========== 1. ==========
Будильник прозвенел ровно в шесть утра, вырывая Саваду из мира снов. Парень кое-как разлепил глаза и, устало пошарив рукой по тумбочке, выключил это легальное устройство пыток. Занятия в школе начинались только через три часа, и, кажется, можно было поспать ещё немного, но Тсунаёши прекрасно знал, что ничем хорошим для него это не кончится. Неудачи и различные казусы преследовали его с самого детства, и к пятнадцати годам парнишка смирился: если Судьбою написано до конца дней оставаться ходячей катастрофой — ничего он не сможет сделать. И тут даже Реборн не поможет. Впрочем, его садист-репетитор тоже понял эту печальную истину и издевался над будущим Дечимо уже не так сильно.
Савада лениво потянулся на кровати и, прикрыв зевок ладонью, поднялся на ноги. Привычным жестом застелил кровать и отдёрнул занавески на окнах, благодаря чему в комнате сразу стало светлее. Стояла первая неделя мая, а значит до конца триместра оставалось ещё около трёх месяцев — мысли про школу с самого утра вызвали у парня лёгкую дрожь, но он поспешил вытрясти дурные предчувствия из головы. У него было задание посложнее, чем уже сейчас начинать подготовку к экзаменам: прийти вовремя и не быть избитым до смерти, например. Образ грозного главы Дисциплинарного Комитета, который, плюс ко всему, являлся его хранителем облака, заставил Саваду подскочить и рвануть в душ — время на месте не стояло.
Сполоснуться, почистить зубы, повоевать с волосами, но всё равно потерпеть поражение — привычный утренний ритуал занял у неуклюжего подростка сорок минут, а ведь ещё нужно было одеться, собрать школьную сумку и постараться успеть позавтракать. Наспех натянув штаны, Тсуна схватился было за рубашку, но…
— Ламбо, я же просил не трогать мою школьную форму! — Савада честно пытался не орать на весь дом каждое утро, но одно кучерявое и сверхнаглое существо каждый раз вынуждало его надрывать голос. Имя этому существу — Ламбо Бовино; пятилетний ребёнок без понятий о хорошем поведении, ставший его хранителем грозы лишь по одним Реборну ведомым обстоятельствам. Непослушный мальчишка изрезал белоснежную рубашку ножницами, и теперь школьник с ужасом взирал на дыры, гордо «красующиеся» на предмете гардероба. Если бы Бовино тронул только перед рубашки, беду можно было бы скрыть за жилетом, но ребёнок пошёл дальше и «бабочки» с «кружочками» виднелись даже на воротнике и рукавах. Хоть в узел скрутись, а не скроешь!
— Тсу-кун, что стряслось? — Нана заглянула в комнату сына и удивлённо ахнула, увидев рубашку, — Ой, это Ламбо-кун вчера играл. Но я ведь дала ему кусок ненужной ткани… Неужели ему не хватило? Тсу-кун, запасная рубашка ещё сохнет, тебе придётся надеть зимний вариант.
На слова матери Савада проныл что-то неразборчивое и с тоской посмотрел в окно. Столбик термометра уверенно держался на отметке в двадцать семь градусов, и перспектива просидеть пять часов в утеплённой рубашке с длинным рукавом напрягала. Да он же сварится! Лето в этом году выдалось на редкость жаркое даже для Токио: подобная погода начинается в июле–августе, а теперь уже в мае такая жара. Савада несколько опасался, что будет через два месяца, но его волнения вряд ли могли хоть как-то повлиять на решение Высших Сил. С самым подавленным видом паренёк вытащил из шкафа другую рубашку и протянул руки в рукава. Жарко. Распахнув окно настежь, подросток высунулся на улицу и блаженно прикрыл глаза, стоило лёгкому ветерку растрепать волосы.
— Никчёмный Тсуна, опять опоздаешь! — Реборн, как всегда, возник из ниоткуда и пнул ученика под рёбра. Савада охнул и опустился на корточки. — Если не поторопишься, Хибари забьёт тебя до смерти.
Репетитор злорадно ухмыльнулся и, как ни в чём не бывало, скрылся за дверью, оставляя Тсунаёши наедине со своей болью. С методами Реборна мог посоперничать только Хибари Кёя — он же глава ДК — но в отличие от Аркобалено, старшеклассник не находил удовольствия в чужой боли. Ему нравилось драться, но не более. Савада потёр рёбра и задрал майку: на теле начал наливаться небольшой синяк. Ещё всё вполне удачно обошлось: в прошлый раз Реборн пнул в спину, и будущий Босс мафии с позорным визгом вылетел из окна, угодив прямо в кустарник розы. Гокудера тогда, плача и причитая, долго вытаскивал из тела Савады застрявшие шипы растения.
— Тсу-кун, половина восьмого! Иди завтракать! — Голос Наны оторвал Саваду от неприятных воспоминаний, и парнишка вскочил на ноги. Его медлительность была причиной номер один, почему он вставал так рано.
Крикнув матери, что уже идёт, Тсуна подскочил к столу и принялся лихорадочно листать дневник, пытаясь сообразить, какие учебники и тетради ему понадобятся. К счастью, ничего сверх сложного в первый день недели не было — японский язык и литература, пение и физическая подготовка. Всего четыре урока, но после них был факультатив по математике, на который Савада записался ещё в начале триместра, но который ещё ни разу не посетил. И на то были свои причины: провести Киоко-чан домой, убежать от Хару, помирить Гокудеру с его кошкой Ури и заработать себе царапины на всё лицо, постараться выжить при встрече со злым Хибари… — однако его знания в области точных наук от всего этого не увеличивались, поэтому Савада твёрдо решил, что уж в этот раз он придёт на занятие к Хиватари-сенсею. Быстро собрав сумку, Тсунаёши посмотрел на своё отражение в зеркале и, поправив галстук, сбежал на первый этаж.
***
Кёя лениво расположился на крыше родной школы и так же лениво поглядывал на циферблат наручных часов. Стрелки расположились на числах восемь и одиннадцать, и до начала первого урока оставалось ещё пять минут. Рабочий день для главы ДК начался на удивление спокойно: опоздавших не наблюдалось, все были в форме и со школьными сумками; никто не ругался и не раскуривал сигареты. Даже его горе-босс и вечно сопровождающая его компания «травоядных» в этот раз пришли вовремя. Правда, Савада почему-то вырядился в зимнюю форму, но Хибари не стал цепляться: паренёк этот, несмотря на дремлющую в нём силу, был щуплым и болезненным. Может и замёрз в почти что тридцатиградусную жару — это главу Комитета Дисциплины не должно волновать. Хибари поморщился и немного ослабил галстук: жарко. Несмотря на то, что находился он на улице и в самой тени школьной крыши, палящие лучи солнца нагрели шифер так, что на нём можно было жарить яичницу.
Прозвеневший звонок известил, что уроки начались и все, кто по каким-либо причинам ещё не в классе, должны поторопиться. Кёя поднялся на ноги, обвёл внутренний двор суровым взглядом и, убедившись, что всё тихо и спокойно, пошёл к лестнице. В прошлом году он перешёл в старшие классы и теперь на дощечке в его кабинеты рисовались цифры «3-2». Через каких-то четыре дня ему исполнится семнадцать, а значит, время школьного безделья останется совсем немного: только два года. Включая этот. Хибари с толикой грусти закрыл за собой тяжёлую дверь и не спеша направился в кабинет физики — согласно расписанию, первый урок у них был именно по этому предмету.
С учебой у грозы школы всё было хорошо, а его врождённая грамотность и склонность к точным наукам делали жизнь юноши ещё проще. Благодаря своей должности главы ДК он мог иногда не посещать уроки, однако предпочитал не нарушать школьных правил и пользовался данной привилегией довольно редко. Да и запускать предметы ему не хотелось: статус отличника учёбы сам собой не продержится.
Учитель принялась объяснять новую тему сразу после его прихода в класс. Хибари привычно разместился на своём месте у окна и, изредка поглядывая на проплывающие облака, старался успевать конспектировать. Сосредоточиться на уроке удалось всего на двадцать минут — жара взяла своё. Даже с открытыми настежь окнами и включённым кондиционером в кабинете было слишком жарко. Кёя тоже устал, а из-за взмокшей рубашки и прилипшим ко лбу волосам настроение юноши опустилось до критической отметки. Рука сама собой потянулась к сумке, доставая бутылку питьевой воды.
— Простите, можно?
