Позади остался город Сан-Карлос-де-Гуароа, поздним утром 9 ноября они добрались до Амо-де-Чафураи. Дальше оставался единственный населенный пункт – ранчо ла Оркета. До него они ехали весь день, но когда добрались, то поняли, что дальнейшее движение невозможно. Грузовик остановился на берегу реки. Диего влез на крышу и стал осматривать окрестности. Он не обнаружил ни одного моста, чтобы перебраться на противоположный берег. Не было даже брода. Значит, дальше путь закрыт.

– Вот и приехали, – грустно произнес Диего.

Вокруг стояла тягучая, давящая тишина, слышен был только звук работающего мотора, который водитель не выключал, лелея надежду ехать дальше. Диего охватило чувство безысходности. Казалось, вот-вот случится нечто непоправимое. Разве стоило им в течение нескольких часов спускаться по дороге из Боготы, граничащей с пропастью? Они рисковали погибнуть не раз, а много-много раз. А то, как они убегали из квартала Чапинерро? А этот бросок на восток, который длился целых пятьдесят часов. И куда они приехали? В какой-то безлюдный мир, где нет ничего живого. Все это похоже на безумную игру, на движение по самому краю пропасти…

«Но это уже предел», – подумал Диего и снова взобрался на крышу грузовика. Он увидел лес, тянувшийся густой темной лентой над желтой рекой и местами полностью ее скрывавший. А за этим лесом… абсолютная, неведомая, зеленая и вязкая необъятность. Реб назвал ее «зеленый мир». Он простирался на сотни тысяч квадратных километров. Лес просто кишел насекомыми и хищными животными. Диего содрогнулся от страха.

– Вы не можете продолжать это безумие – идти в одиночку вперед, – произнес Диего с серьезностью, удивившей его самого.

Реб ответил ему своим удивительно мягким и спокойным голосом:

– Я хочу попросить вас сделать следующее. Дело в том, что этот грузовик я взял в аренду у одного знакомого. Он не знал о моих намерениях. Его фамилию и адрес вы найдете в машине. Он рискует иметь неприятности, помогите ему, если потребуется, убедить полицию в его непричастности к тому, что произошло. Я оставлю для него деньги.

Из одежды на Ребе были сапоги, брюки да холщовая рубашка. Он вытащил из-за пояса пистолет и протянул его:

– Вот, возьмите или выбросьте, как вам будет угодно.

Из холщового мешка прямо к ногам Диего упали две книги, три паспорта и куча банкнот. Обратно в мешок парень сунул лишь книги и паспорта.

– Спасибо. Вас, Диего, я никогда не забуду, – произнес на прощанье Реб Климрод.

С этими словами он тронулся в путь. Диего кричал ему вслед, просил вернуться. Но Климрод словно не слышал его голоса, полного отчаяния. Он уходил все дальше и дальше, и вскоре стена темного леса жадно поглотила парня.

Через два дня, 13 ноября 1947 года, Диего Хаас вернулся в родной город. Он тут же был арестован солдатами, которые жестоко его избили и доставили в Боготу. Здесь его допросили с не меньшей строгостью. Но Диего был парнем стойким и упрямо придерживался своей единственной версии: он стал невинной жертвой Безумного (так они окрестили Реба). Угрожая пистолетом и дюжиной гранат, тот заставил вести сначала легковой автомобиль, а потом грузовик до крайней точки границы Цапо. Сам он, разумеется, до такого никогда не додумался бы. Безумный не назвал себя и причины, заставившие его сжечь заживо сеньора Эриха Штейра, «горячо любимого хозяина, о гибели которого я глубоко скорблю».

Когда автогеном разрезали стальную кабину лифта, то увидели, что от сеньора Эриха Штейра осталась куча обгоревшего мяса и костей.

Они все пытались разузнать, как выглядел этот Безумный. Вот как описывал его внешность Диего Хаас:

– Ему лет тридцать пять. Роста невысокого, где-то метр семьдесят. Волосы и глаза черные, на левой щеке большой шрам. Мизинец левой руки укорочен на одну фалангу. Но главная примета в том, что этот человек хромает. Действительно, он изъясняется на немецком, но с сильным русским акцентом. А русских я знаю неплохо! Он не может быть немцем. В моем присутствии он упоминал такие названия, как Каракас и Венесуэла, но, по-моему, он направился на юг, к границе с Эквадором.

Его показания абсолютно не совпадали с теми, которые дал привратник. Вероятно, по этой причине Диего еще раз неслабо избили, хотя он и пытался доказать, что показания привратника не могут быть приняты к сведению всерьез, поскольку он, во-первых, человек близорукий, а во-вторых, обыкновенный пьяница.

В общем, ситуация развивалась так, что потребовалось вмешательство матери Диего, имеющей в Буэнос-Айресе влиятельные связи и средства. Она доказала, что ее единственный сын может быть кем угодно, но только не пособником «польского еврея» или «русского коммуниста». Диего выпустили на свободу, и первое, что он сделал, отыскал владельца грузовика. Он также пострадал от полиции, лишившись нескольких зубов. Хаас вернул ему машину и отдал часть денег, полученных от Реба Климрода на берегу реки. Ради справедливости часть денег он дал и привратнику, поскольку ему в полиции отрубили несколько пальцев, а Диего Хаас был человеком чутким к страданиям других.

Текстильный магнат из Медельина объявил вознаграждение в двадцать пять тысяч долларов тому, кто знает о местонахождении Безумного. Поиски продолжались еще четыре недели. Со всей тщательностью обследовали огромную территорию в тысячу километров – от северной Нунчии до границы с Эквадором на юге страны.

Две колонны солдат и два самолета обследовали равнину и добрались до крайней точки, где расстались Реб и Диего. Прочесывать лес не решились, поскольку не были уверены в том, что Безумный мог таким образом продолжить свой путь.

Реб в это время настойчиво шел к единственной цели – в свое будущее королевство.

Однажды Король признался Дэвиду Сеттиньязу, что ни за что не вспомнит маршрут, по которому вернулся из Буэнос-Айреса. Сеттиньяз упорно настаивал на необходимости повторить этот путь еще раз. Путешествие по собственным следам никогда не прельщало Реба, поэтому он особо не задумывался над предложением Дэвида. Однако Сеттиньяз проявил настойчивость и добился согласия Климрода.

В марте 1949 года Дэвид и Король отправились в путь. Они летели на большом вертолете и с него обследовали весь район.

Король никогда не вдавался в подробности своего фантастического пути через лес, но это живо интересовало Дэвида Сеттиньяза. Сто дней Реб шел по течению реки Гуавьяре и только в феврале добрался до небольшого селения Сан-Фернандо-де-Атабапо, расположенного на территории Венесуэлы. Он, конечно, мог облегчить свой путь, без особых усилий спуститься вниз по течению Ориноко к Гвиане, достичь берегов Карибского моря и, наконец, очутиться в Каракасе.

Однако Реб, возможно из-за особенностей своего характера, выбрал другой путь – он направился к неизвестным истокам Ориноко, постепенно углубляясь в территорию Амазонии. Этот мужественный парень прошел по плато, расположенному в горной гряде Парима, окруженному загадочными вершинами гор – отдельные из них достигали двух с половиной тысяч метров. Горы были покрыты густыми тропическими лесами.

Дэвид Сеттиньяз еще раз, но уже без Реба Климрода, обследовал на вертолете этот район. На Ориноко он нашел небольшой городок Сан-Фернандо-де-Атабапо, в котором проживало примерно три тысячи жителей. Низкие домики теснились вокруг площади Боливара. Город был заброшен более полувека, хотя именно пятьдесят лет назад был столицей «Territorio de Las Amazonas»[22] и главным центром жизнедеятельности серингерос. Эти люди изо всех сил старались сохранить жизненно важную для них добычу каучука[23]. Из Пуэрто-Айакучо на вертолете он поднялся к истокам Ориноко, сначала до Ла-Эсмеральды, которая в момент экстремального путешествия Реба Климрода была главным венесуэльским форпостом. Дальше шла запретная для полетов зона, но Сеттиньяз все же рискнул в нее проникнуть. Он миновал три только что обосновавшиеся здесь католические миссии. Самая последняя была организована в 1951 году и располагалась в Планаталье[24]. Миссионером был итальянец по имени Бартоли. Дэвида Сеттиньяза он принял с радостью.