— Не особенно. — Она солгала, пожав плечами для убедительности, но почувствовала, что он знает о ее уловке. Элизабет сама не понимала, зачем лжет в таких маловажных вещах, но ясно ощущала необходимость удостовериться, что стоящий перед ней человек не может проникнуть в ее внутренний мир. Она должна была защититься от него. Осознание этого факта не было следствием логических умозаключений, оно основывалось на интуиции.

— Печально. Я чувствую, что хорошее купание пошло бы нам на пользу. Хотя есть, конечно, и другие удовольствия. — Его тон был издевательски невинным, так же как и выражение лица, но, прежде чем она смогла ответить — если вообще это было возможным в состоянии полного замешательства, — он продолжил: — Естественно, имея бассейн, Катрин и Пьер учили своих детей плавать с рождения, и теперь девочки чувствуют себя в воде, как в родной стихии.

Филипп окликнул детей, которые немедленно подбежали к нему, сбросив с себя короткие махровые халатики и оставшись в крошечных черных купальниках. Затем вслед за ним они спустились по отлогим ступеням в мелководную часть бассейна, оживленно, как сороки, щебеча по-французски. Через несколько секунд девочки поплыли с такой легкостью и быстротой, что сестры открыли рот от удивления.

— Ты только посмотри, — улыбнулась Джулия. — Не нужно беспокоиться, что они упадут в воду. Они как маленькие рыбки, правда, Бетти?

— Ммм… — промычала та в ответ. Сейчас лишь одна фигура в бассейне занимала ее внимание и вызывала восхищение. Большое, мощное, почти нагое тело рассекало воду с заразительной энергией.

Элизабет не могла отвести глаз от его великолепной фигуры. Неожиданно ее захлестнула волна тревоги. Что со мной? Как я могу смотреть на него такими влюбленными глазами?!

Она повернулась так резко, что чуть не потеряла равновесие.

— Мне нужно вернуться в дом. Я хочу взять одну книгу.

— Хорошо, иди. — Джулия внимательно наблюдала за детьми. — Ах, Бетти, когда я смотрю на этих троих, мне кажется, что часть Патрика во мне. — В глазах сестры заблестели слезы, но Элизабет почувствовала в ее голосе также и нотку радостного ожидания. — Я так довольна, что мы приехали сюда.

— Тебя не расстраивает тот факт, что Филипп и Пьер похожи на Патрика? — осторожно спросила Элизабет.

— Нет. Возможно, так могло быть, но этого не происходит, — ответила Джулия задумчиво. — Сходство братьев меня даже как-то успокаивает.

— Ну и отлично. — Элизабет обняла сестру. Стало быть, она оказалась неправа, в отличие от Филиппа, который знал, что является наилучшим для ее сестры. Теперь она была готова согласиться с этим. Элизабет с радостью принимала все, что давало ее сестре хоть чуточку душевного покоя. А Джулия, с ее покладистой натурой, была бы вполне на месте в доме де Сернэ, теперь это совершенно ясно. Столь же ясно, как и то, что сама она никак не впишется в эту семью, по крайней мере, пока здесь находится Филипп.

Бетти возвращалась к бассейну, когда увидела идущую навстречу Катрин с тремя девочками, мокрые кудряшки которых блестели на солнце. Они остановились, чтобы поговорить, и Катрин оказалась такой же приятной и сердечной, как ее свекровь. После этого Элизабет продолжила свой путь к бассейну, где обнаружила Джулию, спящую в тени огромного дерева, и Филиппа, который, как назло, именно в эту минуту выходил из воды.

Он сделал это нарочно, подумала она с раздражением. Ждал, когда она вернется, чтобы продемонстрировать свое великолепное тело во всей красе — с блестящими капельками воды на темной коже и мокрыми плавками, ничего не оставлявшими для воображения. Трюк того же сорта, что использовал Джон, хотя тогда она не отдавала себе в этом отчета. Тогда, но не теперь!

— Перестаньте хмуриться.

— Что? — Ее рот округлился от удивления и оставался в таком положении, пока она не догадалась его захлопнуть.

— Опять это свирепое выражение, которое появляется на вашем лице, едва я оказываюсь поблизости, — сказал он весело, пройдя мимо, растянулся в шезлонге, подставив тело солнечным лучам. — Оно совсем не способствует общению.

— Общению? — Взглянув на ленивую позу Филиппа, она сердито поджала губы.

— Общению. — Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на ее реакцию. Его брови были насмешливо вскинуты. — Вам нет нужды отодвигаться. Я не укушу вас.

Почему он до сих пор здесь? Ведь говорил же, что имеет собственный дом. То, что он остался на ночь, можно объяснить долгим путешествием от самого Ла-Манша, проделанным накануне, но ведь теперь почти полдень. Элизабет усмехнулась пристрастности своих мыслей, явно грешивших против логики. А он, казалось, обладал способностью извлекать пользу из всех обстоятельств вопреки чужой воле.

— Я прежде не знал ни одной женщины, которая могла бы придавать своему лицу такое количество неприятных выражений, — вновь проговорил он, совершенно выводя ее из себя. — И, к тому же, такому красивому лицу. Вы действительно не цените то, что вам дано от Бога.

Элизабет не дрогнув встретила взгляд карих глаз, хотя ее щеки заливал румянец.

— А вы, конечно, очень цените все, что Бог дал вам, — констатировала она язвительно. — И, без сомнения, используете это с максимальной выгодой.

— Как это понимать? — протянул он лениво. — Может, я тупой, поэтому мне непонятно, в чем же меня обвиняют. Вам, англичанам, свойственно превращать самое простое заявление в обвинительный акт.

— Я… — Она глядела на него беспомощно, вдруг осознав, какую яму себе выкопала. Если сказать, что он дразнит ее своим видом, он поймет это как явный и весьма определенный интерес к его особе, но именно этого она больше всего и не желала. Но как еще могла она объяснить свое странное заявление?

— Да? — Было ясно, что он прямо-таки наслаждается ее замешательством, и она уже хотела отбросить осторожность, когда женский голос, донесшийся издалека, окликнул Филиппа. Ей почудилось, что он тяжело вздохнул, но в следующее мгновение поднялся и быстро пошел в сторону прохода, где появилась стройная рыжеволосая женщина в сопровождении Луизы и еще одной незнакомки старшего возраста.

— Похоже, у Филиппа гости, — вполголоса пробормотала Элизабет.

Обладательница рыжих волос обвилась вокруг Филиппа, обхватив тонкими загорелыми руками его шею, и подставила лицо для поцелуя, который последовал прямо в губы.

Когда вся компания подошла, сестры встали со своих шезлонгов, и Элизабет оценила красоту незнакомки. Луиза представила друг другу собравшихся у бассейна.

— Джулия, Элизабет, я хотела бы познакомить вас с моим хорошим другом, Фанни Лаваль, и ее дочерью Мирей. Фанни, Мирей, — это моя новая невестка и ее сестра Элизабет.

— Здравствуйте. — Как только обе сестры произнесли слова приветствия, Фанни выступила вперед, чтобы обнять их в традиционной французской манере, привлекая к себе и целуя в обе щеки.

— Как хорошо, что вы приехали. — Возможно, это была игра воображения, но Элизабет почувствовала, что реплика была всецело адресована Джулии, и что темные глаза Фанни на мгновение сделались жесткими, когда она повернула голову в ее, Элизабет, сторону. Мирей одарила ее еще более неприветливым взглядом, и в этот раз Элизабет уже знала точно, что ее присутствие в доме у де Сернэ явно не приветствовалось.

— Фанни и Мирей остаются на ланч, — сказала Луиза, когда все шестеро подошли к столу и стульям, которые стояли под огромным полосатым зонтом. — Я скажу, чтобы поскорее принесли напитки.

— Разве ты сейчас не работаешь, Мирей? — невозмутимо спросил Филипп, бросив взгляд на рыжеволосую, которая уверенно расположилась на стуле рядом с ним.

— Я только что вернулась из Штатов. — В голосе Мирей звучала масса оттенков. Он был чувственным, сочным и шелковисто-гладким, с той разновидностью сексуального французского акцента, который вызывает лютую ненависть большинства других женщин. — Я совершенно выдохлась, милый. Мне так нужна нежность, любовь и забота. — Она жадно пожирала глазами Филиппа.

— Мирей работает для собственного удовольствия манекенщицей, — весьма к месту вставила Луиза. — Ей нравится менять красивые наряды и показывать их публике.