Твой темный лик явился ночью,
в мой безмятежный тихий сон
и сердце распахнув воочью,
склонил я пред тобою свой поклон.
Нет глаз твоих прекраснее на свете,
весь в пламени твоем сгораю я.
Отец мой, Черт мой, дьявол вечный,
прошу тебя, не оставляй меня ты никогда.
— Я взял на себя смелость и приобрёл для вас все необходимые атрибуты, — лорд указал на диван, переполненный холстами, красками и прочими малярными предметами. — Меня заверили, что все это лучшего качества.
Альбус молча подошёл и взял пучок связанных кистей, мягкая часть которых сделана из шерсти колонок. Это были самые дорогие кисти во всем Лондоне и позволить их себе художник никак не мог, даже имея приличный счёт в банке.
— Вы разбираетесь в искусстве? — юноша повернулся к лорду, но в глаза не посмотрел. Его внимание было приковано к столь дорогим вещам, о которых и состоятельный портретист не мог мечтать.
— Абсолютно в нем ничего не понимаю, — Гриндевальд поднялся с кресла и незаметно подошел к Дамблдору сзади, — Вам что-то не нравится? — горячий шепот прошелся от ушей к шее парня, от чего тот вздрогнул и уронил пучок на пол.
— Нннет, нет, все прекрасно, — заикаясь от испуга пролепетал Ал, — Кисти просто превосходные, как и все остальное. Я немного удивлен, ведь все здесь подобрано с невероятным вкусом. — художник развел руками, указывая на дизайн помещения. — Каждая деталь стоит на своем месте, создавая полноценный образ великой картины и рассказывая свою историю. Это привело меня в недоумение, после того, как вы сказали, что не разбираетесь…
— На самом деле, я расставлял тут все по пьяни, — громким смехом залился мужчина и наклонился за кистями, уроненными Альбусом. — Держите, — он вложил связанные деревяшки в мягкие ладони и на пару секунд задержался, ему никак не хотелось разрывать контакта.
Дамблдор смотрел в глаза лорда щенячьим взглядом, наполненным любви и сострадания, от которого можно было упасть на колени и заплакать. Юноша так хотел поцеловать эти бледно-розовые и тонкие губы, но представляя себе последствия такого поступка, желание резко пропадало. Долгие дни и ночи он мечтал о нем, представлял этот прекрасный лик во снах и грезах, и вот теперь, наконец, Геллерт Гриндевальд был прямо перед ним, так близко, но так бесконечно далеко. Единственное, о чем молился Альбус, чтобы лорд снова не оказался лишь мечтой.
— Думаю, нам стоит договориться о цене, — звонкий и мелодичный голос мужчины, вернул художника из фантазий.
— Думаю, стоит, — нервно улыбнулся тот.
— Начнем с пятидесяти фунтов, предложите больше? — развернувшись на каблуках, сказал лорд, присаживаясь обратно на свое кресло.
Дамблдор вытаращил глаза. Пятьдесят фунтов — это целое состояние, а предложить цену выше он просто бы не осмелился. Его работы еще никто и никогда не оценивал так дорого.
— Это, это слишком много, я не думаю, что портрет может столько стоить, — стараясь сдержать сумасшедшее волнение, протараторил Ал.
— Вы ошибаетесь, Альбус, я видел ваши работы, и они бесценны, — снова эта улыбка, заставляющая все тело дрожать, неметь и гореть в агонии.
— Мистер Гриндевальд, я думаю…
— Просто Геллерт, пожалуйста. Мне всего двадцать пять, а когда слышу мистер, от кого-то такого молодого, хочется плакать.
— Хорошо, Геллерт, — Альбус словно попробовал его имя на вкус. Ему дозволено звать своего лорда, так, как могут не многие. Эта маленькая привилегия разожгла дикий огонь в пустоте юной души. — Меня устроит цена в пятьдесят фунтов.
— Замечательно, можем приступить немедленно? — это был вопрос, но ответа он не требовал, поэтому Дамблдор лишь кивнул.
— Мы ведь можем расположиться тут? — Ал подошел к окну, плотно занавешенному темно-бордовыми шторами и распахнул их, запуская внутрь яркие солнечные лучи. — Свет здесь просто превосходный, — объяснился художник в своем столь эпатажном поведении.
— Как будет угодно. Чувствуйте себя как дома, — закинув ногу на ногу, предложил Геллерт.
Постепенно неловкость и скованность покидала Альбуса и он ощущал себя свободно. Гриндевальд наблюдал, как художник мечется по комнате, устанавливая мольберт, после затаскивая на него полотно и расставляя рядом краски. Когда все заняло свои места, юноша подошел к лорду, на мгновение замирая и останавливаясь перед ним.
— Вы не могли бы сесть немного ровнее и голову поверните чуть вправо, — незначительная власть над Геллертом возбуждала портретиста.
Когда Альбус опустился на колени перед лордом у того снесло крышу напрочь. Мальчишка поправлял его сюртук, случайно касаясь пальцами голой кожи в разных местах. Гриндевальд едва не застонал, стоило теплым рукам коснуться шеи, в попытке выправить рубашку.
У самого же художника это вызывало чувство эйфории и задевал он тело лорда совсем не случайно. Все было готово, почти, лишь одна прядь светлых волос, заслоняющая бровь мужчины мешала. Ал приподнялся на коленях к лицу Геллерта, одной рукой опираясь о его бедро, а другой убирая волосы за ушко. Оба замерли и ни один из них не дышал.
— Все готово, — выдохнув в самые губы лорда, сказал юноша и быстро поднявшись с пола, вернулся к мольберту.
Дамблдор смочил кисть в разбавителе для красок, налитый им в стакан, а после окунул в черную краску, нанося первый слой. Художник почти не смотрел на холст, постепенно приобретающий черты лица человека, в которого он был без памяти влюблен. Ему и не нужно было — это лицо Ал бы нарисовал и с закрытыми глазами. Часы пролетели совершенно незаметно, время близилось к вечеру, а солнце почти село, унося за собой освещение, необходимое для создания шедевра.
— Думаю, на сегодня можно закончить. Солнце уже село, — парень указал на очевидные вещи и положил свою кисть на выступ мольберта.
— Хорошо, я прикажу слугам, чтобы ничего не трогали в этой комнате, а сейчас я покажу вам вашу спальню, — Геллерт поднялся с кресла и потянулся. Спина жутко затекла, а ноги почти не слушались.
— Спальня? Я не понимаю, — весь перепачканный в краску художник с удивлением смотрел на своего нанимателя.
— Адриан вам ничего не сказал?
— Не сказал чего?
— Вы будете жить здесь, в поместье, пока не закончите работу. Ваш дом находится довольно далеко, и я считаю, что нет нужды ездить каждый день туда и обратно.
— Но я не брал с собой никаких вещей, да и не хочу вас беспокоить, — так себе оправдание, ведь видеть Геллерта юноша хотел каждую секунду отведенной ему жизни.
— Не говорите ерунды. Дом такой большой, что, вероятно, мы можем даже не встретиться, а вы и вовсе потеряться. Что касательно одежды, то все что нужно, будет предоставлено. — Лорд подошел к Альбусу вплотную и улыбнулся. — У вас краска на лице.
— Где? — Дамблдор коснулся ладонью щеки и смущенно опустил голову.
— Давайте я, — Гриндевальд провел большим пальцем по носу портретиста, стирая масляное пятно.
Ал убрал свою руку, давая полную волю лорду. Все еще холодная, ладонь легла на мягкую щеку юноши, удерживая его рядом. Пальцы быстро скользили по коже, убирая краску, заставляя парня ужасно смущаться.
Когда Геллерт коснулся руками губ мальчика, он вздрогнул и чуть не упал, но его удержали, вжимая в объятия. Глаза хозяина дома скользили по чужому лицу, изучая каждый миллиметр, а в голове был лишь один вопрос, который так хотелось задать:
«Можно, я вас поцелую?»
Комментарий к Можно, я вас поцелую?
Написано, что стих неизвестного автора, потому что этот автор я )(
50 фунтов это где-то 65 долларов, на то время ( 19 век ) это были бешеные деньги.
========== Плюмерия ==========
Такие минуты не длятся вечно, хотя они могли стоять так, прижавшись друг к другу, целый день, но ситуация слишком накалялась, становилась до беспредела неловкой. Глаза Альбуса не находили себе места, он смотрел куда угодно, только не на Геллерта, потому что знал — если посмотрит, тут же поцелует.
— Мистер Гриндевальд, вы просили вас оповестить, когда комната для вашего гостя будет готова, — дворецкий, внезапно вошедший без стука, спас тупиковое положение обоих юношей.