Альбус старался незаметно пробраться в свою комнату, не встретив никого на пути, чтобы не вызывать лишних вопросов. Он с трудом добрался до двери и буквально повиснув на ней, ввалился внутрь. Юноша кое-как дополз до кровати и взобрался на неё.
Голова уже не кружилась, но жутко гудела, будто стая пчел летала прямо над ним, норовя укусить. В агонии парень пролежал около часа. Жуткая боль разрывала его мозг, было ощущение, что он пульсирует и, казалось, череп вот-вот надломиться.
Дамблдор места себе не находил, он ворочался, сжимая голову, надавливая на виски, в надежде что это поможет, но не помогало. Дверь в спальню скрипнула, ознаменовав приход гостя.
Гриндевальд стоя на пороге, разглядывал художника, распластавшегося на кровати.
— Геллерт, — юноша сел, скидывая ноги с кровати. Адскую боль, как рукой сняли, будто её и не было. Лорд стал его исцелением.
— Не хотел беспокоить, просто…
— Останетесь сегодня здесь? — прерывая неясные мысли хозяина дома, предложил Ал.
Мужчина сделал шаг вперёд и, обернувшись, аккуратно закрыл за собой дверь. Медленно он обошёл Дамблдора и легонько проведя рукой по бортику кровати, зашёл с другой стороны.
Геллерт кружил по комнате, будто хищник, готовый напасть на свою жертву в любой момент. Портретист же увлечённо за ним наблюдал, пока тот не залез на постель и, на четвереньках, как кошка, не подполз к нему. Лорд подтянул юношу к себе за край белой рубашки, полностью затаскивая на простыни, неторопливо опуская его голову на подушку. Сам Гриндевальд лёг рядом, не оставляя между ними даже сантиметра расстояния. Частое дыхание Геллерта было обжигающе горячим и от него так сильно несло виски, что можно было задохнуться в алкогольном аромате.
— Вы пьяны? — Ал немного отодвинулся, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
— Лишь тобой, — он сильно сжал плечи художника, чтобы тот не смог шевельнуться.
Дамблдора это напугало, он с трудом сглотнул, раздувая ноздри, и попытался выбраться из плена чужих рук. Глаза лорда горели, и эти искры, пляшущие в них, заставляли нервничать.
— Не бойся, — холодные пальцы пробежали по шее и скользнули к уху, — Я не обижу тебя.
Почему-то эти слова подействовали как успокоительное и юноша перестал дрожать и сопротивляться. Портретист закрыл глаза и позволил пьяному лорду обнять себя, засыпая в кольце теплых и сильных рук.
Утро наступило быстрее чем предполагалось. Альбус проснулся от того, что тело жутко болело, оно затекло из-за неизменности его положения на протяжении всей ночи. Он открыл глаза, а Геллерт, по-прежнему обнимавший его, так мило сопел, от чего невозможно было не улыбнуться.
— Не смотри так на меня, — сонно прошептал Гриндевальд.
— Я разбудил вас? — это прозвучало так жалостливо.
— Нет, я давно не сплю, ждал пока ты проснёшься, — он открыл глаза и захлопал густыми ресницами. — Вчера я был пьян и мог наговорить всякого…
— Нет, ничего такого, — поджав губы, проговорил юноша. — Вернёмся к портрету?
Гелл улыбнулся и прижался лбом к подбородку Дамблдора. Его рука спустилась к талии художника и сжала почти до боли. Он пытался вдохнуть запах его кожи, чуть коснувшись языком шеи, вызвав у парня сладостный стон.
— Вернёмся, — лорд прекратил свои ласки и, перескочив через юношу, в миг оказался около двери.
Альбус снова оказался в тупике. Опять эти игры с резкой сменой настроения. Парень тяжело вздохнул и поднялся, не скрывая своего расстройства. У выхода, куда так торопился портретист, Гриндевальд взял его руку в свою и вместе они покинули спальню. Торопиться обоим было некуда. На часах только девять утра и лорд со своим гостем неторопливо шли по коридорам, держась за руки, как всегда и мечтал Ал.
Слуги, видимо, уже давно привыкшие к таким зрелищам, не то, что не шептались, они даже в их сторону не смотрели, будто двоих юношей, держащихся за руки, и не существовало вовсе.
Геллерт совсем не слушал своего работника, ерзал на кресле, постоянно меняя положение. Дамблдору приходилось все время отрываться от портрета и поправлять свою модель, но больше пяти минут лорд не мог усидеть.
— Мистер Гриндевальд! — рявкнул парень. — Я почти закончил, пожалуйста посидите спокойно ещё пятнадцать минут!
— Ладно, ладно, только умоляю больше никогда не…
— Я помню, просто надеялся, что это заставит вас успокоиться, — хитрая ухмылка нарисовалась на лице Ала.
Мужчина ответил соответствующей улыбкой и, вздохнув поглубже, расслабился. Пятнадцать минут для него шли целую вечность. Уже через пять он начал считать секунды и сбился на сто сорок шестой. Когда Гриндевальд хотел плюнуть на уговор и сменить положение, заметил на себе пронзающий взгляд узких, сощуренных глаз.
— Я закончил, — отложив кисть, уверенно сказал художник.
Лорд будто прирос к мягкой обивке. Он боялся взглянуть на портрет, на себя, но ещё больше он не хотел, чтобы все заканчивалось. Мужчина просто не сможет отпустить Альбуса.
— Вы посмотрите? — Дамблдор пытался привлечь к себе внимание, но лорд будто не слышал, погрузившись в какие-то свои мысли.
Хозяин замка, внимательно посмотрев на своего художника, глубоко вздохнул, набираясь смелости, и встал, семимильными шагами направляясь к мольберту. Глаза напротив, такие пронзительные и чёткие, его глаза, смотрели в самую душу, будто читая её. Эта величественная поза, густые брови и тёмный фон, показывали любовь портретиста к Геллерту. Гриндевальд понял это, лишь взглянув на работу, как же он был раньше слеп! Этот портрет оказался так прекрасен, словно он был не написан на холсте, а сам натурщик скрывался за рамкой.
Лорд, в порыве неизвестных радостных чувств обхватил ладонями лицо юноши и притянул к себе, страстно впиваясь в его губы своими. Альбус, немного опешив, почти сразу вошёл во вкус, стараясь не отставать и отвечать так же пылко.
Незаметно, не отрываясь друг от друга они перешли ближе камину, который, по всей видимости, горел круглосуточно. Геллерт забрался руками под рубашку парня, вытягивая её из брюк и проводя по торсу сверху вниз, вызывая довольно громкий стон. Оба опустились на мягкий светлый ковёр из овечьей шкуры, медленно ложась на длинный ворс. Дамблдор долго пытался развязать рубашку лорда, нависающего над ним, но перед глазами немного двоилось из-за происходящего безумия и, в итоге, он просто разорвал ее.
— Какой же ты горячий, — прошептал на ушко портретисту Гриндевальд. — Ты сводишь меня с ума.
Он потянулся к ремню на поясе художника и, вытянув его из брюк, откинул в сторону, туда же полетела и остальная одежда, рвущаяся с треском. Жаркие поцелуи покрывали каждый миллиметр юного тела, отзывающегося стонами и почти криками. Руки Ала блуждали по волосам лорда, подтягивая к себе для ещё одного поцелуя.
Геллерт закинул голые бедра художника себе на талию и прежде чем ощутить себя в нем, долго вглядывался в его бездонные голубые глаза, как бы прося разрешения на это. Дамблдор провел пальцами по щеке мужчины, позволяя сделать то, чего обоим хотелось. Тела соприкоснулись, выгибаясь навстречу удовольствию, а вопли наслаждения заполнили весь дом.
Комментарий к На шкуре у того камина.
Фоточки под главу:
https://vk.com/vandabondrill?w=wall-178040424_86
========== И гаснет свет… ==========
— Твоя кожа словно бархат, Альбус, — Геллерт коснулся пальцами шеи и спустился к ключице. — Я не способен оторваться от тебя, — мужчина прикоснулся губами к плечу и оставил влажный след.
— И не надо, мой лорд, — юноша одарил своего любимого настолько нежным взглядом, ради которого можно было бы сброситься с обрыва не раздумывая.
— Ты любишь меня? — приподнимаясь на локтях и слегка нависая над художником, спросил Гриндевальд, хотя он уже знал ответ.
— Больше жизни. Я так сильно люблю вас, что готов прямо сейчас вырвать свое бьющееся сердце и подарить вам, — тихо прошептал Ал, ласково поглаживая руки Гелла. — Мне бы хотелось найти способ доказать свою любовь. Я так хочу, чтобы вы знали…
