Эдвард шагал по практически пустынным улицам и был просто благодарен Истине, что при его «возрастной деградации» — или как вообще можно было назвать, что с ним случилось? — утраченные конечности были возвращены и ему не нужно было носить автоброню. Иначе бы он реально поджарился по пути домой. Смахнув со лба пот, тряхнув чёлкой и поправив то и дело норовивший сползти с плеча рюкзак, мальчишка миновал коротенький тенистый переулок и резко затормозил, едва приметив небольшой фургончик с мороженым. Тот стоял под высоким деревом и казался оазисом спасения в огромной пустыне. Буквально. Потому что возле него собралась толпа детей и взрослых, бесконечно что-то бормочущих и указывающих то на одну ёмкость с мороженым, то на другую.

Эдвард не спеша подошёл к концу очереди (благо, та сокращалась довольно быстро) и, сняв рюкзак, достал кошелёк. В школе на обед он потратил совсем немного — в такую погоду есть особо не хотелось, — а потому мог позволить себе купить самую большую порцию. Из пяти шариков. Недолго помучавшись над выбором, мальчишка положил монеты на прилавок и назвал заказ, не без удовольствия наблюдая, как всё шире распахивались глаза пожилой женщины-мороженщицы.

— Горло не заболит потом?

— Неа, у меня иммунитет. — Эдвард хитро улыбнулся на обеспокоенный взгляд продавщицы и разве что не облизываясь забрал свой рожок. Пятый шарик был со вкусом манго и опасно кренился вбок, а потому мальчишка без промедлений приступил к его поеданию, немного поморщившись, когда зубы отдали болью, реагируя на резкую смену температуры. Ох уж эта чувствительность! Рой не раз предлагал отвезти его к стоматологу, но Эдвард каждый раз яростно мотал головой — это ведь не кариес, так зачем портить себе настроение? Мустанг особо и не настаивал, в общем-то соглашаясь с мнением пацана.

Несмотря на большой размер, поедались шарики быстро, но Эдвард всё равно старался всякий раз оттянуть момент полного исчезновения нового вкуса, а потому для него стало неприятным сюрпризом, когда низ рожка размяк окончательно и черничный шарик начал таять, капая на ладонь и асфальт, мажа собой всё вокруг.

— Ну блин!

Эдвард недовольно рыкнул, зло топнул ногой и, собравшись с силой духа, разом запихнул оставшееся мороженое в рот, тотчас зажмурившись и согнувшись пополам. Чувствительность зубов, чтоб её! В некоторой степени оно было странно, ведь мороженое растаяло и уже не было ледяным. Но пытаться в чём-то убедить собственный организм было делом глупым — в этом Эд убедился ещё давно, — а потому не было смысла засорять голову дурацкими вопросами.

К стоматологу со страшным сверлом он всегда успеет.

Дом показался через квартал, и мальчишка облегчённо выдохнул: благодаря раскидистым тополям и клёнам на их стороне улицы была приятная полутень и солнечные лучи не могли «поджарить до хрустящей корочки». Первое время он даже шутил, что Огненный алхимик не любил конкуренцию, а потому специально выбрал дом на тенистой улице. Рой на эти подколы только закатывал глаза и, дурачясь, кривлялся.

Не то чтобы они никогда не спорили, но после того разговора в госпитале, когда Рой сделал Ризе предложение и заявил, что Эдварда никуда от себя не отпустит, отношения между ними перешли на новый уровень, и теперь они довольно часто проводили время вместе. Эдвард даже нашёл в себе силы называть полковника по имени — Мустанг очень на этом настаивал, аргументируя, что раз уж теперь они одна семья, то и обращаться друг к другу должны соответствующе. Потребовалось немало нервов и усилий, чтобы имя полковника стало свободно соскальзывать с губ и звучать легко и естественно, а не вымученно. Удивительно, но при общении с Ризой таких трудностей у мальчика не было, хотя «старший лейтенант» частенько «всплывало» в первое время. В этом случае здорово помог тот факт, что девушка и правда сменила место работы и, уйдя из армии, стала консультантом в оружейном магазине своей лучшей подруги — Ребекки Каталины, у которой (Эдвард не был до конца уверен, но подозревал) были романтические чувства к теперь уже старшему лейтенанту Джину Хэвоку. Свой уход Риза объяснила просто: она слишком привыкла работать с Мустангом и не могла себе представить другого начальника.

Абсолютная преданность — пожалуй, точнее чем Рой Эдвард выразиться не мог.

Однако пацан всё равно с трудом представлял, как можно было бросить работу, карьеру, над которой столько трудился, всего лишь из-за смены руководства. Тем более что нового полковника девушка даже не видела прежде чем подавать заявление. Радовало лишь, что остальные члены команды уходить не собирались, оставшись на своих местах. Иначе Эдвард бы долго корил себя за тот прыжок на дорогу и всю вереницу тяжёлых последствий столь необдуманного поступка.

Тем не менее — Эдвард старался мыслить позитивно — в этой ситуации были и хорошие моменты. Например, свадьба Мустанга и Хокай, которой бы не было, останься он и она на своих должностях; официальное усыновление Эдварда четой Мустангов; рождение очаровательной крохи Фридер и многое другое. За прошедшие три года мальчик полностью освоился в новой семье и, как бы странно ни было, больше всего привязался к сестрёнке, которой всего неделю назад стукнуло два годика. А ведь когда Риза объявила о своей беременности он ходил как в воду опущенный, в глубине души ещё беспокоясь, что после рождения ребёнка его (Эда) вышвырнут из семьи. Только после того как Рой, держащий на руках белый конвертик, перевязанный розовой лентой, передал дочку Эду, мальчик почувствовал облегчение. Кроха смотрела на него тёмными отцовскими глазами, улыбалась и тянула ручки. Новоиспечённые родители с любовью смотрели на них обоих.

Именно после этого знаменательного события Эдвард почувствовал, что ему стало в разы проще общаться с Роем и Ризой. Почувствовал семейные узы.

Но проблемы всё равно возникали, и самой тяжёлой были слова «мама» и «папа». Переступить через себя и назвать Ризу и уже-не-полковника столь… личными «званиями» было чем-то, чего Эдвард никак не мог сделать. Его, разумеется, никто не заставлял, и он прекрасно видел, как Рой (впрочем, Риза тоже) вздрагивал каждый раз, когда мальчишка силился сказать заветные четыре буквы. Это был слишком новый уровень, и ни ребёнок, ни сама чета Мустангов не были готовы перейти на него. Они все заботились друг о друге, проводили время вместе, шутили, ели, делились радостями и тревогами и совершенно точно ощущали себя членами одной семьи, но… Это было очень непросто. Вслух признать другого человека своим родственником. Пусть на бумаге они и носили эти «имена».

Калитка открылась с лёгким скрипом из-за чуть-чуть открутившегося болта, и буквально через секунду в поле зрения мальчика показался Ураган. Чёрно-белый пёс радостно заскулил, подпрыгнул и растянулся на спине, подставляя брюхо под почёсывание. Такому приветствию собаку научил Рой, пытаясь отучить напрыгивать на членов семьи, приводя в негодность одежду.

— Привет, мальчик, я тоже соскучился.

Эдвард поправил рюкзак чтобы не съехал и снова принялся теребить мех питомца, сюсюкая и неся какую-то белиберду. Ураган балдел под ласкающими его руками, вываливал язык набок и иногда приподнимал голову, тянясь языком к лицу молодого хозяина. Риза такие «поцелуи» старалась пресекать, но когда она не видела остальные члены семьи ничуть не шугались проявляемых собакой чувств.

Проведя с Ураганом примерно четверть часа, вдоволь утолив его жажду общения и физических нагрузок (пришлось много раз покидать теннисный мячик, прежде чем пёс успокоился) Эдвард отряхнул форменные штаны от шерсти, подумал, что придётся вновь воспользоваться специальной щёткой, и решительно зашагал к крыльцу.

— Гуляй. — Крикнул застывшему и глядящему на него Урагану, очертив рукой полукруг от себя. Пёс расстроено опустил уши, но послушно развернулся. В следующее мгновение он унёсся вглубь двора, учуяв что-то интересное.

— Я дома!

Эдвард плотно закрыл за собой дверь, по привычке повернув замок. Школьные туфли он сбросил ещё на крыльце, а потому теперь стоял на пороге в носках, спешно срывая с шеи осточертевший галстук, расстёгивая верхние пуговицы рубашки. Рюкзак он бросил на обувной лот. Взъерошив волосы, поставив воротник рубашки на манер магической мантии, что носил главный герой в недавно выпущенном на экраны фэнтэзийном мультсериале, мальчик оттянул перед одежды, принявшись махать им взад-вперёд в попытках хоть немного охладить тело. Пот лился с него в три ручья, и отстранённо Эдвард подумал, что мыть голову дважды в день затея дурацкая ибо уже через пару часов на улице волосы вновь становились сальными, будто он не мыл их как минимум неделю. Это было несправедливо, ведь у его одноклассников не было таких проблем. Эдвард честно не знал, с чем это связано, а врачи лишь разводили руками, говоря, что повышенная потливость в его возрасте — вполне нормальное явление. Мальчику хотелось рвать и метать.