– Да ты красавец, ничего не скажешь! – язвительно произнесла Полина, достала смартфон и, хохоча, сфотографировала Батона. – Ну, и к чему весь этот маскарад? Давай сюда шар, и домой поедем…полетим, ну, или как там?

– Ну, нет, Поляночка, – умоляющим голосом запел Батон. – Одним глазком посмотрим это прошлое, и тогда домой рванем. А?

– Батон, ты в своем уме? А наши родители? Уже, наверняка, весь район нас ищет. Кстати, когда мы улетали, испарялись, или как там, был вечер, а когда очутились здесь – утро. Это говорит о том, что нас давно ищут! Надевай свои шмотки и гони сюда шар!

– Нет! – отрезал Батон. – Мы просто не имеем права упустить такой шанс. Представь только, если это XVI век, то это просто супер, в этом веке жили гениальнейшие художники и ученые.

– Да, я в курсе, не один ты такой просвещенный, – Полина начала сдаваться. – А ты подумал, что наше вмешательство в прошлое может изменить ход событий в будущем. Помнишь фильм про профессора?

– Помню, но мы не будем вмешиваться в государственные дела, например.

– А ты представь, встретим мы, ну скажем, Да Винчи. Ты не выдержишь и ляпнешь чего-нибудь про электричество, топливо, ну или еще там что, а он начнет быстрее соображать, изобретет что-нибудь раньше времени. Блииин… он на самом деле столько всего изобрел и так опередил свое время…точно! Мы его уже встречали, не иначе! Вернемся домой, а там весь мир другой: все на ракетах вместо машин, дома плавучие на воде, к примеру, ну или еще что-нибудь.

– Хило работает твоя фантазия, тоже мне дома плавучие, такие уже существуют, – Батон присел на крыльцо. – Решай, или ты со мной на один денек тут останешься, или лети одна. Я остаюсь точно! А Да Винчи твой умер в 1519 году, во-первых, а во-вторых, он жил во Флоренции, а это точно не она!

– Ага, а я дома что скажу, спросят меня, где, мол, Батончик. А я им: «В прошлое прошвырнуться решил». Меня в психушку лет на пять-десять. Да?

– Пойдем со мной. Я тебе обещаю, один день… посмотрим и домой. А дома что-нибудь соврем. – Батон умоляюще сложил руки и смотрел на Полину жалобными глазами, скорчив гримасу беззащитного котика.

Дверь отворилась и из дома вышла старушка:

– Антоний, дитя, ты уже принес воды?

Батон отдал старушке ведро и повернулся к Полине.

– Это ты что ли Антоний? – прыснула от смеха Полина, когда дверь за старушкой закрылась. – Антоний! Я не могу, Батон ты чё?

– Хватит тебе, что мне было делать? Она спросила, как нас зовут. У тебя-то имя вон как звучит – Полина. А мне что Батоном назваться надо было? Антон совсем не подходящее имя для эпохи Ренессанса.

– Да уж, – у Полины выступили слезы от смеха. – А Антоний, конечно, очень подходит к этой эпохе.

– Ну, хватит, сказал первое, что пришло в голову! – Батон сердился. – Ее, кстати, зовут тетушка Пепель.

– Ясно, дядюшка Антоний, ну и штаны же у тебя, без слез не взглянешь. А ты их на голое тело напялил?

– Нет, футболку, и трусы я оставил, тебе тоже советую. Она тебе платье обещала дать.

Полина перестала смеяться. Тетушка Пепель снова появилась на пороге:

– Дорогая, ты уже встала? Я услышала твой смех.

– Да, тетушка Пепель.

– Пойдем, дорогуша, я дам тебе платье.

Полина с упреком взглянула на Батона и вошла за старушкой в дом. На сердце у нее было тяжело, какое-то нехорошее предчувствие томило душу.

– А зеркала у вас нет? – спросила Полина, надев платье. И тут же пожалела о своем вопросе. Какое зеркало в такой нищете, даже стекла в окне нет.

– Что ты, милая, я слышала про зеркало, но никогда не видела его.

Благодаря высокому росту Полины, платье сидело хорошо, хоть и сшито было из грубой (опять же коричневой) шерсти. Из-под платья выглядывала серо-белая нижняя юбка и такая же рубашка. Рукава платья привязывались к проймам шнурками, а в разрезы выглядывала рубашка. Талия была слегка завышена и подчеркнута черным вышитым поясом, к которому крепился кожаный мешочек на длинном шнурке. Обувь была такая же, как у Батона.

«Не такие уж и красивые здесь платья», – подумала Полина, надевая на голову чепец, который на фоне рубашки казался белоснежным.

Старушка на ощупь, очень заботливо, поправляла платье и рубашку в вырезах.

– В этом платье я выходила замуж больше тридцати лет назад, – дрожащим голосом сказала она.

– Оно чудесно сохранилось, – благодарно сказала Полина. – Большое спасибо.

Батон складывал вещи Полины в сундук, и ехидно улыбался.

– Мы оставим свои вещи у вас? А на обратном пути заберем, вы не возражаете, тетушка Пепель? – Батон все лучше говорил на английском.

– Нет, я буду только рада, если вы придете ко мне еще, – улыбнулась старушка.

Держась за руки, переодетые Полина и Батон, шли через зеленый луг. Свежий ветерок быстро гнал облачка по лазурному небосклону и шевелил светлые прядки волос, выбившиеся из косы Полины. Батон постоянно останавливался и поправлял что-то в башмаке.

– Что у тебя там такое?

– Телефон.

– Ну и зачем ты его взял, кому ты тут звонить собрался?

Батон ничего не ответил, только завязал веревочки на башмаках потуже.

– Где шар? – строго спросила Полина, у которой на душе по-прежнему было неспокойно.

– Держу в руке!

– Давай мне в мешочек.

Покрепче привязав мешочек с шаром к поясу, Полина немного успокоилась. В любой момент они смогут вернуться домой…

– А знаешь, как называются твои штаны? – издевательски хихикая, спросила Полина.

– Ну?

– Шоссы! – тыча пальцем на штаны, хохотала она.

– Смотри, не описайся от смеха, а то тебе переодеться не во что! – огрызнулся новоиспеченный Антоний.

Солнце стояло высоко, дул ласковый ветер, стайки птичек резвились и щебетали в небе, под ногами зеленела молодая трава. В XVI веке была весна.

Выйдя на широкую и пыльную дорогу, пролегавшую меж двух лугов, путники зашагали бодрее.

– Предлагаю дойти до городских ворот, как и сказала Пепель, а там решим, что дальше, – Батон был увлечен необычным приключением, и совсем не замечал тоски в глазах подруги. – Есть хочется.

Полина молчала, и только крепче сжимала в руке мешочек с драгоценным грузом.

Вдалеке раздался неясный шум, похожий на раскаты грома.

– Что это? – Полина схватила Батона за рукав.

– Может гром? – оглядываясь по сторонам, ответил Батон. – А может, и нет…похоже на лошадей. Земля как будто дрожит, чувствуешь?

Через минуту на горизонте показались всадники, окруженные густым облаком пыли. Полина и Батон отскочили в сторону от дороги.

Всадников оказалось пятеро. Даже не знавшим толк в лошадях Полине и Батону было ясно, что эти, наверняка, редкой породы. Высокие, с тонкими ногами, четыре вороной масти и одна белая.

Хозяева лошадей блистали золотыми украшениями, бархатными тканями и мехами. На попонах лошадей были вышиты золотые короны. Полина и Антон стояли, открыв рты, и восхищенно разглядывали лошадей и всадников.

Один из всадников неожиданно остановил коня. Разогретый скачкой, он нервно перебирал ногами и беспокойно вскидывал голову, тряся прекрасной гривой.

– Чего уставились, оборванцы? – резко крикнул мужчина. Конь под ним продолжал выплясывать и вставать на дыбы. Казалось, что сейчас он забьет передними копытами стоявших у дороги путников. Полина спряталась за спину Батона, отчего тот тут же расхрабрился:

– Позвольте, ваша одежда, конечно, красивее нашей, но это не дает вам право так с нами разговаривать!

Похоже, всадник не понял его слов или не расслышал, но ответ не заставил себя ждать.

– Молчать, щенок, или ты не видишь, кто перед тобой? – удар хлыстом сбил Батона с ног. От неожиданности он вскрикнул.

Всадник развернул коня и помчался вслед за своими спутниками.

– Ах ты, гад! – Батон вскочил, держа в руке камень и собираясь запустить его в спину обидчику. Полина схватила его за руку и резко развернула к себе, от испуга у нее перехватило дыхание: