— Зачем ты пришёл? — усиливая объятия, прошептал маг.

— Ты ведь ещё не уничтожил клятву?

— Отвечаешь вопросом на вопрос? — Ал усмехнулся.

— Знаю, ты не поверишь, но я пришёл, чтобы извиниться, — Геллерт отстранился и все же отдал книгу директору. — Я не буду говорить, что исправлюсь, откажусь от своих целей или сдамся министерству, я скажу лишь, что все эти годы мне не хватало тебя.

— Извинения не вернут к жизни людей, которые умерли по твоей вине, — преподаватель взял гримуар и обойдя Гелла, спустился вниз, облокачиваясь на стол.

— Ты не простишь меня, да? — Гриндевальд был настойчив, он опустился на колени перед директором и приобняв его за пояс, уткнулся лицом в бедро.

Альбус вздохнул и незаметно коснулся белых волос, чуть взъерошивая их. Гелл потёрся носом о ногу, а после поднял голову, встречаясь с небесно голубыми глазами. Он повернулся к ладони, которая сползла с волос на щеку и поцеловал её.

— Моё прощение — все, что тебе нужно? — рука Дамблдора сжала подбородок, притягивая к себе.

Волшебник покорно подчинился, оказываясь лицом к лицу с другом. Руки потянулись к шее профессора, а губы плотно прижалась к губам.

— Всё, что мне нужно — это ты, — прошептал чародей прямо в поцелуй.

— Я слишком хорошо тебя знаю, Геллерт, — мужчина ухмыльнулся и прикрыл глаза. — Получишь, что хочешь, и снова уйдёшь.

— Нет, Альбус, нет! — Гриндевальд сжал в кулак копну рыжих волос и прижал к себе, кладя свою голову на плечо преподавателя. — Я не оставлю тебя снова, обещаю, я готов создать ещё одну клятву на крови, если ты хочешь.

— Ну, нет, я устану их разрушать, — засмеялся директор, но его слова были обидными для его друга, он опустил взгляд, прикусывая губу — старая привычка.

Волшебник отпустил чужие волосы и отступил назад, глаза застилали слезы сожаления и беспомощности. Альбус был прав, что не доверял, сейчас Геллерт и сам бы себе не поверил, но он на самом деле говорил чистую правду. Маг помотал головой и двинулся к двери, ему не хотелось слышать ещё подобных речей от директора.

— Я не это хотел…

— Нет, Альбус, я все понял! — рявкнул мужчина не оборачиваясь.

Дамблдор сократил расстояние между ними и, схватив за локоть, поцеловал как в последний раз.

— Ты ничего не понял, — горячий язык профессора прошёлся по щеке и спустился к шее возлюбленного.

Ал сжал его сюртук притягивая к себе, насколько это вообще возможно и, если бы Геллерт не держал его за талию, директор точно упал бы. Гриндевальд подхватил мага под бедра и сжал их, делая несколько шагов к лестнице.

— Гелл, ты уронишь меня, отпусти, — чародей цеплялся ногтями за ворот рубашки.

— Никогда, — тёмный волшебник уверенно и легко стал подниматься по ступеням, попутно выцеловывая дорожку от шеи профессора к ключицам.

Дамблдор, брошенный Гриндевальдом, упал на кровать, которая прогнулась под ними от тяжести их веса. Руки мага блуждали по телу, которое было забыто на полвека. Преподаватель стонал от каждого движения своего партнёра, ритмично изгибаясь и создавая единую композицию. Геллерт боялся коснуться директора не так или не там, чтобы случайно не сломать его, не навредить. Этого он боялся больше всего на свете, потому что знал — уже причинил достаточно боли и теперь мужчина под ним был словно хрусталь.

Кажется, Ал, прочитал мысли Гриндевальда и взял власть в свои руки, подмяв друга под себя и оказавшись сверху. Секундная ухмылка не предвещающая ничего хорошего и тёплые ладони профессора скользнули под брюки мага, заставляя того забыть даже собственное имя. Когда же штаны сползли до колен, а горячий язык коснулся головки члена, в глазах потемнело.

Возможно, Гриндевальд отключился на некоторое время, потому что картина, открывшаяся ему, полностью выбила из колеи: директор Хогвартса, полностью голый, скакал на его члене и стонал так, как Гелл не мог представить себе в самых развратных фантазиях. Полностью вернув самообладание и осознав, что Дамблдор отнюдь не хрупкий и не такой нежный, чародей сжал чужую талию до синяков и перевернул того на спину, резко становясь грубым и жестоким. Преподаватель лишь кричал, умоляя не останавливаться, заливая свой живот тёплой спермой.

***

Альбус проснулся от прохладного ветра, обдувающего его обнажённое тело. Лицо тут же озарила улыбка, когда в голове всплыли картинки с прошлой ночи. Каждое прикосновение Геллерта отпечаталось в сознании навечно. Только спустя пару минут директор осознал, что в мятой и местами разорванной постели, где еще летал пух из подушек, он один.

Прямо перед глазами лежала маленькая серая коробочка, а рядом сложенная в четыре раза бумага. Дамблдор потянулся к записке, судя по всему оставленной Гриндевальдом, и поднёс её к носу, вдыхая аромат чужого парфюма. Руки дрожали, разглаживая бумагу, а глаза все никак не попадали на строки с аккуратно выведенными буквами на ней.

«Доброе утро, профессор Дамблдор. Если ты решил, что я тебя бросил, то даже и не надейся. Я обещал и сдержу обещание, если ты этого захочешь. Открой коробку…»

Альбус не стал читать дальше, а выполнил указания и открыл. Огромный золотой перстень красовался в самом центре, сияя и переливаясь драгоценными камнями.

«Открыл? Хорошо, потому что я даю тебе выбор. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, ты выйдешь за меня? Если «да», то надень его на свой палец и я сразу об этом узнаю, ведь оно заколдовано, если «нет», то выброси, уничтожь, сделай, что заблагорассудится, и я никогда не вернусь, ты больше не услышишь обо мне…»

Директор Хогвартса не мог поверить в написанное и прочитал ещё два раза, чтобы убедится в верности прочитанного. Его радости не было предела, он с улыбкой откинул пустую коробку в сторону и надел перстень на безымянный палец. Кольцо засветилось бледно-голубым цветом, а после потухло, возвращаясь в прежнее состояние.

— Думал тебе понадобится больше времени, — голос друга прозвучал так близко, от чего невозможно было не вздрогнуть.

— Геллерт, — директор вложил всю нежность в мире в произнесение любимого имени, — Я люблю тебя и буду твоим мужем.

— Всемогущий Мерлин, никогда не думал, что это прозвучит так странно, — Гриндевальд лёг на кровать, прижимая к себе голого жениха, целуя в губы и улыбаясь от счастья, ведь он не был уверен, что Альбус наденет кольцо.