— Спасибо, Ал!

Кёя промолчал на растрёпанные волосы, так как в тот момент причёска волновала его меньше всего. Он был счастлив. Очень. Глаза ещё немного покалывали от наворачивающихся слёз, но юноша стойко держал их внутри. Не хватало ему ещё разреветься перед предком!

Мобильник в кармане завибрировал, отвлекая от мыслей и извещая о входящем сообщении, оказавшемся от Тетсуи. В нём было всего одно предложение, но, едва увидев смайл, юноша понял, что друг желает сообщить нечто очень весёлое.

«Как будет время, звякни на Скайп, у меня потрясающие новости! (͡• ͜ʖ ͡•)»

========== 6. ==========

Алауди сконцентрировал милостиво предоставленную Хибари энергию в ладони и осторожно передвинул горшок с фикусом ближе к свету. Воздействовать на предметы для него было всё так же тяжело, но потихоньку он привыкал к новым возможностям и не забывал пользоваться ими в любой подходящей ситуации. Мужчина критичным взором осмотрел просторное помещение гостиной, пытаясь решить, что ещё ему не нравится.

— Алади, Хибари! — Хиберд влетел в открытое окно и примостился на раме, с интересом наблюдая за повернувшимся на его голос Клайдом. Алауди вытянул руку вперёд, призывая кенара подлететь ближе и, если получится, вновь сесть на палец. Птица в очередной раз выкрикнула имя хозяина и послушно сделала круг над головой сосредоточившегося детектива; тело мужчины постепенно теряло свою прозрачность, и в какой-то момент он стал вполне похож на нормального живого человека. Хиберд осторожно опустился на предложенный палец.

«Отлично», — Алауди с гордостью за самого себя посмотрел на крошечные коготки птички, что щекотно покалывали кожу. Несмотря на то, что продлился этот миг всего около семи секунд, Первый хранитель облака был доволен результатом: это был его новый рекорд по материализации. Мужчина прекрасно понимал, что продержаться дольше вряд ли когда-нибудь сможет (такие «фокусы» быстро высасывали энергию Кёи), но и этого времени ему хватало. Незабываемые ощущения!

Алауди улыбнулся про себя и, проследив взглядом за скрывшимся в нёдрах дома кенаром, прошёл к лестнице. Как он и думал, Кёя примостился на полюбившемся ему диване и с ленивым видом щёлкал клавиши купленного пару дней назад ноутбука.

— Что делаешь?

— Да так… Фотки на ноут скинул, вот, просматриваю, — юноша бросил на предка быстрый взгляд и вновь уткнулся носом в экран, слегка подрыгав ногами: — на некоторых даже ты заметен. Едва, правда, но есть.

— Серьёзно? — Алауди удивлённо вскинул брови и, подойдя к подростку, вновь сделался прозрачным. Хибари нахмурился и изменил положение на сидячее, подвернув ноги под себя. Каждый раз, когда мужчина проходил сквозь, у него возникало непонятное чувство смятения. Первое время он пробовал просить предка не делать так, но всякий раз получал один неизменный ответ: «ничего с тобой не станется»; в итоге он смирился и просто менял положение всякий раз, когда желание детектива что-нибудь посмотреть нарушало его зону комфорта.

Фотографии, несмотря на то что были сделаны через старенькую потёртую камеру мобильника, оказались довольно чёткими и красочными. Некоторые кадры повторялись по два-три раза, и Кёе приходилось долго всматриваться в каждый из них, чтобы оставить лучший. Он запечатлел (пусть и по настоянию предка) почти каждый интересный момент их месячного путешествия по Франции и, как итог, заполонил снимками всю память телефона. Тогда и пришлось покупать ноутбук, чтобы с чистой совестью стереть фотографии с мобильника. Дома у Хибари был обычный стационарный компьютер, который в силу своего возраста уже начинал подвисать на самых важных моментах, поэтому юноша был искренне рад шустрому «Dellу».

Вид с Эйфелевой башни, фото самого Кёи на этой верхотуре и возле неё; набережная Сены и играющие на воде солнечные блики с задумчивым Хибари, опустившим правую ладонь в воду; мост Александра III и уже более оживлённый Хибари… Запомнившийся на всю жизнь Диснейленд и, конечно же, пирамиды Лувра, Версаль и Триумфальная арка с могилой неизвестного солдата под ней… Просто фотографии природы. Хиберд на веточке какого-то дерева, Ролл, с ужасом в глазах обнюхивающий настоящих ежей — каждое фото было запоминающимся, вызывающим тёплую улыбку на губах и заставляющим сердце делать кульбиты.

Хибари давно так не отдыхал.

Правда, был во всём этом один единственный минус — пришлось потратить минимум полчаса чтобы более-менее рассортировать фотографии по тематике и соответствующим папкам. Но в остальном Кёя был очень доволен.

— Сразись со мной, а? — Юноша поднял глаза на предка, не особо надеясь на положительный ответ. Он уже столько раз пытался вызвать Алауди на бой, но раз за разом получал отказ. Мужчина оказался таким же упрямым, как и он сам, и отступать от своих принципов не собирался.

— Ладно.

Поэтому его согласие стало для юноши полной неожиданностью. Кёя моргнул несколько раз, а потом поспешно слез с дивана и уже было направился в спальню за тонфа (за этот месяц он свыкся с мыслью, что во Франции не имел права лупить всех направо и налево, а потому решил не носить оружие от греха подальше), когда мужчина окликнул его.

— Но не сейчас же! Обожди пару часов, только ведь поел.

Хибари открыл рот чтобы возразить, когда понял, что предок прав. Загреметь в больницу с заворотом кишок было так себе удовольствием, а потому пришлось согласиться. В конце концов, Клайд уже дал согласие, а значит, слово своё сдержит. Подумав, Кёя решил выйти на улицу. Ясный солнечный день не позволял настроению опускаться, птицы, щебечущие на все лады, да колышущиеся кроны деревьев умиротворяли и навевали сон. Юноша обошёл дом, растянулся на раскладушке в тени веранды и прикрыл глаза. Он частенько любил подремать днём и теперь, раз уж выдалась такая возможность, не собирался отказывать себе в удовольствии.

***

— Давай резче!

— Да я и так уже!

Кёя фыркнул на замечание предка, отскочил на несколько шагов, и, отдышавшись, вновь набросился на мужчину, пытаясь «заломать» ему руку. Это оказалось достаточно интересно, но то что ему никак не удавалось всё сделать правильно самую малость злило. Всё-таки он привык именно ударами заставлять противников сдаться или же отступить. Выкручивание суставов и другие болевые приёмы не входили в его арсенал навыков. Ведь даже на тренировках с Дино они отрабатывали исключительно нападение, но никак не защиту. Ну, несколько раз надоедливый итальянец заставил его поуворачиваться от атак, но на этом всё.

Алауди же заявил, что оружие не всегда будет доступно, а значит надо уметь защищать себя голыми руками. И как бы тяжело на деле не оказалось, это был определённо полезный опыт — Хибари не собирался себе врать.

Спарринг начался, когда жара как таковая спала, и можно было заняться физической активностью не опасаясь, что пот в три ручья польётся уже через минуту. И хотя начался поединок как обычно — с соответствующих позиций и попыток «прочесть» противника, очень скоро он перерос в самый настоящий урок по самообороне.

Во-первых, детектив раскритиковал его привычку при любой ситуации рваться в наступление и заявил, что «так поступают только дураки». Кёя на столь прямое оскорбление своего интеллекта злобно нахмурился и обиженно запыхтел, но нашёл в себе силы смолчать. Несмотря на неприятную критику, ему указали на очевидную ошибку и, как бы ни хотелось пропустить мимо ушей, стоило прислушаться. Во-вторых, узнав, что в ведении боя Хибари — самоучка, мужчина долго недоумевал, как можно было изучать нападение, так и не освоив защиту. Хотя бы базовый уровень! Ну и в-третьих, надежды юноши на нормальный спарринг разбились о железобетонное заявление Алауди, что, пока он не научится нормально уворачиваться и блокировать чужие атаки лишь своими руками, сражаться он с ним не будет.

Поразмыслив над словами предка и поняв, что над ним ни в коем случае не потешаются, Кёя обуздал желание в своей манере развернуться и уйти и смиренно (о, сколько усилий на это потребовалось) попросил научить его. Алауди, по всей видимости, именно этого от него и ждал, потому как согласился не раздумывая.