— Молитесь, чтобы пережил ночь, иначе… — прорвавшаяся сквозь пелену сознания фраза заставила Эдварда встрепенуться и посмотреть в сторону врача, который развёл руками для большего эффекта.

«Что?»— мальчишка обескуражено наблюдал, как доктор сказал ещё что-то (он не услышал, так как, кажется, потерял способность слышать), отрицательно покачал головой и скоро удалился обратно к тяжёлым дверям, за которыми несколько часов назад исчез опекун.

Полковник не мог умереть. Не мог. Просто не мог. Не имел права! Эдвард отчаянно пытался понять подслушанную фразу, разгадать её тайный смысл, который определённо был, потому что Рой Мустанг не мог умереть от какого-то ДТП. Потому что он был сильным, он был Огненным алхимиком, чёрт возьми! Автомобиль для него — пара пустяков, пусть и болючих! Он не мог балансировать между жизнью и смертью по такому дурному поводу. Доктор наверняка имел в виду что-то другое. Что-то, чего Эдвард понять пока никак не мог, сколько ни силился. Мужчина прошёл мимо него, в этот раз не улыбаясь и не смотря в глаза, скрылся за тяжёлыми дверьми, оставляя мальчика наедине со старшим лейтенантом и собственными мыслями.

Лёгкий скрип сдвигаемого с места пластикового стула несколько всколыхнул сознание, прояснил. Эдвард потёр глаза, оттянул кожу щёк и несколько раз мотнул головой. Коридор госпиталя никуда не исчез, а в воздухе по-прежнему витал запах лекарств и чего-то ещё, что можно было унюхать только в медучреждениях. Элрик никак не мог запомнить название. Мальчик некоторое время смотрел на двери — вдруг доктор вернётся? — но после сдался и, обхватив себя руками за плечи, заковылял к так и не изменившей позу старшему лейтенанту. Хокай упёрлась локтями в колени, переплела пальцы в замок и прижала из ко лбу. Она всегда так делала, когда хотела успокоиться. Эдвард сглотнул и оттянул низ кофты, не уверенный что сказать и стоит ли говорить вообще.

Но он хотел узнать, что сказал врач. Хотел убедиться, что неправильно истолковал его слова, и полковник скоро будет в порядке. Он боялся.

— Эм…старший лейтенант?..

Слова прозвучали настолько тихо, что даже сам Эдвард не был уверен, что расслышал их. В горе стоял ком слюны, по телу периодически пробегали навевающие ужас мурашки, сердце бешено колотилось о грудную клетку, что мальчику казалось странным: он чувствовал себя развалиной. Заторможенным и разбитым. Откуда такой быстрый пульс?

— Эдвард, тебе придётся пожить у меня, пока Рой тут. — Хокай отняла руки от лица и пустыми глазами посмотрела на съёжившегося перед ней мальчика. Эдвард казался напуганным и потерянным, ничего не понимающим. В золотистых глазах застыла вина, но девушка не могла его винить. Даже если он намеренно выскочи на дорогу (во что она так и не поверила), он вряд ли желал такого поворота событий. — Я доверенное лицо полковника, поэтому с органами опеки проблем не будет.

— Да.

Элрик низко опустил голову, понимая, что сказать больше вряд ли сможет. Точно не сейчас. Он неловко переминался с ноги на ногу, не зная, что должен делать и может ли хоть немного помочь. Хотелось утешить находящуюся в шоке Хокай, но он также понимал, что скорее она будет утешать его, если он таки осмелится приблизиться ещё хоть на шаг. А жалости Эд хоть и очень хотел, но не заслужил, потому продолжил стоять на расстоянии вытянутой руки и мять полы кофты, пытаясь найти подходящие слова.

— Мне надо сообщить команде и родным полковника, — Риза откашлялась, прогоняя с голоса хрипотцу, — ты можешь подождать их, а можешь начать собирать свои вещи — я подвезу к дому Роя, встречусь со всеми, а потом поедем ко мне. Тут недалеко. Как хочешь?

Мальчик раздумывал всего ничего. Несмотря на желание остаться рядом (пусть и не очень) с опекуном, он жутко боялся встретиться с его родными и с командой. Может они и не будут прямо обвинять его, но он не был уверен, что смог бы смотреть им в глаза. А игнорировать будет просто невежливо.

— Я хочу домой.

***

Пробившиеся сквозь пастельного цвета шторы солнечные лучи казались слишком приветливыми, а и без того хорошее настроение поднималось ещё выше благодаря великолепной погоде. Эдвард Элрик неуклюже сел на кровати, потёр глаза и, потянувшись всего пару секунд, принялся одеваться. Одежда была приготовлена ещё с вечера, а потому не пришлось рыться в шкафу или просить Ризу прогладить складки. Краем глаза глянув на небольшой будильник на тумбочке, мальчик улыбнулся: семь ровно. Он проснулся самостоятельно и очень вовремя. Когда из одежды осталось надеть только носки, Эдвард переключился на заправку постели, а после — на расчёсывание волос. Вернее, вычёсывание. Его шевелюра хоть и была подстрижена, всё равно имела привычку сбиваться по ночам в колтуны, расчесать которые было делом долгим, нудным и болезненным.

Смахнув с глаз непроизвольно выступившие слёзы, оглядев расчёску на количество вырванных пучков светлых волос и осторожно проведя ладонью по болящим участкам головы, Эдвард закончил приводить себя в порядок и отвесил шторы. Свет залил комнату, а с подоконника тотчас слетел сизый голубь. Эта птица была частым гостем, и Эдвард всерьёз задумывался дать ей имя.

«Может, Грашка?» — форточка открылась, пропуская в комнату прохладный утренний воздух, и Эдвард довольно отстранился от окна. — «Интересно, это мальчик или девочка? Как узнать пол птицы?»

— Уже поднялся. С добрым утром. — Мальчик резко повернулся в сторону голоса. Риза Хокай стояла опершись о дверной косяк, полностью одетая и почти готовая идти. Оставалось только волосы собрать в привычный пучок и сбросить с плеч домашнюю кофту персикового цвета, больше носимую как накидку от сквозняков.

— С добрым, — кивнул в ответ Эдвард и счастливо улыбнулся.

Сегодня был важный день.

— Завтрак я уже сделала, так что давай поедим и пойдём. Доктор сказал, что попросит дежурную пропустить нас пораньше.

— Угу. — Мальчик снова кивнул и немного закусил губу от волнения: наконец-то их пустят к полковнику.

С момента аварии прошло полторы недели и всё это время Мустанга продержали в реанимации. Никто не говорил Эдварду точных причин, а врач отвечал загадками и типичными байками, коими «кормят» детей. То «нужно ещё понаблюдать», то полковник вдруг «что-то нехорошее вытворил» и прочее в этом стиле. Элрик искренне не желал знать, что мужчина подразумевал под фразой «вытворил», но надеялся, что это никак не было связано с остановкой сердца или каким-нибудь заражением.

Поэтому вечерний звонок лично от доктора и его сообщение о переводе полковника в отделение терапии стало приятной неожиданностью.

И Эдвард и старший лейтенант хотели приехать прямо тогда, но были остановлены строгим и безапелляционным «нет» от того же врача и были вынуждены смириться и ждать нового дня. В предвкушении встречи Эдвард даже заснул быстрее обычного, а вот Риза Хокай наоборот проворочалось полночи и смогла уснуть только под утро. Ворох разноцветных мыслей не давал покоя, вылавливая из подсознания сотни «что, если», «а вдруг» и иже с ними. Раньше девушка не замечала за собой паранойи, а потому не имела ни малейшего понятия, как отделаться от наваждения и заставить мозг замолчать и дать поспать. Она пыталась убедить себя, что всё будет хорошо, что кризис миновал и волноваться не о чем. Она поможет Рою, станет его руками-ногами-глазами, если придётся, и вместе они выберутся из этой неприятной ситуации, как выбирались и из худших. Просто придётся подождать чуточку дольше, чем обычно и проявить чуточку больше настойчивости — полковник славился своим умением нестись вперёд паровоза и устраивать драмы. Возможно, ей даже придётся пару раз огреть его по голове чтобы вытащить из депрессии, которая (девушка была уверена) обязательно последует, стоит Рою узнать приговор врача. Сможет ли он так просто отступиться от своей мечты? Поставить перед собой новую цель? За этими размышлениями её и настиг сон, а проснулась Риза уже через несколько часов, уверенная, что пока они живы, пока вместе, смогут преодолеть все невзгоды.