Что-то глухо стукнуло.

Обернувшись, Батон чуть не упал. Полина пропала, а там, где она только что стояла, в сухой листве лежал шар, на скамейке стояла открытая коробочка. Мигнул фонарь.

– Поле? – так он звал ее в плохом настроении. – Поле? Ты где? Голос его дрогнул, в голову крались нехорошие мысли…

«Она не могла просто уйти. Нет, она просто решила меня разыграть! Да, смотри, простака нашла! Ха-ха! Не на того напала! Но как? Спрятаться негде…» – мысли неслись в голове Батона с космической скоростью. – «А что, если… а вдруг, она, и вправду… не может быть…»

Дрожащими руками он поднял шар с земли, он действительно оказался очень тяжелым.

«Но в какое время она попала? В XVI век? Все ясно… надо всего лишь назвать время и посмотреть сквозь шар? Не слишком ли просто?»

– Хочу в то же время, в котором сейчас Полина! – торжественно прошептал Батон, чувствуя себя при этом совершенно глупо и оглядываясь по сторонам, в надежде, что это все-таки розыгрыш.

Но ничего особенного не произошло. Только совсем погас мигавший фонарь, под которым он стоял, и поднялся жуткий ветер. Закружились листья вокруг Батона, закружилась и его голова. Он крепче сжал в кулаке шар и закрыл глаза, пытаясь избавиться от головокружения.

– Не верю! – эхом раздался в голове голос Полины, – красивые платья… дворцы и кареты… кареты…» Совсем потемнело в сознании Батона и, устав бороться с головокружением, он отключился.

Чудовищная карусель в голове остановилась, и Полина рискнула открыть глаза.

«Утро. Светит солнце. Где я?» – от ужаса у нее пересохло во рту. Совершенно точно Полина знала, что минуту назад была осень, сумерки, холодный ветер и моросящий дождь, но при этом было ощущение, что прошло несколько часов или даже дней. Полина слышала про людей, которые внезапно теряли память и оказывались в неизвестном месте. «О, ужас, бедная моя мамочка, она, должно быть, просто сходит с ума!». Спина болела, как в детстве, когда она упала с дерева, руки затекли и совершенно не слушались. Полина пошевелила ногами, одного кроссовка на ней не было, любимого желтого шарфа на шее тоже. Голова лежала на чем-то очень твердом, хотелось поднять ее, но Полина не могла оторвать глаз от ярко-синего неба, такой синевы она не видела давно, с тех пор, когда они с родителями ездили на Алтай. Воздух был таким свежим, как будто звенящим, пахло сосной, какими-то нежными цветами, ну и немного навозом. В небе парила большая белая птица. «Чайка», – подумала Полина. – «Значит, недалеко должен быть водоем».

Переборов страх, она села и… снова закрыла глаза. Потом опять открыла, перехватило дыхание, и с губ ее сорвался стон ужаса. Она лежала на вершине каменистого холма, кое-где меж камней пробивалась зеленая травка. С холма хорошо было видно окрестности: зеленеющие луга, вспаханные поля, небольшой поселок и густой хвойный лес вдалеке. Трава была такой изумрудно зеленой, как в детской раскраске, такой она бывает только в самом начале мая.

– Божечки, где я? Что за разваленные лачуги? – ей казалось, что она сходит с ума. Тут она вспомнила, как держала на коленях деревянную коробочку, Батона, с капюшоном на голове, толстых мопсов в свитерах, сильный ветер, головокружение, шар…Шар!

«Как же так? Не может быть! Не верю!» – поднявшись с земли, она медленно отряхнула джинсы от травинок и пыли, заправила волосы за уши. Все движения она совершала медленно, пытаясь успокоиться и восстановить ход мыслей. Второго кроссовка нигде не было.

«Если я в XVI веке, к примеру, хотя, конечно, это невозможно, то, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? МАМОЧКИ-И-И!.. – губы Полины дрожали от страха. – Не верю! Не верю! Батон, миленький, тебя всегда нет рядом, когда ты так нужен».

Полина достала из кармана куртки телефон: «Ну, конечно, связи нет!».

Она медленно начала спускаться с холма, прихрамывая на босую ногу и оглядываясь по сторонам. Никого вокруг не было, ни души, только у подножия холма мирно паслась худющая корова с обломанным рогом. Тихонько подкравшись к крайнему дому (даже скорее лачуге, такая она была маленькая и ветхая) и прижавшись к стене, Полина стала пробираться к окнам, чтобы заглянуть в них. Дойдя до угла, она осторожно выглянула. Не успев ничего увидеть, девушка с силой ударилась о чью-то голову. Взвизгнув, она отскочила в сторону.

– Ой, Батончик, – слезы радости хлынули из ее голубых глаз. – Какое счастье, Батон, ты здесь!

Антон был лохматее прежнего, шнурок на левом кроссовке, по-прежнему, был развязан, из кармана джинсов торчал телефон, короче, это был тот самый Батон, ее дружище.

– Поляна, я тут осмотрелся немного, похоже, Око времён – это не шутка, – глаза Батона сверкали, то ли от любопытства, то ли от радости, то ли еще от чего. Он потирал лоб. – Ты знаешь, по-моему, этот домишко сделан из глины и в нем всего одно окно!

– Не мудрено, он такой крохотный, что второе просто некуда лепить, но это еще не значит, что мы в другом времени.

– Погоди, не кричи, это окно обтянуто непрозрачной пленкой, там нет стекла.

– Бычий пузырь, – шепотом сказала Полина.

– Да ну… а когда изобрели стекло?

– Думаю, что еще в Египте, при фараонах. Давненько, короче. Что еще ты тут видел?

– Худую корову.

– Ну, это тоже ни о чем не говорит, – хладнокровие возвращалось к Полине. – Людей видел?

– Нет.

– Я смогу по одежде век определить! – Полина увлекалась изучением исторического костюма, и вообще, она была очень романтичная девушка и любила исторические фильмы и романы. – У меня так пересохло во рту, может, поищем воду?

– Возле дома колодец.

– Ты шутишь?

– Нет, колодец с деревянным ведром и цепью! – Батон явно не шутил.

Пытаясь не шуметь, друзья добрались до колодца. Полина взялась за ручку, а Батон спустил ведро. Но, не удержав ручку, Полина упала на землю. Ведро полетело вниз с бешеной скоростью, а цепь загрохотала так, что зазвенело в ушах.

Батон схватил Полину за плечо и вместе с ней спрятался за колодец. Дверь лачуги со скрипом отворилась. Батон выглянул поверх сруба колодца. На пороге стояла пожилая женщина небольшого роста в светлом чепце и длинном коричневом платье, поверх которого крест-накрест был повязан серый платок.

– Ну, и какой век? – язвительным шепотом спросил Батон.

– Чепец? Ну, не знаю, крестьянки несколько веков чепцы носили, – оправдывалась Полина.

Старушка очень громко что-то прокричала.

– Увидела нас? – спросила Полина.

– Похоже, зовет кого-то…

Откуда-то выбежал грязно-белый беспородный пес и, радостно виляя хвостом, начал крутиться возле ног старушки. Женщина наклонилась и ласково погладила собаку, но глаза ее, по-прежнему, смотрели прямо на колодец.

– Точно заметила. Сейчас собаку натравит, – Батон втянул голову в плечи.

Но старушка вернулась в дом. Минут через пять она вышла с большой деревянной миской и поставила ее собаке, которая поскуливала от нетерпения. Старушка, по– прежнему, смотрела перед собой.

– Слушай, она даже не моргает, – сказал Батон.

– Может она слепая? Слепые не моргают, – Полина смело подняла руку вверх и помахала ею.

Старушка не обратила на это внимания, хотя смотрела в их сторону.

– Точно слепая! – шепнула Полина.

– Ага, а собака глухая, раз не слышала грохота цепи.

– Ну что, пошли, поздороваемся? – осмелела Полина. – Она, вроде, не страшная.

– Ну, ты даешь, Поляна. Ладно, я первый пойду, ты за мной.

Взявшись за руки, они вышли из-за колодца, и направились к женщине. Она их не видела, Полина оказалась права, но, зато, она слышала их шаги.

– Кто здесь? – спросила старушка, язык был похож на английский. Собака даже не подняла головы от миски, похоже, Батон тоже оказался прав – собака ничего не слышала.

– Извините нас, мы путешественники, хотели попить воды из вашего колодца, – громко и вежливо сказала Полина, уроки с репетитором не пропали даром.

– И узнать, где мы находимся, – добавил Батон, злясь на Полину. Он считал, что как мужчина, он первым должен был заговорить со старушкой. Но, тут же остыл, вспомнив, что Полина гораздо сильнее него в английском.