Цунэмори ничего не сказала, лишь не особо утаиваясь, покосилась на пачку «Spinel», раздумывая, насколько они с Когами всё-таки похожи. Она ведь тоже, зажегши сигарету и оставив её в пепельнице, представляла сбежавшего напарника, к которому успела так привязаться. Которого успела действительно полюбить. И это пугало.
— Но это для меня уже всё потеряно, а ты — ещё очень юная девушка, у которой вся жизнь впереди. Пассивное курение опасно, а ведь тебе ещё нужно создать свою семью. Забудь обо мне, и всё у тебя получится, — ополченец попытался подбадривающее улыбнуться, но весь запас беззаботности исчез сразу же, стоило ему встретиться с большими глазами Аканэ, в которых как никогда отчётливо читались боль и предательство. А ещё злость.
— Мне никто не нужен, почему Вы сбежали?! Верите или нет, но я хотела убить Макисиму, очень хотела! То, что этот мерзавец сделал с Юки… — стиснув зубы, она тряхнула чёлкой и с яростью посмотрела на Когами. — Но «Сивилла» и я заключили контракт: Ваша свобода в обмен на живого Макисиму Сёго. Мне обещали, что не тронут Вас, если мы сможем задержать Сёго, которого они так хотели использовать! Мне это не нравилось, но Ваша жизнь была мне дороже! А Вы.! Ты.!
Шинья в шоке смотрел на всегда спокойную инспектора, по щекам которой второй раз на его памяти ручьём лились слёзы. В первый раз она так плакала из-за смерти лучшей подруги, а сейчас причиной её слёз стал он. Маленький кулак врезался мужчине в грудь, совершенно не причиняя боли физической, но оставляя кровавый след в душе.
Конечно, Когами видел, что девушка здорово привязалась к нему, но он всегда считал, что из-за их разницы в возрасте та никогда не посмотрит на него иначе, чем на старшего, более опытного товарища. Похоже, впервые за долгое время чутьё подвело исполнителя.
Сам того не осознавая, Шинья схватил девушку в охапку и сжал в объятиях. Он никогда не мог равнодушно смотреть на женские слёзы, особенно, если слёзы эти проливались из-за него. Оперевшись подбородком о голову Цунэмори, Когами потёр спину девушки, однако вместо ожидаемого успокоения Аканэ клещом вцепилась в мужчину и зарыдала ещё сильнее; как сильно следователю было стыдно в тот момент за свою слабость, знала тогда только она сама, но затаившиеся и за три года разлуки только окрепшие чувства вырвались на волю и прийти в состояние «сильной леди» никак не получалось. Как легко смогла одна фраза выбить спасительную опору, за которую Цунэмори ухватилась после побега исполнителя. Наверное, ей действительно стоило рассказать обо всём родителям или Каори, на худой конец — психологу из Бюро, вместо того, чтобы копить это в себе… Вот только её чувств всё равно никто бы не понял: инспектор и исполнитель вместе — немыслимо для их общества!
— Прости… Аканэ.
Девушка замерла и затаила дыхание. Она была уверена, что расслышала правильно, но возможно ли это? Он наконец-то назвал её по имени (первый раз не в счёт — тогда была критическая ситуация), не «следователь» или «инспектор Цунэмори», а по имени. Конечно, она раньше говорила ему прекратить так называть её, но Шинья, казалось, не собирался менять привычке. А теперь вот «Аканэ».
— Прости, пожалуйста, но ты и сама ведь понимаешь: мне заказана обратная дорога в Японию, а это место точно не для тебя. — Мужчина сильнее сжал объятия и зарылся носом в растрепанную макушку, вдыхая запах не чужого для него человека, продолжая утешающее гладить её по спине: — утром я подвезу тебя к зоне действия «Сивиллы» и ты сможешь вернуться назад. Веди себя тихо — и будешь в безопасности.
Возможно, больше мы уже никогда не встретимся.
— Не смей так говорить, это не конец! Ещё нет, — Цунэмори нахмурилась и посмотрела красными от слёз глазами прямо в душу беглого исполнителя. Когда она решилась перейти на «ты»? Девушка не знала и не особо хотела задаваться этим вопросом: он ничего не сказал, а значит, не был против. Они всё же стали чуточку ближе, чем простые коллеги.
Лёгкий, очень осторожный и быстрый поцелуй в лоб вогнал девушку в ступор, а едва слышный шёпот заставил только утихшие слёзы потечь с новой силой.
Не осознавая толком, что делает, Аканэ схватила Когами за лицо и, притянув к себе, впилась губами в его губы. Замерев в шоке, исполнитель сразу решил, что он сошёл с ума и прильнувшая к нему всем своим существом Аканэ — плод разыгравшегося от спиртного воображения. Эта девочка, что ходила за ним хвостиком с момента своего появления в первом отделе, никогда бы не набралась смелости вытворить что-то подобное. Это просто невозможно! Усилием воли Шинья заставил себя разорвать поцелуй и отстранил её за плечи. Мягко, с нескрываемым сожалением, но уверенно.
— В тебе говорит алкоголь. Когда всё выветрится, ты пожалеешь об этом.
— Сколько же Вам повторять, что я не восприимчива к подобным напиткам? У меня это наследственное от отца. Даже не уверена, хорошо это или плохо… Поэтому я не буду ни о чём жалеть. Если случится так, что мы больше не увидимся, и, если минуту назад Вы… ты не врал, я бы хотела остаться с тобой подольше.
— Нет, я не врал. — Похоже, словом действительно можно как убить, так и воскресить, потому что Аканэ как никогда отчётливо почувствовала, как заколотилось сердце. Быстро облизнув пересохшие губы, девушка со смесью доверия и страха посмотрела в синие глаза исполнителя, немного подавшись вперёд.
В этот раз мужчина перехватил инициативу и сам накрыл её губы своими, нежно проводя пальцами по щеке. Чувствуя, как сердце начало биться где-то в районе глотки, Цунэмори зажмурилась и слегка подрагивающими руками вцепилась в горло его водолазки, в неумелой попытке ответить.
Конечно, родители бы непременно осудили такое поведение, да и сама она понимала, что её действия идут в разрез с собственными убеждениями. Однако сердце орало куда громче мозга, из-за чего в последнем стала крутиться навязчивая мысль, что день выбран вполне удачный. Почувствовав, что ещё немного и щёки буквально вспыхнут пламенем, Аканэ попыталась выкинуть из головы все соображения, решив полностью положиться на волю судьбы.
Похоже, в этот раз алкоголь всё же ударил ей в голову…
***
Отголоски взрыва сотрясли очередное здание лагеря повстанцев, будя скрывающихся в нём мирных жителей и ополченцев. Когда с караула раздалась весть о вторжении, среди людей началась паника: матери хватали детей на руки и бежали, старики и больные, которым помогали врач Саймон и другие повстанцы, пытались дойти до убежища. Поднялась суматоха.
Аканэ и Когами выскочили из комнаты, на бегу надевая ботинки. Шинья вырвался немного вперёд и, вскарабкавшись по канату к постовому, напряжённо посмотрел в сторону главных ворот лагеря: там вовсю сияло зарево огня. Мужчина ругнулся про себя и спрыгнул на землю, пытаясь отыскать среди толпы бегущих Аканэ. Та нашлась почти сразу, помогавшая какому-то мальчику перевязать кровоточащую коленку. Когами подбежал к девушке и, передав ревевшего мальчугана женщинам, приказал девушке следовать за ним.
— Кто они?!
— Я не уверен, но, — мужчина ловко перепрыгнул через упавшую балку и, протянув руку Цунэмори, сбежал по ступенькам: — похоже, они совсем не полагаются на дронов. Это не военные, а подготовленное спецподразделение! Плохое у меня предчувствие!
Подъехавшие машины остановились у ног Когами. Из окна одной из них выглянул встревоженный Сим — лидер повстанцев, как запомнила Цунэмори. Шинья бросился к мужчине и, перекинувшись с ним парой фраз, указал на стоявшую позади Аканэ:
— Сим, нужно вывезти её!
Мужчина в ответ кивнул и, хромая, пошёл к соседнему автомобилю, что-то объясняя шофёру. Следователь ухватилась за локоть Когами, обращая на себя внимание.
— Я не уйду одна!
— Я так просто не умру, обещаю. Ты должна быть в безопасности. — Когами положил руку на плечо девушки, когда та начала мотать головой: — Лучше разузнай всё про председателя Ханя, это — шанс для всех нас!
