— Алауди Кла… Клаиоуд? Шестого ноль седьмого одна тысяча шестьсот… девяносто первого года рождения? — Гравировка затёрлась, и половину букв разобрать было невозможно. Юноша и сам не заметил, что прочитал написанное вслух, пока совсем рядом не раздался возмущённый мужской голос.

— Аucun¹, ты всё перепутал. Фамилия читается как «Клайд», а дата рождения — шестого июля тысяча шестьсот восемьдесят седьмого года.

Кёя подскочил и, развернувшись в воздухе лицом к источнику звука, отпрыгнул к стене. Поняв, кто перед ним, Хибари испытал острое желание протереть глаза, но гордость и внутренний голос вовремя подсказали, что ему не привиделось. На него и вправду смотрел тот, в чей личный кабинет он проник вопреки всем правилам. Тот же нечитаемый строгий взгляд, сложенные на груди руки. Алауди выглядел слишком живым для человека, давно оставившего этот мир. И всё-таки это действительно был он, Первый хранитель облака.

Мужчина усмехнулся на реакцию своего наследника. Нет, он понимал состояние юноши — возникни перед ним вполне материальный на вид призрак человека, жившего почти четыре столетия назад, он бы тоже стоял с застывшим на лице шоком не в силах произнести хоть что-нибудь — просто наблюдать эту эмоцию на лице Хибари было забавно.

— Давай я объясню, что тут происходит, — миролюбиво начал Клайд и, не дожидаясь реакции Кёи, продолжил: — решив выпустить облачного ёжика из коробочки, ты находился под влиянием обиды и гнева и вложил куда больше энергии, чем требовалось. После похожего случая при битве с Геншики твой атрибут подвергся исследованиям и был улучшен: излишки силы больше не поступают животному из коробочки, а возвращаются в кольцо владельца, накапливаясь и позволяя при следующей атаке уменьшать количество выпускаемого пламени. Судя по твоим глазам, ты не замечал этой «поддержки изнутри». Так вот, поскольку не было похоже, что тебе очень нужна дополнительная энергия, я, как воля обитающая в кольце Вонголы, решил позаимствовать пламя облака и, поглотив достаточно, смог принять такой вид.

Алауди поднял руку на уровень лица, не без удовлетворения замечая, что контуры стен почти не просвечиваются. Его прозрачность тоже полностью зависела от количества пламени. Хотя он был уверен, что, сколько бы энергии он не впитал, коснуться предметов всё равно не сможет.

Хибари свёл брови к переносице, но больше никак не выразил одолевшего его смятения. Всё это было странным и мало поддающимся логике, хотя в мире мафии и Вонголы в частности это понятие порой отсутствовало вовсе. Чего стоят только базука десятилетия да пули посмертной воли! И юноша уже вроде как привык к различного рода чудесам и неожиданности, но всё равно было несколько не по себе.

Обстановку разрядил Ролл. Ёжик, почувствовав присутствие ещё одного носителя пламени облака, пошёл «на разведку» и, смешно фырча, принялся обнюхивать ноги Алауди. Мужчина смягчил взгляд и опустился на одно колено, осторожно проводя ладонью поверх иголок. Тактично сделав вид, что не заметил дёрнувшейся брови своего наследника, Клайд щёлкнул пальцами.

— Да, чуть не забыл: твоё кольцо на самом дне чемодана. Ты кинул его туда перед той жуткой уборкой, за которую я тебе благодарен. Теперь дом не выглядит как жертва течения времени.

— Я сделал это исключительно потому, что не люблю жить в свинарнике.

Комнату заполнила неудобная тишина, нарушать которую никто из хранителей не осмелился. Часы на запястье юноши отсчитывали утекающие секунды, а он так и не нашёл что сказать. Ролл, жадно наглотавшийся предоставленного детективом пламени, вернулся в коробочку, а Хиберд с самого утра улетел изучать окрестности временного жилища. Алауди бросил на подростка выжидающий взгляд, и с глаз Кёи будто бы пелена спала. Это же отличный шанс! Тонфа, привычно закреплённые за поясом, вмиг оказались в руках, и юноша принял боевую стойку.

— Давай сразимся!

— Ну уж нет.

Алауди, поняв намерения наследника, высказался одновременно с ним, и Хибари стиснул зубы. Этот мужчина игнорировал его уже четвёртый раз. Четвёртый! Все признавали его достойным противников, даже противный Ананас Рокудо, а его собственный предок упорно утверждал обратное… Даже после того, как официально признал его достойным! Это раздражало и выводило Кёю из себя. Юноша тряхнул чёлкой и сорвался с места, намереваясь заставить противника принять бой.

Всё повторилось, как и в предыдущие разы: детектив легко уклонился и непостижимым образом вдруг оказался за спиной парня, всем своим видом выражая скуку. Подросток зарычал от досады и крепче сжал тонфа.

— Почему ты игнорируешь меня?! — Он и не заметил, что повысил голос, просто прожигал предка обозлённым взглядом, искренне негодуя на такое пренебрежение к своей персоне. Алауди ответил ему долгим ничего не выражающим взглядом и несколько печально покачал головой:

— Я вовсе тебя не игнорирую, просто ты недостаточно силён, чтобы мне сражаться с тобой. — Он сделал ударение на слове «сражаться» и вновь скрестил руки на груди. Кёя выпрямился и явно ждал пояснений. Если Первый считал его слабаком, то почему признал достойным хранителем кольца облака? Поведение и мотивы предка вводили в заблуждение и вызывали сотни «почему?» ровно как и его нежелание проверить силу своего преемника. — Не пойми меня превратно, я не думаю, что ты слабый, скорее напротив. Но тебе не хватает опыта и холодного рассудка, ты часто действуешь инстинктивно и на эмоциях. Хоть и стараешься прятать их. Я могу научить кое-чему, но не похоже, что ты заинтересован. Поэтому я отказываюсь.

Кёя заморгал и недоуменно уставился на детектива. Его вроде как и похвалили, но в то же время вроде как и унизили. И он не знал, как на такое реагировать.

— Если не хочешь сражаться, не вижу смысла задерживать себя пустыми разговорами. — Выбрав привычную тактику, юноша развернулся на пятках и, глядя сквозь детектива, прошёл к центральной двери комнаты. Теперь, когда он всё равно «засветился» в неположенном месте, не было смысла скрывать это от кого-либо ещё; CEDEF всё равно ничего ему не сделает, разве что отругает за нарушение правил.

— Кёя… — Алауди повернул голову в сторону уже толкнувшего вперёд дверь подростка, когда тот резко обернулся и разве что не запустил в него своим оружием.

— Не смей звать меня по имени.

— Мне не нравится обращение по фамилии, кроме того, мы родственники и, согласно японским традициям, члены семьи зовут друг друга по именам, так? Тогда что тебя не устраивает? Или мне называть тебя «внучок»? — Последнюю фразу детектив произнёс с явной насмешкой, и терпение Кёи окончательно разорвалось по швам. На лбу вскочила жилка, и юноша метнул в предка уничтожающий взгляд, зло толкнул дверь от себя, «пробивая» печать и открывая себе путь наружу.

Он устал постоянно что-то кому-то доказывать, устал от вечных оскорблений в свой адрес, замаскированных под обычные слова. Родители бросили его на произвол судьбы в возрасте девяти лет и, если бы не родная сестра отца, разыскавшая его и взявшая под свою опеку, Кёя давно бы сошёл с ума в интернате для трудных детей. Самое обидное, что чету Хибари органы защиты несовершеннолетних даже не привлекли к ответственности, практически прямым текстом заявив, что те и так совершили подвиг, прожив бок о бок с «таким выродком» целых девять лет. А четыре года назад Кёя остался совсем один — тётю насмерть сбила машина, а с другими родственниками юноша не знался и не был уверен, что они вообще существуют. С того времени любые разговоры на тему семьи отзывались болью где-то глубоко в сердце и Кёя искренне не хотел ворошить едва затянувшиеся раны. Когда Реборн в лоб заявил ему, что он, оказывается, потомок одного из семи великих мафиози истории и поэтому обязан войти в Вонголу Хибари едва смех не разобрал — пятнадцать лет никому не было до него дела, а тут внезапно всплыла такая тайна. Он согласился не по своей воле — практически ему навязали это решение — но появившиеся бонусы в виде сильных соперников и новых возможностей компенсировали причинённые неудобства и юноша смирился. А потом началась вся эта беготня с битвой колец, церемонией наследования и признания Первым Поколением.