— Разве не за этим ты пришел? — волшебник убрал руки, мешающие ему дотянуться до желаемого, и страстно поцеловал Ала, прикусывая его губы. Он так давно ждал этого момента, что терять время на глупые разговоры не хотелось совершенно.
— Думаешь, я согласился пойти с тобой, чтобы потрахаться? — взбесился Дамблдор, которого не устраивал такой расклад. В конце концов, всего несколько минут назад, благодаря Гриндевальду, погибло очень много невинных волшебников. Оттолкнув мужчину, он вылез из-под него и сел на самый край дивана, отводя взгляд.
— Как грубо, Альбус, — Геллерт поднялся и поправил свой сюртук, подло ухмыляясь, — Но да, я думаю, ты пришел сюда именно за этим.
— Ну, и самовлюбленная же ты сволочь! — всего лишь констатация факта, но весьма возбуждающая Гриндевальда. Его всегда заводил такой вспыльчивый Дамблдор. Видя, как тот старательно не смотрит на него, Гелл тихонько приблизился к нему, разглядывая сильную фигуру волшебника. Он был само совершенство — широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги.
Темный маг неожиданно схватил профессора за руку и увлек в танец неслышимой музыки, играющей у них в голове. Они вальсировали по комнате, глядя в глаза друг друга, но думая о разном. Ал никак не мог понять, в какой момент мужчина всей его жизни так изменился, когда его злость на людей превратилась в настоящую ненависть?
Рука Геллерта медленно и, практически незаметно, спускалась с талии к ягодицам преподавателя, но останавливать его Альбус не собирался. Он был поглощен воспоминаниями о прекрасном маге, с которым они проводили все свободное время, и на секунду, профессор сам захотел близости с Геллом.
Когда же пришло осознание, что нет никаких препятствий, Гриндевальд стал более решителен и повторил попытку с диваном, на этот раз весьма удачно. Мужчина, вжатый в мягкую обивку, весом своего спутника, потянулся к его лицу и аккуратно убрал белую прядь с глаз за ухо. Он завороженно смотрел в такое родное, и чужое, одновременно, лицо, впитывая каждую морщинку. Темный маг смущенно улыбнулся, хотя сейчас не было места для смущения, если учитывать, то, что он себе представлял по отношению к Альбусу.
Гелл, не отводя взгляд от завораживающих глаз напротив, медленно, но вполне порывисто коснулся чужих губ своими. Их поцелуй был пылкий, несдержанный, полный, казалось, давно забытой, любви. Спустившись к шее, он оставлял на ней свои метки, попутно запуская свою руку в штаны учителя и сжимая его член, отчего тот, откинув голову назад, шумно выдохнул.
«Как же я скучал по твоим ласкам», — хотелось простонать во весь голос Альбусу, но он решил, что не стоит, и вместо этого вцепился в ворот рубашки, выступающей из-под сюртука, подтягивая Геллерта к себе ближе.
Одежда мешала обоим, она не давала полных возможностей и всего лишь один взмах бузинной палочки исправил это. Все вещи испарились, оставляя любовников полностью голыми и возбужденными. Рука темного мага все еще сжимала чужой член, изредка проводя по стволу, и заставляя его обладателя задыхаться, чужие губы, оставляя мокрые поцелуи по всему телу, спустились к паху. Альбус сошел с ума в тот момент, когда Гриндевальд обхватил головку, а язык прошелся по окружности. Волшебник вцепился ногтями в край дивана и подался чуть вперед, толкаясь в глотку Геллерту.
— О, Мерлин, — закричал Дамблдор от ярких впечатлений, еще сильнее сжимая кожаную обивку.
Руки Гриндевальда лапали Ала везде, куда дотягивались, но это не мешало ему активно работать ртом. Секунд через тридцать он выпустил член изо рта и подвинулся к профессору за поцелуем, а получив желаемое, темный маг взял Альбуса на руки и усадил на себя.
Чародей, не думая, обхватил рукой член Геллерта и, без всякой подготовки, медленно ввел в себя до самого конца, замирая на некоторое время и привыкая к его размерам.
— Такой узкий, — жарко прошептал Гелл. — Как давно у тебя был…
— Вечность, — начав двигаться, ответил Ал, прижавшись грудью к груди любимого врага. Ему было сейчас слишком хорошо, чтобы говорить или думать о чем-то еще, кроме как о члене, заполняющем его.
Прошло так много времени, но Дамблдор никогда не мог представить кого-то рядом с собой, кого-то, кроме Геллерта. Это убивало его, столько лет он думал лишь об одном человеке, безумно скучал по нему, поэтому сейчас ощущать его внутри было даром за все его страдания.
— Я ведь не единственный…
— Единственный, — снова перебил его преподаватель.
Глаза мага потемнели от осознания его слов, он обхватил любовника за талию и несильно прикусил его плечо, а после, подхватывая профессора под упругую задницу, встал и двинулся к стеклянному столу, стоявшему совсем рядом с диваном. Единственным его декором была неглубокая хрустальная ваза, доверху заполненная мармеладками, которые бросились Альбусу в глаза, как только они трансгрессировали сюда. Геллерт буквально опрокинул его на стол, отодвигая вазу на самый край, но не сбрасывая её.
— Тогда, я отымею тебя за все годы нашей разлуки. Я буду трахать тебя так, как мог бы трахать каждый день, будь мы вместе, — Гриндевальд делал резкий толчок бедрами, вгоняя член глубже, после каждого сказанного им слова.
— Это самое романтичное, что я когда-либо слышал, — улыбаясь, стонал профессор в губы возлюбленному. Воздух вокруг стал невыносимо горячим, внутри все горело от возбуждения и глубоких движений. Геллерт, так же, как и волшебник, всхлипывал от удовольствия, и уже не мог себя сдерживать, неистово вбиваясь в любимое тело.
Горячая жидкость стала растекаться внутри Ала, как только Геллерт издал свой последний предоргазменный стон. Профессор тоже практически сразу после Гелла кончил себе на живот. Гриндевальд скривил губы в пошлой улыбке и потянулся к хрусталю с мармеладом, стоящему рядом с головой Дамблдора.
— Хочешь? — мужчина покрутил долькой, усыпанной сахаром, прямо перед носом Ала, но как только тот открыл рот, чтобы откусить, Геллерт оттянул руку, оставляя любовника ни с чем. Дамблдор мог обидеться, но эти эмоции сразу ушли на задний план, когда его друг провел этим кусочком мармелада по животу, собирая сперму, будто макая в сладкий соус.
— Открой ротик, — прошептал Гриндевальд, поднося угощение к губам и слегка проводя по ним, оставляя следы белой жидкости, — Ну же! — с большей настойчивостью темный маг стал пропихивать мармелад в замкнутые губы Альбуса и, в итоге, тот поддался.
Затем в ход пошла вторая конфета, прошедшая тот же путь: сначала собирая остатки спермы с живота, а после отправляясь в рот преподавателя. Пальцы Геллерта, которые были в сахаре и семени, Ал вылизывал, развратно высовывая язык.
— Хочешь раскормить меня, чтобы я был толстым? — улыбаясь, с насмешкой спросил профессор.
— Твою фигуру ничего не испортит, милый, — пролепетал злодей и нежно поцеловал любимого.
Комментарий к Обожаю Париж!
Дорогие читатели! Завтра я уезжаю в отпуск, но это не значит что я перестаю писать, просто на это будет чуточку меньше времени. У меня будет меньше времени на продумывание идей для этих коротких историй, так что если у кого-то есть особая фантазия, можете кратко ее описать и я бы с удовольствием использовала ее в дальнейшем написании.
Как всегда пару картинок под главу:
https://i.pinimg.com/736x/82/27/f0/8227f0b23f2b30e5c36ebde81a422b75.jpg
https://v1.popcornnews.ru/upload/_500_600_80_QhpLHn.jpg
========== Худший кошмар Альбуса Дамблдора(Часть1) ==========
Альбус проснулся на холодном полу, с ужасной головной болью и в полной темноте.
— Что произошло? Где я? — спросил мужчина самого себя и попытался вспомнить. Он был в Хогвартсе, в своем кабинете, работал над разрушением клятвы и…
— У меня получилось! — завопил директор, — Я смог её…
— Видимо, я слишком сильно ударил тебя, раз теперь сам с собой разговариваешь, — леденящий душу, ужасающий голос, от которого по всему телу пошли мурашки, раздался в паре метров от Дамблдора.
Резко включённый свет, резанул, будто лезвием, по глазам, и профессор зажмурился. Он подался вперед, прикрываясь ладонью, но острая боль в области шеи остановила его. Чуть привыкнув к освещению, Альбус осмотрелся. Пустое подвальное помещение, везде грязь и паутина, ржавчина и запах смерти и, черт возьми, его шею обвивало железное кольцо, изнутри украшенное стальными шипами, что не позволяло директору Хогвартса делать резкие движения, цепью прикованное к стене.
