— Они прощаются с Юргылином, — тихо объяснил Прия. — Видите? Он улетает. Туда, где он будет свободен и счастлив.

— Они… знают? — Мэйдо завороженно наблюдала за летящей птицей. — Знают, что его больше нет?

Она не получила ответ. Птица кружила в непроницаемой темноте, рассыпая искры с крыльев, задевая края низких облаков, поднималась все выше и выше, наконец скрылась, и облака сияли, а потом все исчезло — и столб пламени, и душа Юргылина. И казалось, что планету тоже навсегда покинула ее душа.

— Я хотел поступить в университет. На Аркании, — внезапно сказал Пери.

— После местной школы? — не поверила Мэйдо. — Парень, они неохотно берут чужаков, поверь мне.

— Я учился дистанционно в столице сектора, я прошел все тесты. Вы спросили, почему я не взял эти чипы? Мне бы их просто-напросто не хватило. А где губернатор хранит наворованное, я не знал…

Оби-Ван хихикнул. Всхлипнула Мэйдо, уткнулась в представителя, и плечи ее затряслись от смеха. Оби-Ван расценил это как разрешение, хохот подхватил Нут, и спидер в очередной раз клюнул носом. Даже Прия улыбался во весь рот, а глаза его оставались пустыми.

Квай-Гон сидел вполоборота к ним с каменным лицом и не находил решительно ничего смешного. «Напряжение, — подумал он, — всем сегодня досталось…»

И все же, когда Нут посадил спидер, он уточнил:

— Отправить Пери Нута под арест, госпожа эмиссар?

На ферме было темно. Ни полоски света, ни отблесков фонарей. Нут выключил фару спидера, и Квай-Гон различал только голоса и с трудом — перепачканные сажей лица.

— Полагаете, этот мальчик должен за все ответить? — неприязненно процедила Мэйдо сквозь зубы и неопределенно повела рукой, обозначив масштабы. — За воровство, референдум, пожар, эти смерти?

Взгляд Оби-Вана стал перепуганным. Несмотря на предательство Пери, он явно не мог согласиться с тем, что тот за все в ответе. Пери застыл на сидении спидера. Прия цеплялся за Оби-Вана, беспомощный, как новорожденный фелинкс, Нут угрюмо молчал.

Мэйдо бросила вызов. Что бы сейчас Квай-Гон ни сделал, если это будет против ее желания, она выставит все так, как сочтет нужным.

— На основании вашего обвинения, эмиссар, — и он выразительно посмотрел на нее, словно говоря: я понял, к чему это все и как подавать информацию.

Мэйдо переглянулась с представителем, с Пери, с Нутом, даже с падаваном. Квай-Гон не удостоился и поворота головы.

— А где Ата? — спросил Пери. Как бы он сам ни определил свою судьбу, Ата была, наверное, человеком, с которым он хотел попрощаться.

— В подвале заперта, — буркнул Нут. — Еще ее мне не хватало для полного счастья. А она, я скажу, деваха мощная, чуть руки мне не переломала. Объясняй потом Майре, откуда у меня синяки… — он вздохнул, присмотрелся к Мэйдо, повернулся к Квай-Гону. — Так что, посадишь его под арест? Надолго? А потом?

И голос его неожиданно дрогнул.

— Он предстанет перед судом, — ответила Мэйдо. — И что его ждет, я не знаю. Он был несовершеннолетним на момент совершения преступления, это может разжалобить судей. А может, и нет… — и она усмехнулась краем губ. — Меня там не будет. Не будет вас и миледи Шани. Куда нелегкая занесет мастера Джинна — никому не известно. А единственный человек, который мог бы поддержать обвинение, сгинул в пламени Венисиолы. Так что — видите, как все непросто?

Нут прокашлялся. Он умел схватывать все на лету.

— Ты кредитами сколько возьмешь? — в лоб спросил он Квай-Гона. — Только сильно-то не борзей, мне еще это все, — он указал рукой в направлении полей, — восстанавливать, когда там еще страховку пришлют. Ну, чего молчишь, с арифметикой нелады?

Мэйдо не упустила возможности одарить своим восхитительным взглядом: «Соглашайтесь, не каждый день взятки дают!». «Джедаи денег не берут», — мысленно ответил Квай-Гон. Нут заминку расценил по-своему.

— Мой сын, — рявкнул он, — мне решать! Особенно если начальство не против. Мне проще тебе заплатить, чем кормить всю коллегию судей. Я же так обнищаю. Не хочешь — я насильно тебе не сую, только рот хоть открой, я тебе не гадалка, торчишь как пень посреди Сената, хотя там и так одни пни.

— Хочешь выбросить деньги на ветер — оплати реабилитацию и респециализацию представителю, — пожал плечами Квай-Гон. Пери он охотно оставил на усмотрение Мэйдо, но попытки подкупа уже утомили. — Мальчишка заслуживает хорошей порки, но корускантского суда не заслуживает никто… почти. Покойный Выкван был близко.

— Ваш сын свободен от всех обвинений, — любезно перевела Нуту Мэйдо. И тихо добавила: — В любом случае.

Пери вылез из спидера, побрел к дому. Оби-Ван… казалось, был этому рад.

— Пери! — окликнул Нут, и тот вздрогнул, повернулся, опустил голову. Нут подошел, взял сына за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Ты мог мне хоть раз объяснить? Я отец тебе или где?

— Ты меня никогда не слушал, — пробормотал Пери. — Вообще никогда. Пери то, Пери это. Сделай то, пойди туда… Я… не то чтобы не любил ферму. Но я правда хотел другого. Я знаю… знал, что могу. Прости.

Он вырвался из рук отца, понесся к дому, распахнул дверь и пропал в полутьме коридора.

— Эмиссар имеет право… снять обвинения, — произнес Квай-Гон. — А ты, я смотрю, привык взятки давать?

— Не учи меня, — спокойно ответил Нут. — У тебя есть вон для ученья свой мальчик… И что-то я ему не завидую. Ошибка Пери — моя ошибка, значит, я был ему говенным отцом, — и он тоже пошел в дом.

— Вы считаете это правильным? — поинтересовался Квай-Гон у Мэйдо. Тут же, конечно, нарисовались Прия и любопытный падаван. Оби-Ван повис на представителе, но тому и так хватало проблем. — Как представителя Сената вас никак не смутило, что Нут при вас предлагал мне взятку?

— Поговорим о правильном и неправильном? — прошипела она. — А ты, — она выдернула у Оби-Вана панторанина, — марш отсюда.

Квай-Гон только кивнул… разговор не предназначался для падаванских ушей.

— Забудьте о фанфарах, — оскалилась Мэйдо, когда Оби-Ван отбежал на приличное расстояние. — Спасти бы свои шкуры. Сутр — это показательный суд, обвинения, все, какие случились бы… Я не горю желанием соседствовать с вами еще и на Кесселе. Да, я не отдавала приказ, но я видела, как умирают дети. Не потому, что некому им помочь, потому что… — она оборвала себя на половине фразы. — И все же я отдала этот приказ. Для всех и для каждого — я его отдала. Вы исполнили. Я буду давить на Сенат. На Валорума. Иначе не только мы узнаем про Нэгну и Красную Гору, но и пресса. Что было в этой Красной Горе? Мне пока неизвестно, но Сутр был в курсе.

Он не был, Квай-Гон не сомневался. Он был слишком труслив и психически болен. Никто не стал бы ему доверять эти тайны, но Квай-Гон согласился с предложенной версией. Что бы там ни было, Сутр все знал.

— Что мне в таком случае доложить Совету, госпожа эмиссар?

— Что хотите, — Мэйдо равнодушно пожала плечами. — Нэгна придаст всему достоверности. Сенат в курсе, Совет тоже. Вероятно, они не очень довольны, но ничто не идет слишком гладко, бывают и срывы. Пора бы привыкнуть.

— Привыкнуть? — и Квай-Гон напомнил себе про эмоции. — Если бы Совет поставил меня в известность, как он счел это необходимым для вашей любезной Прии, если бы вы и я с самого начала работали заодно!..

— Но он не поставил, — оборвала его Мэйдо. — За Нэгну вы уже получили, у вас впереди героизм, проявленный при пожаре. Нельзя было предсказать…

«Именно что — предсказать…»

— Что влюбленная девочка заберет сумку Выквана и никто не подумает, что там зажигательная смесь, — вмешался Прия. — Если слепо следовать… голосу чувств…

И эта версия могла бы звучать даже логично.

— Выкван тут ни при чем, как и Лу Арги, — перебил Квай-Гон. — Все предопределено. Пророчество, которое ты, представитель, слышал собственными ушами. И ты самолично донес его в Орден, Орден сообщил Сенату, поэтому референдум был отменен. Голосование, тысячи голосов, алые звери на крыльях восточных ветров… Тебе не настолько отбило память.