Привыкай, Кристи, ты сама выбрала этот путь. Что будет дальше? Сколько еще продлится моя непонятная, изломанная жизнь и чем она закончится? Даже если мы с Пауком найдем Ганса, что сейчас кажется маловероятным, то как быть после? Я — калека. Пусть даже руки и ноги у меня на месте, но это не меняет факта, что Паук больше не хочет меня касаться. После смерти Ганса, что за отношения установятся между нами? Извращенная дружба или платоническая страсть? А может, маньяку просто надоест со мной возиться и он найдет себе новый объект обожания?

Мысль болью отдалась в сердце, подстегивая новую порцию слез. Словно в ответ на невысказанные вслух предположения, в тишине комнаты раздался скрип открываемой двери. Сердце застучало быстрее, разгоняя последние признаки сна. Я настороженно прислушалась к негромким шагам, а затем к шороху снимаемой одежды. Вскоре кровать заскрипела, приноравливаясь к тяжести мужского тела.

Я попыталась отодвинуться, но сделала это не слишком удачно, так как спина отозвалась порцией острой боли. Мне не удалось сдержать чуть слышный стон, который тут же привлек внимание Паука.

— Ты в порядке? — голос мужчины звучал напряженно.

— Все нормально, просто спина болит.

— Ложись на живот. Нужно сменить бинты и нанести мазь, — проговорил Паук, садясь на кровати.

Я хотела было возразить, но потом решила, что маньяк прав. Становиться беспомощной обузой не хотелось, тем более что боль и впрямь усиливалась. Не стоило так активно скакать со свежезашитой спиной. В комнате загорелся свет и я уткнулась лицом в подушку. Паук чем-то шуршал на другом краю комнаты. Послышался треск разрываемой упаковки, а затем звон стекла. Через несколько минут мужчина вернулся и кровать вновь зашаталась от его веса.

— Подними руки, — скомандовал он.

Горячие пальцы коснулись ребер и задрали футболку до самых плеч. Кожи коснулся прохладный воздух чердака, отчего я вздрогнула. Паук быстро развязал бинты на спине, с особой осторожностью отдирая нижний слой, приклеившийся к ранам. Было больно. Слезы вновь закапали на подушку, но мужчина этого видеть не мог.

— Прости меня, малышка, — тихий голос Паука разорвал тишину.

Мягкие ладони легко заскользили по спине, нанося холодящую мазь. От нее действительно становилось легче и боль начала уходить. Я сразу поняла, чему адресовано это «прости».

— Все в порядке, — прошептала я, не найдя других слов. — Это я не должна была говорить о твоем отце.

— Не в порядке, — возразил Паук, продолжая поглаживать спину. — Я… был неправ.

Признание звучало так дико, что я даже подумала на секунду, что это сон. Маньяк признал, что ошибался? Кажется, мир в эту секунду действительно может перевернуться. Надо было сказать что-то умное и подходящее, но Паук опередил меня.

— Ты единственный человек за последние двадцать лет, которого я могу назвать близким. И я боюсь тебя потерять.

В этих словах сквозила беззащитность, от которой хотелось плакать. Сегодняшний день и впрямь оказался богат на чудеса.

Я села в кровати, повернувшись лицом к Пауку. Мужчина выглядел устало. Сейчас на его лице не было масок, лишь чистые эмоции. Его признание всколыхнуло внутри то, что созрело уже давно. Я нуждалась в маньяке так же сильно, как и он во мне. И ощущение взаимности порождало невообразимое чувство облегчения, смешанное с эйфорией.

— Я люблю тебя, — слова сорвались с языка сами, оставив после себя горьковатое послевкусие.

— Почему? — Паук выглядел удивленно. Его глаза неотрывно следили за моими, словно пытаясь в них найти ответ.

— Разве для любви может быть причина? — я тихонько рассмеялась, осторожно скользя пальцами по линии его подбородка.

— Ты же понимаешь, что от этого ничего не меняется? — голос мужчины потяжелел. — Я тот, кем являюсь. Не стоит строить иллюзий.

— Я знаю.

— Моя малышка, — Паук скользнул ладонями по предплечьям, а затем мягко притянул к себе.

Я прижалась к сильному телу, чувствуя, как все переживания смываются всепоглощающей нежностью. Такого спокойствия и удовлетворенности не было уже очень давно. Макушки коснулся невесомый поцелуй, отчего по венам разлилось тепло. Хотелось обернуться в мужчину рядом, спрятаться в его объятиях и до скончания веков просто слушать биение его сердца под щекой.

— Нужно закончить перевязку, — Паук мягко отстранил меня от себя. — Ложись.

Я послушно вернулась на место, ощущая, как счастье постепенно заполняет душу. После вечера наполненного спорами и ненавистью Паук подарил мне самое важное — ощущение нужности.

Мужчина наложил бинты и, погасив свет, лег рядом. Я приподнялась на локтях, чуть нависнув над маньяком. В темноте было не разобрать деталей, а потому предстоящий разговор должен был стать проще. Раз уж сегодня вечер откровений, то почему бы не добавить к ним еще одно?

— Есть вещь, которую мне очень нужно знать, — горло перехватило от волнения. В воображении все было проще.

— Какую? — я не увидела, но почувствовала, как напрягся Паук.

— Пожалуйста, пообещай, что ответишь честно. Это важно для меня, — сердце забилось с новой силой, отдаваясь в горле.

Паук секунду помолчал, а затем проговорил:

— Обещаю, — восторга в его голосе слышно не было.

— Я… — простое и логичное предложение, сформулированное в мыслях куда-то улетучилось, уступив место панике. — Мне просто нужно знать, неважно, каков будет ответ.

— Ответ на что?

— Ты… тебе всегда нравилась моя кожа, — сбивчиво начала я. — Теперь я калека. Шрамы никуда не уйдут. И ты… — на этом решительность закончилась. Ох, не стоит ставить себя в глупое положение, не так уж это и важно. — Ладно, просто забудь. Давай спать.

— Нет, — Паук обхватил меня рукой за плечи, не давая отстраниться. — Договаривай.

Я вздохнула, понимая, что вопрос все-таки придется задать.

— Ты все еще хочешь меня?

Несколько секунд ничего не происходило и я начала чувствовать, как противный червячок сомнения превращается в настоящего змея. Однако в следующий момент Паук потянул меня вниз и мужчина оказался сверху. Сильное тело второй раз за вечер прижимало меня к кровати.

— Ты нужна мне, малышка, — прошептал маньяк, пальцами заводя выбившуюся прядку волос мне за ухо.

В следующую секунду его губы тронули мои, заставив забыть обо всем. Горячие касания порождали волну жара, прокатившегося от кончиков пальцев на ногах по всему телу. Наши языки встретились и вступили в скользкую ожесточенную борьбу за доминирование. Я быстро сдалась, позволяя Пауку завладеть своим ртом и отдавшись на волю восхитительных возбуждающих ощущений. Руки Паука скользнули по плечам, легко огладили локти, а затем переместились на талию. В эту секунду мне как нельзя сильнее хотелось, чтобы разделявшая нас одежда исчезла. Все внутри буквально требовало скольжения кожи по коже, касаться мужчины всем телом, ощущать биение его сердца над моим.

Поцелуй закончился и Паук начал отстраняться. Я судорожно вцепилась в рубашку на его талии и потянула буквально опрокидывая мужчину на себя. На секунду мне стало страшно, что сейчас маньяк высвободится и просто пожелает спокойной ночи, поставив точку в моих мучительных тревогах по поводу собственной привлекательности.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы.

— Нам не стоит продолжать, малышка, — проговорил Паук, проводя ладонью по моей груди. Касание было легким, но внизу живота тут же возникло тянущее напряжение. — Ты ранена.

Слова маньяка отдались почти физической болью в сердце. Паук не хочет заниматься любовью с калекой. Это было предсказуемо, если вспомнить его одержимость идеальной кожей. В конце концов, можно и не быть любовниками, чтобы находиться вместе. Ведь самое важное заключается не в сексе, но в близости душ? Вот только эта отговорка никак не помогала заглушить чувство тоскливого одиночества.

— Почему нет? Это из-за шрамов? — вопрос сорвался с языка сам собой. — Если ты больше не хочешь меня, я пойму, — в конце голос сорвался, выдав всю ту бурю эмоций, что бушевала внутри.