Дафна невинно хлопнула ресницами:

— Ни то, ни другое, — беззаботно пропела она.

— Вот как?

— Именно. Просто раньше я и не догадывалась, что у Грейнджер есть вкус.

— Потому что она магглорожденная? — с едва заметной ноткой враждебности уточнил Поттер.

Слизеринка закатила глаза.

— Нет, Гарри, потому что она все время выглядит так, словно в жизни зеркала не видела! — простонала Гринграсс. — Это же почти преступление для девушки так наплевательски к себе относиться! Тем более, когда она от природы не обделена привлекательностью! — Дафна двумя руками вцепилась в его рукав, округлив глаза: — Ну посмотри же на неё, Гарри! — сокрушалась она. — Какая хорошенькая! Почему она всегда так не выглядит?

— Быть может, потому что ей просто все равно? — посмеиваясь, предположил юноша.

— Чушь! — фыркнула Гринграсс. — Всем девушкам хочется быть симпатичными. Если они утверждают обратное, то либо они лицемерки, либо у них комплексы.

— Либо круг их интересов несколько шире причесок и нарядов, — язвительно добавил Гарри.

— Такие как раз меня и убивают! — жарко зашептала Дафна, даже не обидевшись. — Она может быть хоть магглорожденной, хоть магглом, хоть сквибом… кем угодно! Но должна следить за собой. Невыносимо видеть, как такую внешность так бездушно хоронят в книжной пыли. Прекрати смеяться, Гарри!

— Прости, — продолжая веселиться, выдохнул Поттер, шутливо подмигивая своей спутнице. — Ты вообще в курсе, что многие могли бы счесть тебя легкомысленной?

Гринграсс высокомерно вздернула нос:

— В том-то и смысл, Гарри, — чопорно пояснила она.

Гарри все-таки расхохотался в голос, привлекая к себе внимание окружающих.

Наконец двери в Большой зал распахнулись, и толпа хлынула в зал. Поклонницы Крама, те, что устраивали засаду в библиотеке, проходя мимо, казалось, готовы были убить Гермиону, но гриффиндорка никого из них даже не замечала. Её взгляд был прикован к одной единственной паре: черноволосой красавице Мириам Делроад и галантно ведущему её под руку Томасу Арчеру, который, проходя мимо Грейнджер, даже не повернул головы в её сторону, увлеченный беседой со своей спутницей. Гарри почудился проблеск растерянности, обиды и сожаления в глазах Гермионы, когда она провожала взглядом Тома, но эти чувства быстро исчезли, и она с легкой улыбкой обернулась к Краму, больше ни разу не взглянув в сторону Арчера.

====== Глава 14. Мрачное Рождество ======

Северус Снейп терпеть не мог Рождество.

Шумные мероприятия по поводу этого праздника он терпеть не мог ещё больше.

Нынешний Святочный бал он уже искренне ненавидел.

Сначала его втянули во все эти кошмарные приготовления к празднику, заставив устанавливать чёртовы елки и развешивать украшения, потом долго мучили расспросами, как лучше установить судейские и преподавательские столы (он-то дьявол их разбери, откуда знает?!), а напоследок Дамблдор, будь он неладен, прицепился к нему с выбором парадной мантии, мол «Северус, черный — это слишком мрачно. Ты и так всегда ходишь в черном! Взгляни, какая прекрасная фиолетовая мантия у меня есть, не хочешь ли примерить? Нет? А почему бы тебе не взглянуть на эту чудесную зеленую? Посмотри, на ней даже есть серебристые звездочки. Как раз цвета Слизерина, если уж ты не любишь фиолетовый. Северус, ну куда же ты уходишь?!»

Потом, они потребовали, чтобы Снейп следил за порядком. Восхитительно! И как тут прикажете хоть за чем-то следить, когда толпа мелких спятивших на радостях слюнтяев носится туда-сюда по залу, обжирается сладким и целуется друг с другом в тёмных углах? Впрочем, вопрос следовало бы переформулировать: за каким, к Мордреду, порядком?!

Снейп решил сконцентрироваться на том, чтобы никакой умник не протащил на праздник огневиски, не напился и не уронил елку на судейский стол. Как впоследствии выяснилось, даже это было непростой задачей, потому что каждый второй гриффиндорский недоумок задался целью выпить на балу что-нибудь покрепче пунша и уже через полчаса после начала торжества у Слизеринского декана накопилась целая коллекция нелегальной выпивки, которой хватило бы на небольшой бар.

Потом оказалось, что Крам без адекватной на то причины пригласил на бал Гермиону Грейнджер, и Каркарова по этому случаю едва не хватил удар.

Потом на Снейпа наткнулся развеселый Поттер, который радостно пожелал своему декану счастливого Рождества и скрылся в неизвестном направлении с Дафной Гринграсс. С Гринграсс, во имя Мерлина! О чем вообще думал этот тупой ребёнок, когда выбирал себе пару на бал?

Потом идиоты Уизли все же чуть не уронили елку на стол, за которым едва не лопался от гордости их старший брат, которого отправили заменять внезапно заболевшего Крауча на празднике.

Потом Дамблдор позвал Снейпа и других профессоров петь рождественский гимн.

Потом вконец ошалевший от грохочущей музыки, спятивших студентов и невменяемых коллег Северус внезапно обнаружил себя сидящим за столиком в компании Эрмелинды Герхард.

И она была прекрасна.

Потому что она молчала.

Не пела гимнов, не трещала без умолку, не привлекала к себе внимания, не пыталась веселить его плоскими шуточками, не предлагала попробовать «этот чудесный десерт», который «наверняка поднимет тебе настроение, Северус». Она просто молчала. Сидела напротив, наблюдая за беснующейся молодежью, пила вино и молчала. Даже не улыбалась. Мерлин свидетель, Снейпа уже тошнило от обилия улыбок вокруг. Зельевар против воли принялся её разглядывать. Надо отметить, госпожа Герхард к вопросу наряда на бал отнеслась более чем скромно и ярким одеждам предпочла строгую темно-зеленую мантию с высоким воротом. Единственным отличием от её повседневного образа были, пожалуй, пшеничные волосы, которые по случаю праздника она распустила, скрепив по бокам яркими заколками. Почувствовав на себе взгляд, женщина повернула к нему голову. В пронзительно-голубых глазах явно читался вопрос.

— Что-то не так, профессор? — уточнила она, когда он так ничего и не сказал.

Осознав вдруг, что ответить ему нечего, Снейп начал лихорадочно рыться в памяти, в поисках какой-нибудь придирки и на удивление быстро её обнаружил:

— Да, — неторопливо протянул он. — Хотел узнать, как продвигается лечение мистера Поттера.

Она мгновение медлила с ответом и наконец, неопределённо повела плечами:

— Не слишком продуктивно с учетом того, что мальчика постоянно дёргают с этим Турниром.

— И, тем не менее, он регулярно бывает у вас после уроков, — отметил Северус.

Его осведомленность не произвела на целительницу должного впечатления. Эрмелинда склонила голову к плечу, пристально глянув в глаза зельевара:

— Непрерывно следить за своими учениками входит в ваши обязанности, профессор? — поинтересовалась она.

— Поттер — особый случай, — поморщился Снейп.

— По причине его известности или вашей личной симпатии? — с легкой полуулыбкой уточнила она.

Северус едва не задохнулся после такого заявления.

«Личная симпатия? У меня? К Поттеру?!»

— По причине того, что я несу за него ответственность, — холодно отчеканил он. — Но в основном, по причине того, что буквально год назад мальчишку едва не убил ваш родственник.

— Я не состою в родстве с магическими существами, — невозмутимо напомнила она.

— Кроме заявления мистера Поттера о причастности к делу варны, иных доказательств этому факту нет, — упрямо заявил Северус. — Таким образом, я не могу абсолютно отрицать то, что похищение было совершено вашим… кто он там вам?

— Клаус был кузеном моего отца.

— Именно, — Снейп с удовольствием отметил, что упоминание о почившем родственнике доставляет целительнице некое подобие дискомфорта. Не то чтобы Эрмелинда скорбела по Айскальту, скорее ей было не по душе то, что её с ним ассоциируют.

— Почему вам так нравится оскорблять людей? — вдруг спросила волшебница.

Северус на долю секунды растерялся. Как правило, окружающие предпочитали отвечать резкостью на резкость или игнорировать его дурной нрав, или обижались… или по мере возможности старались избегать его. Эрмелинда же реагировала на удивление открыто: не злилась, не грубила в ответ, не смущалась, просто в лоб задавала абсолютно компрометирующие вопросы, ответов на которые у Северуса не находилось. Ему очень хотелось верить, что подобная реакция — следствие того, что её задевает такое отношение. Но кто же разберет этих северянок с их обледенелыми мозгами?