Некоторые женщины умеют довольствоваться случайными связями, их отношения с мужчинами всего лишь волнующая забава, но она не принадлежит к их числу.

— Хорошо, хорошо, мы поговорим позже. — Выражение лица Элизабет побудило Филиппа теснее привлечь ее к себе, и они продолжали танцевать молча. Она была рада передышке, которая дала ей возможность хоть на время укрыться от проницательного взгляда карих глаз.

— Элизабет, вам здесь нравится? — Когда глубокий грудной женский голос с сексуальными обертонами прозвучал возле ее левого плеча, она на секунду зажмурилась, а затем, подняв голову, увидела перед собой лицо Мирей и ее партнера.

— Все замечательно, спасибо, — сказала она вежливо.

Партнер Мирей был высоким красивым молодым человеком с темно-каштановыми волосами, голубыми глазами и фигурой атлета.

— Позвольте мне представить Робера, — продолжала Мирей сладким голосом, небрежно положив руку, сиявшую красным маникюром, на плечо своего спутника. — Он работает вместе со мной. Отличный фотограф… Филипп, ты не хотел бы потанцевать со мной? — Мирей коснулась его руки и заискивающе посмотрела ему в лицо. — Робер поухаживает за Элизабет — не так ли, дорогой?

— Конечно, с удовольствием. — Казалось, молодой француз говорил искренне, и Филипп несколько секунд разглядывал его холодными, непроницаемыми глазами, прежде чем согласился на обмен партнершами.

Робер оказался немного ниже Филиппа, но было что-то открытое и привлекательное в его лице, и Элизабет почувствовала к нему симпатию. Первое впечатлением затем подтвердилось. Его довольно острый ум и тонкое чувство юмора не раз заставляли ее смеяться, пока они под звуки музыки кружили по залу.

Элизабет не смотрела по сторонам, сосредоточив свой взгляд на выразительном лице Робера и стараясь не замечать танцующих неподалеку Мирей и Филиппа. Однако несколько минут спустя Робер сам затронул болезненную для нее тему.

— Они составляют красивую пару, не так ли? — Элизабет машинально взглянула в том направлении, куда он указал кивком головы, и почувствовала, как все внутри у нее оборвалось, а к горлу подкатила удушливая волна. — Всякий раз, когда я вижу их вместе, как сейчас, удивляюсь, почему Мирей не обратит внимание на богатство семьи де Сернэ.

— Вы часто видите их вместе? — Элизабет постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно более беззаботно, и, видимо, тон вопроса не насторожил Робера, так как он даже не взглянул на нее, сосредоточившись на рыжеволосой красавице.

— Время от времени, при исполнении обязанностей вроде этой, — сказал он рассеянно. — Круг людей элиты весьма узок. Для простых смертных плата за вход слишком высока.

— Но вы-то здесь. — Она не хотела вложить в слова тот смысл, который прозвучал в них, но на этот раз живые синие глаза уставились на нее с удивлением, а затем Робер громко расхохотался, запрокинув голову от восторга и привлекая множество любопытных взглядов, в том числе взгляд сверкающих глаз Филиппа.

— Это верно. — Он вновь засмеялся и подмигнул Элизабет. — Но я немножко обманщик, понимаете? Так случилось, что у моего отца ужасно много денег — между прочим, упоминать об этом считается неуместным, но тем не менее.

— Таким образом, вы тоже один из людей этого круга? — спросила она с улыбкой.

— Так могло бы показаться. — Его взгляд вновь упал на Мирей. Он пробормотал эти слова почти что себе под нос. — Но хватит об этом. Уверен, что сейчас вы предпочли бы что-нибудь выпить, не так ли? И, возможно, поесть?

— Да, конечно. — Внезапное открытие, что Робер по уши влюблен в Мирен, легло на ее душу дополнительным грузом, и она с грустью размышляла об этом, пока они, держась за руки, шли к столикам на лужайке. Там он нашел два свободных места и сразу же исчез для того, чтобы вернуться через пару минут с маленьким подносом, где были две тарелки с едой и два бокала охлажденного белого вина.

Тот факт, что Робер любит Мирей, каким-то образом делал отношения между Мирей и Филиппом более прочными в ее глазах, хотя Элизабет не могла это объяснить. Она пыталась разобраться в этой путанице, потягивая дорогое, приятное на вкус вино. Возможно, это одна из тех современных любовных связей, которая подразумевает сексуальную свободу для каждого из партнеров? Элизабет знала, что существуют люди, которые соглашаются на такие отношения, но она их не понимала.

— Вы опечалены? — спросил Робер, и она поспешно улыбнулась, отрицательно покачав головой.

— Нет, нет, конечно, нет. Как можно быть печальной в такой хорошей компании? — В ответ на комплимент он поклонился и посмотрел на нее смеющимися глазами.

— Я думаю, неплохо сказано для чопорной англичанки, — поддразнил он ее.

Робер действительно очень мил, решила она неожиданно, и осознание того, что он любит Мирей и не хочет от нее, Элизабет, ничего, кроме дружеского расположения, помогло ей расслабиться и забыть о том напряжении, которое возникало у нее при общении с Филиппом. Они оба рассмеялись, когда креветка, соскользнув с вилки Робера, плюхнулась на край ее тарелки, лишь чудом не оказавшись на полу.

— Должно быть, шутка была удачной, чтобы вызвать такой смех. — Мрачный голос подействовал на нее как ведро ледяной воды, она чуть не уронила тарелку, вздрогнув от неожиданности, и тут же увидела стоявших рядом Мирей и Филиппа.

— Не особенно. — Робер поднялся, предлагая свое место Мирей. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть? — спросил он ее, бросив молниеносный взгляд на суровое лицо Филиппа.

— Спасибо, дорогой. — В голосе Мирей прозвучала обида, и следующие несколько минут, пока Робер не вернулся с тарелкой для нее, прошли в неловком молчании, которое Элизабет не посмела нарушить. Она ковырялась в своей тарелке, потупив глаза и путаясь в собственных мыслях. Как смел он проявлять недовольство тем, что она смеялась вместе с Робером, когда сам делал Бог знает что со своей любовницей. Как он смел!

Властная рука, взявшая Бетти за локоть, подняла ее с места.

— Благодарю за приятный вечер, Мирей… — Голос Филиппа был холоден и невозмутим.

— Вы уходите? Но еще так рано…

Филипп прервал возражения Робера с улыбкой, которая могла бы превратить воду в лед.

— Тем не менее, настало время прощаться, — сказал он. — Мирей, ты поблагодаришь за нас свою мать?

Когда они уходили, рыжая француженка едва подняла голову, а лицо Робера, склонившегося в прощальном поклоне, выражало нечто среднее между удивлением и пониманием.

Филипп потащил Элизабет через шумную веселую толпу, заполнявшую комнаты первого этажа, к парадной двери, за которой в относительной тишине главной аллеи она смогла наконец перевести дыхание.

— Что случилось? — Она сбросила его руку со своего локтя, когда он хотел вести ее вниз по ступеням, решительно отказываясь повиноваться силе.

— Случилось? — Филипп остановился на секунду, чтобы посмотреть ей в лицо, и затем произнес холодным и вежливым тоном: — Что могло случиться?

— Не знаю, но вы, кажется… обозлены на что-то, — проговорила Элизабет.

Он стоял на две ступени ниже ее, их лица были почти на одном уровне, и близость его губ опять начала ее волновать. Она с трудом оторвала взор от четко очерченного рта и тут же встретилась с прямым взглядом сверкающих глаз, от которого уже не смогла уйти.

— Обозлен? — В его улыбке не было теплоты. — Думаю, вы испытываете те же чувства. Ну, так идем? — Когда он указал в сторону «феррари», который стоял на аллее, движение его руки было резким и раздраженным, похоже, он с трудом сохранял контроль над собой.

Но почему? Что его обеспокоило? Поссорился с Мирей? Возможно, она выразила недовольство тем, что он явился на вечеринку с другой женщиной — даже если он просто выполнял обязательство, которое фактически было ему навязано, когда Мирей объявила о предстоящей вечеринке. Семья де Сернэ отличалась гостеприимством и воспитанностью, в этом им следовало отдать должное. Было бы верхом бестактности не распространить это приглашение и на нее. Возможно, он действительно не ожидал, что она согласится прийти.