Следователь смерила мужчину подозрительным взглядом, после чего неосознанно скопировала его позу: ноги на ширине плеч, одна рука на поясе, вторая — висит вдоль тела. В комнате настала неловкая тишина, которую скоро прервал домашний помощник Цунэмори. Кэнди появилась между «играющей в гляделки» парой и услужливо поинтересовалась, планируют ли хозяйка и её гость продолжать праздничный ужин, или же следует убрать со стола. Аканэ яростно замотала головой, давая понять, что банкет ещё не окончен. Шинья щёлкнул пальцами:
— Погоди минуту!
Мужчина быстро скрылся на втором этаже, оставив инспектора удивлённо моргать, и так же быстро вернулся. В руках он нёс ту самую сумку, в которой, по словам самого Когами, находились одежда и «парочка важных вещей». Пока он рылся в нёдрах своего безразмерного багажа, Цунэмори неуверенно переступала с ноги на ноги, пытаясь уловить ход мыслей мужчины. Одна версия сменяла другую, и, наверное, девушка могла бы ещё долго строить различные теории и догадки, если бы поиски бывшего исполнителя не увенчались успехом.
Аккуратно достав небольшой ящичек, мужчина придирчиво осмотрел его на наличие повреждений и, убедившись, что всё хорошо, протянул девушке:
— Только не переворачивай! Если не понравится, можешь выкинуть.
Последняя фраза вышла как-то резко и мужчина, дёрнувшись, опустил глаза в пол, чуть закусив губу. Аканэ, не ожидавшая такой реакции, неуверенно взяла подарок — то, что это именно подарок, а не ещё что-нибудь давали понять как брошенная Когами фраза, так и наступление Нового года пару минут назад. Ящик оказался относительно лёгким, и девушка, прежде чем донести его до стола и поставить на оный, успела хорошо осмотреть его вдоль и в поперёк. Это был лёгкий, сделанный из тонких досок ящичек, с уймой задвижек, засовов и просто крошечных замочков — что бы там ни было, Когами явно не хотел, чтобы это увидел кто-то кроме неё. И от осознания такой, казалось бы, мелочи, у девушки затрепетало сердце: может?.. Нет, если бы он хотел позвать её замуж, сказал бы прямо — как раз в его стиле — да и цель визита до сих пор была покрыта пеленой тайны. Кроме того, совершенно ни к чему выбирать упаковкой целый ящик для одного кольца. И вес не тот. Решив не изводить себя напрасными ожиданиями, а также не заставлять Когами нервничать, Аканэ принялась открывать все «застёжки» упаковки, быстро сообразив, что замочки исключительно декоративные. И где только нашёл такой, неужели сам сделал? Цунэмори перевела любопытный взгляд на демонстративно смотрящего в окно Шинью и улыбнулась: учитывая его гениальность, вполне мог.
Быстро справившись со всеми засовами и задвижками, девушка открыла верхнюю и боковую часть ящика и замерла от неожиданности. Красные азалии, в самой середине которых белела пышная гвоздика, смотрели на неё из небольшого разноцветного горшочка и, казалось, о чём-то спрашивали.
Аканэ сглотнула и осторожно вынула горшок, поставив его на середину стола — цветы вписались как нельзя лучше, и девушка блаженно прикрыла глаза, вдыхая едва слышный приятный аромат. Вообще, горшочные азалии практически не издают никакого запаха, значит, лёгкий аромат мёда и чистоты исходил от гвоздики? Но разве белая гвоздика пахнет мёдом? Или Шинья «заточил» в горшок грунтовые азалии, которым как раз таки свойственен этот запах, или тут не всё так просто. Ещё за время работы с Когами бок о бок, инспектор поняла, что ожидать от мужчины можно чего угодно — понять ход его мыслей было дано только избранным. Вот Масаока, например, единственный в их отделе, кто мог читать Шинью как открытую книгу. Если бы Макисима не убил его на той миссии, Аканэ бы связалась со старым сыщиком и он бы пролил свет на всю эту историю с цветами. Это уж точно. Гиноза, Кунизука и Каранамори мало чем могли помочь: Нобучика, хоть и дружил с Шиньей ещё с детства, так и не смог предугадывать его действия; Яёй примерно понимала, что творится в голове беглого исполнителя, но вот объяснить так, чтобы было понятно простым смертным, не могла; лучший аналитик отдела Каранамори Шион точно знала, что задумал Ко, но спрашивать её было чревато последствиями — женщина, конечно, всё разъяснит, но перед этим будет сначала долго смеяться, потом обижаться, что Аканэ не сказала ей о произошедшем в надводной Шамбале, а потом возьмёт да и невзначай намекнёт остальному персоналу первого подразделения об интересном положении старшего следователя. Естественно, Гинозе и Кунизуке, видевшим её чувства, не трудно будет понять, кто отец её ребёнка. А этого допустить никак нельзя. Во всяком случае, до тех пор, пока она не найдёт способ надавить на «Сивиллу» и заставить это сборище мозгов в банках сохранить жизнь Когами Шинье.
Девушка закусила губу и ещё раз осмотрела подарок: цветы, как цветы, ничего необычного в них не было. Разве что немного странная комбинация: азалии и в центре их белая, как снег, гвоздика. Цунэмори мотнула головой и решила, что сначала нужно предложить Когами сесть за стол и по-человечески встретить Новый год — всё-таки, событие значащее — а за время банкета она успеет понять, что он именно хотел сказать. Делать поспешные выводы было рано.
Беглый исполнитель, осторожно наблюдающий за реакцией девушки, про себя усмехнулся: сколько времени понадобится его неназванному кохаю², чтобы разгадать загадку? Цунэмори быстро училась и многое успела перенять от него за время их совместной работы, поэтому она уже должна была догадаться, в каком направлении копать, но… насколько Шинья знал, ханакотобой³ инспектор ранее не интересовалась, и от этого «игра» становилась всё интереснее. Будет забавно посмотреть на её реакцию, когда она найдёт расшифровку.
Голографический экран телевизора мелькал всеми цветами радуги, отчего несколько пестрило в глазах. Когами с аппетитом поглощал спагетти с соевым соусом и кусочками мяса и делал вид, что наслаждается музыкой. В отличие от мужчины, инспектор лишь немного поковырялась в тарелке и лениво проглотила четверть порции: всё внимание сосредоточилось на цветах и желание поесть отошло на второй план. Покрутив горшок и так и эдак и не найдя на нём ничего, что зацепило бы внимание, Цунэмори впервые в жизни пожалела, что в детстве лишь краем сознания вникала в рассказы мамы и бабушки про традиции прошлого века. Возможно, Шинья взял что-то оттуда.
Следователь украдкой посмотрела на медленно жующего мужчину и подавила вздох: с чего она вообще решила, что в подарке есть какая-то загадка? Разве Когами не мог просто подарить ей цветы? Часть сознания говорила, что мог, в то время как другая часть упорно твердила не сдаваться и поискать подсказки. Аканэ пододвинула горшок поближе и осторожно раздвинула головки цветов, надеясь отыскать на земле какую-нибудь записку или что-нибудь, что задаст ей нужное направление.
Шинья едва слышно хмыкнул, привлекая к себе внимание инспектора. На миг девушке стало не по себе: если он ничего не спрятал, то её попытки отыскать что-то, чего нет, выглядели непонятными это точно. Однако в ясно-синих глазах не было недоумения, наоборот, в них читалось что-то смутно похожее на забаву и… ожидание.
— Эй, следователь, — бывший исполнитель отвлёк Аканэ от прощупывания почвы: — если продолжишь ковыряться в земле, повредишь корни и загубишь цветы. Ты даже представить не можешь, через что мне пришлось пройти, чтобы привезти их сюда в целости.
Цунэмори раздражённо прикусила губу и гневно посмотрела на Шинью: «Чего он выпендривается?!». Мужчина успешно сделал вид, что ничего не заметил и меланхолично коснулся мигающей лампочки гирлянды:
— Прислушайся к цветам.
Девушка удивлённо моргнула на замечание и перевела задумчивый взгляд на гвоздику — почему-то именно она приковывала к себе всё внимание. То ли это было из-за её белоснежного цвета, выделяющего цветок среди азалий, то ли — из-за какого-то смутного воспоминания, которое всё вертелось в голове Аканэ, и которое девушка никак не могла «ухватить за хвост». Когами ведь не просто так выделил это «прислушайся», значит, ответ на загадку должен был прозвучать. Сами по себе цветы говорить не могут…
