Потом тетушка исчезла, тактично прикрыв за собой дверь в комнату Кира. Все здесь было просто и неуютно: громоздкая мебель с деревянными подлокотниками, отбирающая пространство, полировка, темно-зеленая гобеленовая обивка, торшер с желтым абажуром. Свет проникал через единственное окно, задернутое мелким тюлем, и за ним на подоконнике стояли какие-то растения, похожие на призраки. Все это странным образом напоминало мне комнату деда Симеона, хотя у него была совсем другая обстановка. Общими были только полки, заставленные книгами.
— Ты сказал, что все знания почерпнул из книг? — надо же было как-то начинать знакомство, раз уж мы на это решились. — Можно спросить, из каких именно?
— Посмотри сам, если хочешь.
— Я хочу.
Книг у Кира было много, и книги были хорошие: я уже мог об этом судить. Вот только стоять рядом на одной полке у обычного человека они никак не могли: в них рассказывалось о магии всех типов, включая и темню, и светлую, и о нежити. Здесь была география нашего мира с точки зрения расположения рубежей и его магическая история. Книга, которую я взял в руки, посвящалась волшебным существам, способам их поимки и особенностям содержания и приручения… А также магическим препаратам, которые можно из них изготовить.
— Ты изучаешь магию? — спросил я.
— Коллекционирую магов, так будет точнее.
— Зачем?
— Интересно. Вы интереснее, чем ракушки, марки или монетки.
Интереснее, чем ракушки? Хм, вот даже не знаешь, радоваться такому сравнению или не очень… Сам Кир ведь магом не является. Интересно, как он читает заговоренные книги — вроде той, что я сейчас держу в руках? Обычный человек увидит в ней лишь чистые страницы.
— Кир, как ты читаешь такие книги?
Вместо ответа он кивнул на кожаный очечник, лежащий здесь же, на полке.
— Можно?
Он кивнул. Я взял в руки черный потертый футляр. Если я скажу, что от этого прикосновения меня будто бы встряхнуло, этого будет недостаточно. Мне пришлось пропустить через себя целую молнию — такую фиолетово-голубую, какие во время бурных летних гроз вспыхивают между небом и землей. Они почти не ветвятся, но зато такие толстые и ослепительно-яркие…
— Ты первый, кто удержал его в руках, — заметил за моей спиной Кир. — Обычно его все роняют. Маги, я имею в виду. Люди ничего не замечают.
Я осторожно расстегнул очечник и вынул сильнейший темный артефакт, позволяющий самому обыкновенному человеку видеть вещи в Потоке.
— Откуда у тебя эта вещь? Если не секрет, конечно же…
— Не секрет. Я купил очки у старьевщика. Он не знал, что продает мне.
Я аккуратно положил очки на место, подошел к Киру, сел рядом с ним.
— Угощайся, — он придвинул ко мне вазочку с вареньем.
— Благодарю.
Кир молчал, поглядывая на меня и время от времени делая маленькие глотки чая, остывающего в его руках. Разговор у нас как-то не клеился. Действительно, о чем могут разговаривать два человека, познакомившиеся всего четверть часа назад при таких странных обстоятельствах? Не об успехах в учебе, в самом-то деле…
— Кстати, ты в школу ходишь или закончил уже? — спросил Кир.
Все. Я с ним больше не играю. Пора отсюда валить, пока я не разболтал ничего важного, пора валить, срочно!.. Но ведь я же не двигаюсь с места. Я остаюсь. Да что ж такое…
Парень беззлобно рассмеялся.
— Рик, видел бы ты сейчас свое лицо! Не беспокойся, я не умею читать мысли. Я же не маг. Просто у меня иногда получается угадывать, о чем думает человек рядом со мной.
— Учусь.
— Что?
— Я еще учусь, Кир. Заканчиваю в этом году. А ты?
— Я редко хожу в школу. Больше занимаюсь дома. Читаю книги.
Я невольно оглянулся на книжную полку. Да, такое в обычной школе не изучается.
— Ты сказал, что коллекционируешь магов. Как это?
— У меня много знакомых, практикующих магические искусства. Но большинство из них не знают о моем увлечении.
— Тогда почему ты признаешься в нем мне?
— Потому что так надо. Я просто знаю, что от тебя нельзя ничего скрывать. И я, наверное, отвечу тебе на любой вопрос, который ты задашь мне. Если он, конечно, будет касаться меня, а не кого-нибудь из моих знакомых. О них я никогда никому ничего не рассказываю, о чем бы они ни проговорились. Они даже о существовании друг друга не подозревают. Это что-то вроде тайны исповеди.
Наверно, я смотрел на него несколько ошалелыми глазами — он снова рассмеялся.
— Давно я так не веселился, — признался он. — Не думал, что честность с другим человеком — это так забавно.
— Да, точно… Забавно…
Мы помолчали еще немного.
— Ты занимаешься чем-нибудь кроме магии? — спросил он.
— У моей матери овощная лавка, я стараюсь не забывать о ней. Магией я начал заниматься не так давно… и почти случайно. Раньше я очень любил читать. Я, конечно, и сейчас люблю, но сейчас это как-то по-другому. Странно: у меня будто бы появилась своя собственная судьба, своя история. Книги украшают ее, но не вызывают к ней неприязни. А раньше книги сводили меня с ума. Меня из-за них словно что-то мучило, а что — я не понимал.
— Представь себе, примерно год назад я был точно в таком же положении! — воскликнул Кир и вдруг погрустнел.
— Не самое лучшее время в твоей жизни, да? — угадал я.
Он медленно кивнул.
— Не лучшее. И очень странное. Я тогда очень сильно заболел и думал, что умру. Все так думали… Ты же видишь, какой я, — он неловко усмехнулся. — Представляешь, чем для меня стали книги?
— Представляю. Честное слово.
— Да?.. Странно… Странно, но я почему-то тебе верю.
— Ловушка.
— Что?.. Да, что-то вроде того.
— У тебя это с детства?
— С рождения. Это детский паралич. Я никогда не чувствовал себя по-другому. Но я и к этому не сумел привыкнуть. По-моему, к этому вообще невозможно привыкнуть, разве только что смириться. Но для этого нужно прожить в таком состоянии лет сорок-пятьдесят, наверное… Моя мать… Не думаю, что она была бы счастлива, если бы узнала, каким я появлюсь на свет. Но она не узнала. Она прожила всего пару месяцев после родов.
— Прости, я не хотел…
— Да все нормально. Я могу об этом говорить. Знаешь, Рик, а я ведь ее помню. Все говорят, что я не могу ее помнить, а я помню. Я помню почти все, начиная с первых дней своей жизни. Даже пока у меня были закрыты глаза — я запоминал звуки, запахи. Но это не все: я будто бы видел ее, понимаешь? Мама была очень молодой и худой, как спичка. Когда она брала меня на руки, я чувствовал, что сильнее ее. А пахло от нее стираным бельем и лекарствами. Тетушка Матильда совсем не похожа на нее.
— А кто она?
— Старшая сестра мамы. Своих детей у нее нет, она со мной нянчится, как с родным.
— Кир, а что случилось с тобой год назад?
— Полагаю, то же, что и с тобой когда-то. Может, это выглядело и не так, но суть была та же…
Нет, я больше не мог терпеть это. Это было невыносимо!
— Кир. Мне кажется, ты видишь меня насквозь, — я сказал это медленно, тщательно проговаривая каждое слово — как будто вытачивал его на станке или вырезал на коре дерева ножом.
— Отнюдь. Ты можешь посмотреть на меня так пристально, как только сумеешь. Но я повторю: я не маг. И магического дара у меня нет. Я обыкновенный человек.
И тут случилось что-то странное.
— И это ужасно, правда? — спросил я, слыша свой собственный голос будто со стороны.
— Правда, — ответил Кир.
— И ты хотел бы изменить это, чего бы это ни стоило?
— Да.
— И что ты пообещал отдать взамен?
— Все, что на самом деле принадлежит мне, хотя все почему-то думают, что это принадлежит богам. Все, что только может принадлежать человеку.
— Но ведь ты еще не отдал это? Нет?
Он долго-долго смотрел мне в глаза. А потом ответил:
— Разве ты никогда не думал об этом, Рик? Ты расстаешься с душой не тогда, когда умираешь, а тогда, когда заключаешь сделку о ее продаже. Но теряешь ты ее даже не в тот момент, когда подписываешь договор — или даешь устное обещание, это не важно. Ты теряешь ее тогда, когда в твоей голове в первый раз появляется мысль об этой сделке. Все остальное — только вопрос времени, потому что назад дороги уже нет.
