========== Часть 11 ==========
И все бы ничего, если бы тот вечер не стал для всех роковым.
По её телу стадами шныряли мурашки, пока широкие ладони так по-родному ласкали рельефную спину, бедра, живот и шею. А вот губы… Губы не открывались от медовых припухлостей эпителия ее губ, заставляя слабое сердце биться с каждым моментом все чаще и сильнее. Они оба даже и не подозревали, что эти часы, эти считанные минуты были последними. Второй обширный инфаркт загнал измученное бесконечными стрессами тело девушки если не в морг, то в критическую реанимацию. Следующие двое суток показались ей мгновением, а вот той малышке, той крохотной Саше, которая в один миг лишилась уже ставшего близким человека, казалось такое время вечностью. Прежде она никогда не отказывалась покушать и поспать, а тут она всю ночь пряталась под кушеткой возле отделения, свернувшись в малёхонький клубочек. Щечки сразу же опухли от слез, и болезненная краснота не сбегала с них ещё долго, пока спустя лишь двое суток без сна и еды, она наконец улыбнулась, видя на расстоянии вытянутой руки обмотанную метрами проводов Марину.
Больше из палаты она не вышла, и выходить отказывалась под любым предлогом;такая малютка лишила себя всего, лишь бы дольше побыть рядом с девушкой, которая на глазах за ближайшую неделю побледнела и похудела, только успев прийти в сознание.
С того дня каждое утро ее начиналось с тихого дыхания Саши, копны проводов и невыносимой боли в груди. Ах да, страх неведения тоже входил в эту компанию. К огромному сожалению, сердце уже практически целиком вышло из строя: кровь перекачивалась медленнее, застаивалось, а если бы не крохотный электрочип,то по несколько раз на дню останавливалось.
Така перспектива совсем не радовала ни одного врача, однако самым озабоченным в этом вопросе казался Брагин, хотя и отчаянно утверждал обратное. С первого дня он, если не каждый час, то каждые пол часа навещал девушку, пытаясь то проверить состояние, то покормить , то просто, узнать как дела. Грустные серые же глаза всегда выдавали лживое и шепотливое «отлично», изо дня в день повторяемое ей мантрой. Ночные дежурства его стали ещё более частыми, и непонятно: то ли сбегал он к Марине, а то ли уже не мог вытерпеть вынос мозга от Насти, что в последнее время стал ещё более невыносимым.
И, как бы то не звучало прискорбно, спасти такую долгую для него жизнь могла только пересадка. Пересадка донорского сердца, которое до этого перекачивало кровь четвёртой группы.
И на этом моменте все позитивные прогнозы обрывались. Повреждение ног, возраст, отсутствие семьи и детей-ничего из этого не приводило Марину к тому, чтобы стать хоть на единицу ближе к заветному органу.
В реанимации ей опять пришлось задержаться надолго.
Так один за одним, кажется, быстро промчались летние месяцы. За окном уже опадали листья, а этим августом, на странность, рано пришли холода, не позволяя бабьему лету вступить в свои права.
И, может, не каждый заметил, но та девчушка за это время совсем по-плохела. Мешки под глазами закрывали почти половину лица, худенькие ножки стали совсем прозрачными, а челка уже практически сровнялось в длине с другими волосами.
Ещё один удар уже подбило репутацию крепкой мужской души в тандеме с нервами. Ремиссия закончена, а опухоль настолько быстро выросла, что уже начала сдавливать соседние органы. Речь потихоньку сбивалась, походка становилась ещё более путанной, и уже не заметить этого было тяжело даже Марине.
А в один прохладный вечер, когда за окном уже начали сыпать осенние дожди, малышка снова быстро уснула рядом с женщиной. И сама девушка… Она уже не считала этого человечка просто девочкой с соседней кровати, а то, что каждое утро в спешке, только раскрыв глаза она нащупывала ладонью слабое дыхание, уже говорило о многом.
Женя навещал меня редко. Раз, иногда два, в неделю, но то и понятно:смотреть на два недотрупа совсем не сказочно, да и Шуру он совсем не любил, а больше пытался сплавить ее куда-нибудь от меня. На вопросе о том, когда ее заберут, я предпочитала разговор заканчивать, тут же отворачиваясь на бок и целуя маленькую в нос.
Ближе к ночи, когда все отделение, кроме нашей палаты, спало, в двери появлялся Олег. И каждый день разный, непохожий на вчерашнего и позавчерашнего.
-Олег, а что между нами?-серый взгляд то и дело устало проглядывал на сопящую под боком девочку. Маленькая ладошка лежала растопыренным в разные стороны желто-алым осенним листом на уже совсем не пышной груди. Так, как такие же листья поздней осенью лежат на укрытой седыми травами земле, пригревая ее своим пожарищем, горячая кожа пыталась хоть как-то избавиться от избыточного жара,который с каждой секундой ставил под угрозу маленькую жизнь . Лоб малютки был практически раскалён, будто огромные булыжники в банном котле , готовые вот-вот испарить со своей поверхности ледяную воду.Чудовищно высокая температура за вторую неделю суровой и быстрой прогрессии болезни уже не сбивалась ничем, кроме наркотического обезболивающего, которое на считанные часы лишало маленькое тело не только горячности, но и изнурительных мук от суровых головных болей. Те, в свою очередь, ни раз доводили мозг, а вместе с ним и все мышцы до страшных судорог.
-Между кем «между нами»?-редкими местами седовласый мужчина, чей халат сидел как-нельзя восхитительно на широких плечах, крепкой груди и брутальных руках,будто так и должно быть, будто этот вопрос он слышит по несколько раз на дню поправлял мягкий махровый плед с разноцветными бабочками. Он укрывал красные, но покрытые огромными мурашками ножки, одна из которых была по-родному опрокинута на впалый живот блондинки с отросшими корнями уже как пол года, но только сейчас его это волновало в «минус первую» очередь.
-Если между вами с Сашей, то твоя футболка и ее пижама,- тихо произнёс он, ещё раз, в надежде увидеть хоть какие-то улучшения, подсовывая градусник под худую, но до обжигания горячую ручку.
-Я не про Сашу,-остатки воздуха шумным потоком отшлифовали ослабленные связки Марины, вырываясь в приглушённый темно-домашний свет палаты шепотом, а маленький носик где-то под боком по-странному шумно вобрал в легкие свежую ночь.
-Между нами с тобой что? Как раньше, дружба?- в ее голосе совсем не было никакой надежды, и, кажется, спрашивала это она лишь для того, чтобы ответом, как грязной тряпкой, затушить свои чувства.Никакой надежды… Она знала, что, даже если он всем сердцем хочет сейчас лечь рядом, они будут «друзьями». Даже спустя ночь поцелуев в ординаторской, спустя столько сорванных нервов, пропущенных снов и выпитых литров… Они были и будут друзьями, но, как часто это бывает, мозг все понимает, тело подчиняется, а душу не угомонить даже уговорами.
Комментарий к Часть 11
А точно ли Друзья? ДРУЗЬЯ
Ах, сколько таких друзей вскоре в загсы ходят, но об этом ли наш роман?
========== Часть 12 ==========
-Ну да… Как раньше,- его голова несколько раз качнулась вперёд, а ладонь уж совсем ласково приподняла вверх светлую влажную челку малышки, сопящей под ставшим родным бочком, занимая ее прежнее место. И кажется, он совсем не задумывался, отвечая на вопросы Марины,но мыслей в таких словах было куда больше, чем в романе Толстого. Да и он сам попросту не знал правильных ответов, а от того и думал, надеялся, что ответит правильно.
Только эти правильные ответы не приносили ей ровным счетом ничего. Ничего, что могло бы ее утешить, успокоить или пригреть. Отчеканенные его губами фразы только уносили, уносили куда-то в даль те самые кусочки веры, ощущения тех горячих губ на своей шее, запах тех отвергнутых ладоней на своей талии и вкус тех неподаренных цветов, которые трижды за год успели завять в самой красивой вазе. Даже сейчас его ладони так близко… Близко к ее телу,но на самом деле до души им ещё ближе, чем кажется.
-Отлично,- голос был по-прежнему сухим, как и замёрзший на окне букет. И замёрз он, не поверите, на второй день. В августе, как никогда раньше, ударил лютый мороз из несбывшихся мечт, который был тщательно украшен разбитыми желаниями, да настолько ледяной была эта буря в стакане, что даже сквозь прозрачную обвёртку пробиралась без труда. И вот день, когда они появились там, погода всем своим нутром намекала на что-то неладное. Неладное это… стояло уже давно в тумбе, прикрытое красным футляром и подаренное Неклюдовым. Красивое, золоток, с одним крупным бриллиантом по центру,и как бы это не звучало прискорбно, кольцо, и не просто кольцо, а «предложение руки и сердца».
