— Да. — Джексон кивнул. — Дождь будет.

— Да, будет… — Потускнело ее сердце, когда вспомнился Стилински. На самом деле, он никогда не покидал ее мысли, но в этот момент ей сделалось очень больно. — Мне надоело сидеть в четырех стенах.

— Ну так ты не сидишь в четырех стенах. Их тут пять, шесть, семь…

— Эй! — Он ухмыльнулся, снова посмотрел на нее. — Ты понял о чем я. Я хочу выйти в свет.

— Выйди во двор сначала. Ты же за десять дней дальше балкона не выходила.

— Ащщ, — Она прошипела, оглянула Уиттмора с ног до головы. — Ну и как с тобой жить можно вообще?

— Ну ты же как-то живешь.

— Я живу тут десятый день, а уже готова застрелиться. — Она встала из-за стола, положила грязную посуду в раковину и вышла из кухни. В доме наконец-то было тепло. Джексон и вправду ждал этого дня.

— Идем, покажу кое-что. — Он кивнул в сторону лестницы и они вместе поднялись. Он шел дальше по коридору. Дверь, спереди, в семнадцати шагах от них. Арджент ни разу не обратила на нее внимание. Наверное потому, что невооруженным глазом ее и не заметишь вовсе. Джексон достал ключ, что висел у него на шее все это время, и открыл дверь. Комната была просторной, светлой, но было так много были и было слишком убрано.

— Я не заходил сюда с того дня, как ты ушла…

Как ей было знакомо это. В этом доме используется множество комнат, но эту даже не открывали. Эта комната пустует. В ней только призрак прошлого. Белые обои, голубоватые занавески, разноцветная ваза и яркое покрывало. Какие-то плюшевые игрушки, деревянный шкаф и шикарное зеркало. Яркий ковер на белом полу. Дом был темным, а вот эта комната — полная противоположность. На стенах висели фотографии. Пройдя внутрь, Эллисон удалось разглядеть людей на снимках. Она и Джексон. В фото-будке, улыбающиеся, как сумасшедшие. Сумасшедшие, влюбленные. Фотография в школе, перед входом. На какой-то вечеринке, она была в… розовом платье. Еще какая-то фотография, где она целует его в щеку, а он жмуриться, не сдерживая улыбки… На ней кремовая шапка и шарф, белые перчатки, полосатая, самая теплая кофта-куртка, а на улице зима.

— Ничего не помнишь?

— Нет. — Машинально ответила она, мотнув головой. На комоде стоит Шанель, шкаф немного приоткрыт. Отодвинув дверцу, она тут же находит свою одежду. Вот только она не помнит. Это самое розовое платье, джинсовая куртка, голубой шарф и штаны какие-то, пижамные штаны в клетку синего цвета, фиолетовая кофточка и еще десяток тряпок, которые, кажется, принадлежали ей. На верхней полке лежит коробка, которую ей удалось достать. Открыв ее, она нашла еще пару фотографий, какую-то фигурку, стеклянный шар, кольцо с голубым камушком. Хорошо сложенный кремовый шарф, до сих пор пахнущий Шанель и мужским одеколоном. Пара записок, на которые было стыдно взглянуть и еще три-четыре стиха. Таким почерком, будто она бежала от кого-то, во время землетрясения, ела палочками и писала левой рукой. В общем, не разобрала она эти строки.

Она вдруг осознала, что руки ее дрожат, а с ресниц падают слезы.

— Ты помнишь… Хоть что-то?

— Ничего.

— Ты все еще думаешь, что я обознался?

— Эти вещи не говорят мне ни о чем. — Она встала и совершенно равнодушно ответила. Но ее привлекло кое-что еще. Кожаная куртка. Она взяла ее в руки и вдохнула до боли знакомый запах. Стайлз…? Она уже забыла, как он выглядит. Она помнила все мелочи, но не помнила его в общем. Закрыв лицо ладонями, она опустилась на пол. Нельзя.

— Я не верю, что ты не помнишь, Эллисон. — Уиттмор был уверен, что она не забыла. Просто не хочет помнить.

— Потому что… Потому что я не хочу помнить. Джексон, не заставляй меня вспоминать. Мне хватает того, что я помню…

— Помнишь… — Он улыбнулся, сделал к ней шаг, но она отшатнулась. Теперь он понял, какой вопрос ему нужно задать. — Что ты помнишь?

— Почему я ушла тогда?

— Я… — Он закрыл глаза, его пронзили сотни кинжалов. Ему стало больно, будто он выпил яда. На мгновенье весь мир остановился и перезагрузился. По ее щекам полились слезы.

— Ты должен отпустить меня. Ты должен позволить мне вернуться.

— Я не могу отпустить тебя. — Сказал он и подошел к ней ближе, но не коснулся. Она сделала пару шагов от него. Она не хотела, чтобы он приближался. — Я люблю тебя…

— Нет! — Резко, громким голосом сказала она. — Почему я ушла? Почему я тогда ушла?! Вспомни! Давай, скажи, что ты сделал, Джексон!

— Не вынуждай меня возвращаться к тому моменту, Эллисон! Ты же не хочешь, чтобы это повторилось?

— Ты и не повторишь это, Уиттмор. На этот раз я смогу противостоять тебе.

— Да? Ты так в этом уверена?

========== -14- ==========

— Что ты делаешь?

В комнате становится слишком жарко. Горячее дыхание Джексона мешает ей вздохнуть. Ей страшно. Пристальный взгляд, возбужденное тело, взъерошенные волосы…

Уиттмор медленно стянул в Эллисон ее блузку, затем штаны. Она не могла сопротивляться. Запах алкоголя. Но он все помнит. Проводит рукой по ее обнаженное талии, по линии ее плеч и рывком прижимает к себе, врываясь в ее рот своим языком. Ему было нужно слиться с ней в одно целое, почувствовать ее по-другому, не так, как она позволяет… Дальше он ласкал ее тело своими руками, проделывал мокрые дорожки по ее животу, груди, рукам и шее. Она вообще не обращал внимание на ее слезы и ее страх, как быстро билось ее сердце. Ему было все равно…

— А что было дальше, помнишь? — Спросил он, силой прижимая к себе. Он был зол. — Конечно, ты всегда думаешь о ком-то другом. В прошлый раз мне помешали, но теперь… Разве тут, в моем доме, тебя найдет кто-то?

Джексон срывает с нее одежду, толкает на кровать и снова врывается в ее рот своим языком. Рукой крепко держит ее запястья, покрывая все ее тело поцелуями. Она пытается вырваться, но бесполезно. Его член упирается в ее половые губы… и он входит. Резкая боль. Невыносимая, но прекрасная. Все вокруг остановилось. Слезы брызнули из глаз, в голове снова Стайлз. Где ты? Стилински, черт тебя побери, почему ты… Уиттмор ускоряется, девушка впивается своими ногтями в его руки. Стоны, крики и всхлипы. Он сейчас не думал ни о чем, только о том, что он может сделать с ней. Здесь, где ее никто не услышит, здесь, где она не сможет ему противостоять, здесь, когда она обнаженная под ним… Джексон вздергивает ее с кровати, садит на стол и вынуждает обвести свои торс ногами. Эллисон уже не чувствует. Или еще не чувствует? Снова толчок. Он двигается все с большей скоростью. Резко берет ее волосы и тянет назад, Эллисон прогибается в спине. Издается стон, что возбудил парня еще больше. На секунду она зажмурилась, вцепилась в его плечи так, чуть не ломая ногти. Джексон наблюдал за ее движениями, ловил каждое ее слово. Он одарил ее нежным поцелуем в шею, притянул ее к себе за талию. Руки были в таком положении, что лишь они отделяли обнаженный торс Уиттмора, от тела Арджент. Но шанса выбраться не было. Стенки ее влагалища пульсировали. Это первый оргазм, замеченный им. Он все равно не хотел заканчивать. Он дернул Эллисон со стола и нагнул над ним же. По ее щекам катились слезы, но она уже не сопротивлялась. Даже не пыталась. Сил больше не было. Он снова вошел в нее. Темп все ускорялся и ускорялся. Это стало невыносимым. Ее руки сжимались в кулачках, по ее ногам текли струйки алой жидкости, Джексон сплетал свои пальцы с ее и… грубо трахал. Все еще вырвались стоны, всхлипы, крики и слова. Но она не просила его остановиться. Она шептала… Прости? Он был озабочен тем, что она была в его руках. Слишком долго он ждал, когда лишит невинности именно ее. Несколько лет он ждал и тут… свершилось… Но он совершенно забыл о том, что действительно влюблен в нее. Забыл, что только что убил доверие к себе в сердце дорогого ему человека, забыл, что уничтожил свет, который только-только зародился в ее крохотном сердце. Когда он наконец-то кончил, то схватил девушку за горло и развернул к себе. Она не могла стоять на ногах, коленки подгибались. Эллисон упала ему в руки, еле держа глаза открытыми.