

«Вот черт!»

Последний паззл плавно встал на своё место.

Глаза Поттера пораженно расширились.

— Я ПОНЯЛ! — заорал он, подскочив на месте от переизбытка чувств, и опрокинулся назад вместе со стулом.

От громкого вопля, разорвавшего умиротворенную тишину, Арчер чуть было не перевернул чернильницу на собственные записи и возмущенно воззрился на лучшего друга как раз в то мгновение, когда тот внезапно скрылся из его поля зрения, свалившись на пол.

— Ты жив? — сухо полюбопытствовал он со своего места.

Вместо ответа Гарри вскочил на ноги и чуть ли не в два прыжка оказался рядом с Томом, после чего схватил его за отвороты мантии, чтобы поднять на ноги и развернуть к себе лицом.

— Я всё понял! — снова завопил он.

Арчер поморщился, раздраженно пытаясь отцепить от себя внезапно спятившего друга. Сказать он так ничего и не успел, потому что Поттер продолжил голосить:

— Это был он! Он все начал! Он! У него такая же змея! Понимаешь?! Змея! Мы все гадали! А это было так просто!

— Да хватит орать! — рявкнул Том, стряхнув, наконец, руки Гарри. — О том, что ты рехнулся, я уже догадался. Теперь осталось понять почему.

— Да потому что мы идиоты!

— Лично я здесь вижу только одного идиота, — ядовито заметил Том. — И это не я.

— Ты даже не представляешь, что я сейчас узнал, — с благоговением выдохнул Гарри.

— Удиви меня, — с едкой иронией предложил юноша, поправляя мантию.

— Салазар Слизерин был королем магической Великобритании! — ухмыляясь от уха до уха, объявил Гарри. — А Гриффиндор, Хаффлпафф и Рэйвенкло первыми в истории Великими Магистрами, его ближайшими друзьями и советниками. Они не просто основали Хогвартс, Том. Они правили магической Британией!

— М-м-м, — скупо прокомментировал Арчер.

— А теперь угадай, кто является единственным наследником Слизерина сейчас? — в глазах Поттера пылал восторг.

— Гарр…

— Коронованная змея, Том! Только у тебя. Из всех наших предков только у тебя, его сына Анвияра и самого Слизерина! — торопливо говорил Гарри, не позволяя другу и слова вставить. — Она появляется только у законного наследника, а когда он умирает, титул переходит к его потомкам! Том, ты хоть понимаешь, что это значит?! Ты же король!

Арчер поперхнулся.

— Ты спятил.

— Нет!

— Да.

— Нет!!! — Гарри едва не подпрыгивал на месте. — Всё сходится!

Он потащил друга к фамильному древу и своему столу, на котором громоздились кипы исторических книг и его собственных записей. Некоторое время подросток торопливо разъяснял Арчеру ход своих размышлений, приводил всевозможные доводы и доказательства своей правоты, непрерывно тыкая пальцем то в одну книгу, то в другую, пока наконец Том не перестал смотреть на него, как на душевнобольного. Ещё некоторое время Арчер в задумчивости изучал всевозможные записи, листал древние фолианты и бросал на фамильное древо долгие оценивающие взгляды. Наконец, он повернулся к Поттеру.

— Ты ведь понимаешь, что только что обнаружил…

— Сенсацию? — перебив друга, восторженно подпрыгнул Гарри.

— Катастрофу, — спокойно закончил мысль Том.

— Почему? — подросток удивленно моргнул. — Никто же не знает кроме нас. А мы никому и не скажем! — Поттер почесал затылок, ещё больше взъерошив свою непокорную шевелюру. — Ну, по крайней мере, пока не поймем, как поступить с этой информацией.

— Не в этом дело, — скривился Арчер.

— А в чем тогда?

— А в том, что, если бы ты проследил чуть дальше за цепочкой собственных рассуждений, то понял бы, что есть хотя бы один волшебник, которому известно, кем был Салазар Слизерин.

— Дамблдор? — наугад предположил Поттер.

— Нет, идиот, — закатил глаза Том. — Это был тот волшебник, который когда-то, так же как и мы сейчас, смотрел на коронованную змею возле своего имени на этом гобелене и делал такие же выводы.

До Гарри, наконец, дошло.

— О… — постно прокомментировал он.

— Вот тебе и «о», — хмыкнул его друг. — И, по-моему, я только что понял, почему он пытался убить собственную дочь.

— И почему твои родители тебя спрятали, — помолчав, кивнул Гарри. — Они всё знали.

— Вот за них как раз я не ручаюсь, — Том пожал плечами и снова посмотрел на фамильное древо. — Возможно, им просто стало известно, что Волдеморт охотится за ними, но они не знали почему.