– Вот только не знаю, радоваться ли нам, – сказал подруге Рой, когда они возвращались в лагерь номадов, – если Зихао внезапно отказался от своего плана уничтожить твоих животных, значит, переключился на что-то еще более сногсшибательное. Не нравится мне это…

*

– И что ты собираешься делать дальше? – спросила Дарлена, когда они остались в хранилище вдвоем.

Зихао легко поднялся из своей позы лотоса, прошелся туда-сюда и ответил:

– Это был самый удачный из экспериментов Земли-0. Здесь люди сидели на бесценном сокровище, и сами того не ведали; дичали и впадали в энтропию. Тут царило безвластие, если не считать мелких царьков, все племя которых – два засранца с половиной. И вот в Приюте решили установить единую власть, – Зихао подбоченился и широко улыбнулся. – Вождем поставили меня. Как единственный образец совершенного человека, способного объединить мелкие племена под своей властью и разгрести эту помойку.

Дарлена с сомнением покачала головой. Судя по тому, что она уже успела увидеть, трудно было считать, что Зихао преуспел в своем начинании.

– У меня пока еще было мало времени, – заметил ее скептический взгляд парень. – И много работы, и не хватает толковых помощников. Но я справлюсь – тем более, что теперь в моих руках грозовой камень. Такого они не ожидали! – Зихао бросился в кресло, азартно шлепнул себя по коленке, обтянутой сверкающими брюками и расхохотался совсем по-мальчишески. – Эксперимент удался даже лучше, чем они хотели. Теперь я смогу преобразовать Землю-2 и вернуть ее к цивилизации. Приют больше не будет заброшенной изолированной помойкой. Конечно, в политике я не силен и, когда придется налаживать дипломатические связи, мне понадобится более знающий консультант. Ты ведь мне поможешь в этом? – он так искренне и тепло улыбнулся Дарлене, что она поневоле ответила ему улыбкой:

– Конечно помогу.

А потом она задала вопрос, который интересовал ее с начала разговора:

– А кто твой отец? Мне нужно это знать, чтобы случайно не отшить его.

Зихао замялся, рассматривая свои ладони в кожаных перчатках с обрезанными пальцами. Видно было, что он разрывается между желанием ответить честно и нежеланием обсуждать почему-то неприятную ему тему.

– Я не знаю, – наконец сказал он.

"Отец погиб? Бросил мать? Какой-то негодяй?" – гадала Дарлена. Но, как довольно опытный политик и умная женщина, она поняла, что рано расспрашивать Зихао об этом дальше; он знает ответ, но не хочет его озвучивать. Значит, еще не время.

– Так ты из Приюта, или с Земли-0? – спросила она. – И сколько обитаемых миров еще существует в Веере?

Зихао побарабанил пальцами по подлокотнику:

– Ну… Я знаю дюжину обитаемых миров и примерно столько же – безлюдных. А сколько всего миров в Веере – понятия не имею. Это пока не мой уровень информации. Когда я начал проявлять к ним интерес, мне дали понять, что это не мое дело, – парень поднял голову, и Дарлена увидела, как в его глазах появилась задавленная, но не забытая обида. – Отправили сюда: мол, больше им некому поручить такое важное дело, только я и смогу вытащить эту помойку из дерьма, занимайся, мол, своим делом и не суй нос куда не просят! – Зихао вскочил и зло саданул кулаком по столу так, что опрокинул штатив с колбами. Две из них скатились на пол и разбились. – Ну ладно, теперь я буду вести игру! И если они считают меня сопляком и тупицей, которого можно отвлечь новой игрушкой, то им придется изменить свое убеждение!

Слегка напуганная его гневной вспышкой Дарлена тоже поднялась и подошла к Зихао:

– Успокойся. Считай, что твое обучение уже началось. Прежде всего хороший политик должен уметь безупречно владеть собой. Орать, ругаться и махать кулаками – дурной тон, такого лидера мало кто воспринимает всерьез. Может, и побоятся идти на открытую конфронтацию, но могут попытаться перехитрить крикуна.

– Это как те в парламенте? – живо уточнил Зихао. – Вот, блин, сборище крыс! Сидят все такие лощеные, а готовы друг друга в ступе истолочь, и у каждого камень за спиной – только и смотрят, в кого бы запустить исподтишка!

Дарлена кивнула; она сама думала о коллегах примерно так же. Начиная политическую карьеру, она была уверена в том, что сможет изменить положение дел к Лучшему и привлечь других парламентариев на свою сторону. Но иллюзии быстро развеялись, а потом Дарлену вообще наспех обвинили в особо тяжком преступлении и арестовали – лишь бы проучить строптивую "не такую, как все". Так что Зихао очень метко охарактеризовал политический истеблишмент.

Она достала сигареты и закурила. Зихао молча посмотрел на нее и протянул жестяную коробочку для пепла.

– Ну, я им перцу под кожу подпущу, – сказал он, ожесточенно ероша ярко-красный пучок волос на макушке. – Они у меня свои камни проглотят!

Он, еле сдерживаясь, зло сверкнул глазами.

– Что ты сделаешь? – спросила Дарлена.

– Живы будут, руки марать неохота, – успокоил ее Зихао, – но в сортире их искупаю по полной за то, что они сделали с тобой. Я мужчина и, если позволю кому-то оскорблять мою семью – значит, я сам хуже бабы.

Дарлена нахмурилась и раздавила окурок в импровизированной пепельнице. Похоже, Зихао неисправим.

– Мне надо ополоснуться, – поднялась она. – Где это можно сделать?

– Пойдем, я покажу, – Зихао, виновато хмурясь, отвел глаза. Сорвалось же опять с языка! – Я не имел в виду тебя, – уточнил он, провожая Дарлену по узкому коридорчику к нише, где оборудовал санузел.

– Я поняла, – кивнула Дарлена. – а потом мне нужно отдохнуть. Слишком много событий для одного дня; после полугода сплошного "дня сурка" даже голова кругом идет с непривычки.

– Понимаю, я бы тоже офигел, – Зихао перевел дыхание. Дарлена уже не обижается, она тоже отходчива, как и он. – Проходи. Воды как раз много, только что натаскали из скважины. Только она еще холодная.

– При такой жаре это неплохо.

Оставшись одна в закутке с самодельными умывальником, туалетом за пластиковой перегородкой и душем, примитивным, но, по словам Зихао, хорошим, Дарлена с наслаждением разделась и встала под освежающие струи. Здесь не было ни видеокамер, ни лимита времени, ни топанья ботинок надзирательниц вокруг кабинки. И это было упоительно. Дарлена долго плескалась под душем, смывая прилипчивый и опротивевший тюремный запах и ощущая прохладную бодрящую свежесть бирюзовой Приютской воды. После душа она почувствовала себя обновлённой.

За плотной занавеской раздались шаги Зихао, и парень сказал:

– Я принес тебе холсты, чтобы вытереться, и свежую одежду. В ней тебе будет удобнее и не так жарко. Я положил все у шторы.

Когда Зихао удалился, Дарлена выглянула и увидела сверток, где были кусок серого холста – вроде того, из которого сшила себе платье Айна. И одежду: аккуратно сложенные кожаные штаны и рубашку без рукавов. На вид они идеально подходили ей по размеру. Тут же оказались самодельные, но добротно сшитые и хорошо выделанные мокасины и изрядно выцветший и запыленный запечатанный пакетик с комплектом спортивного белья: лифчик и трусики-шорты. "Наверное, со склада какого-то бывшего торгового центра", – подумала Дарлена, натягивая белье, и вздохнула. Когда-то Земля-2 была похожа на ее мир. А потом властолюбивые тупицы, меряясь своей крутизной, доигрались с гонкой вооружений до катастрофы, превратившей мир в пустыню…

Отогнав от себя гнетущие мысли, девушка быстро оделась и принялась стирать вещи, в которых пришла сюда. Хорошо, что Зихао позаботился о новой одежде. Дарлена не хотела натягивать на чистое тело перепачканные копотью рубашку и брюки. Да еще этот осточертевший за полгода запах, пропитавший все ее вещи… Дарлена ожесточенно терла одежду, стараясь окончательно изничтожить его.

Кожаные штаны и холщовая рубашка сидели хорошо, не сковывали движений, а в мокасинах было очень легко ходить. Ну да, в Приюте приходится приспосабливаться к тяжелым условиям, преодолевать трудности, много трудиться физически, ходить пешком по бездорожью. Поэтому одежда и обувь у местных должна быть прочной, удобной, немаркой и практичной, а обувь – приспособленной к длительным пешим переходам.