Но весь тот шок и ужас, что он пережил четыре дня назад, когда пришедший по вызову доктор поставил диагноз, всё ещё были слишком свежи в его воспоминаниях. Из-за этой зелёной напасти пришлось забыть про игры с друзьями на свежем воздухе (он всё-таки сумел подружиться с Астаром и другими ребятами), и этот факт делал болезнь ещё более ненавистной. Не то чтобы раньше Эдвард хорошо ладил со сверстниками или горел желанием с ними общаться, но этот самоуверенный, несколько нахальный мальчишка был для него словно глотком свежего воздуха, показывая, как следует себя вести со всеми, с кем так или иначе приходилось контактировать. И речь здесь не только про недругов, но и друзей. И хороших знакомых, коих у Аса оказалось немерено.

Перевернувшись на другой бок, Эдвард уставился на незамысловатый рисунок на обоях, вновь и вновь прокручивая свои отношения с опекуном. Рой Мустанг оказался совсем не таким, каким он успел нарисовать его в своём воображении четыре года назад. Он был… заботливым, спокойным? В любом случае, всё ещё терпел все его выходки и не обещал отправить под трибунал при малейшей оплошности. Хотя это как раз было вполне логично, ведь Эдвард Элрик был официально признан пропавшим без вести и уже не числился в рядах армии. Тем не менее, Рой даже свернуть ему шею не грозился за те выходки и пакости, что ему приходилось терпеть. Бывший Стальной не сдержал смешка, вспомнив, какое ошарашенное лицо было у полковника, когда он вошёл в усыпанную мукой кухню — не самый удачный опыт малыша Эда приготовить что-нибудь мучное. Например яблочный пирог, что всегда так восхитительно получался у Винри и рецепт которого он однажды выведал и запомнил.

— Глупый полковник… — мальчишка перевернулся на живот, тоскуя, что не смог взять книгу с собой. Делать было нечего, и хотя концентрация всё ещё была никакая, он мог бы убить время просмотром редких картинок и составлением догадок, что ждёт полюбившихся героев в будущем. А так придётся лежать под одеялом, смотреть в потолок или — если силы появятся — в окно, вздыхать о своей нелёгкой доле и каждые полчаса пить противный кислый морс, что Мустанг исправно приносил ему с первого дня болезни.

Больше смородины Эдвард ненавидел только кипячёное молоко. К свежему тоже любви не питал, но кипячёное вообще было чем-то наподобие ужаса всей жизни юного Элрика. Наравне с ним стояли только уколы. Благо, при данном заболевании в них не было потребности. Эдвард поморщился и снова повернулся на бок; ему никак не удавалось найти позу, в которой он бы чувствовал себя мало-мальски удобно. Жутко надоело лежать, но на что-то большее он пока не был способен, что невероятно раздражало.

Спать тоже не хотелось.

«Может телевизор посмотреть?» — мальчик не был уверен, что хотел пялиться в экран на чёрно-белых людишек или нарисованных героев мультиков, но такое времяпрепровождение наверное было лучше, чем бесцельное разглядывание потолка и интерьера комнаты.

Кивнув сам себе, Эдвард медленно принял сидячее положение, свесил ноги с кровати, поплотнее обернулся одеялом и только после этого ступил на пол. Немного нечёткими шагами прошёл к выходу из комнаты и так же неловко, едва заметно покачиваясь, плюхнулся на диван в гостиной под внимательный взгляд полковника.

— Чего встал? Доктор же прописал постельный режим.

— Ну блин, надоело мне!

— Не ной. — Рой отложил на кресло какую-то папку и, подойдя к подопечному, положил ему ладонь на лоб. — Температура всё ещё держится. Тебе бы поспать.

— Не хочу!

Эдвард скривился и поспешил скинуть руку бывшего начальника. Его жутко достал контроль по поводу и без со стороны взрослого. То, что у него была температура было всего лишь следствием болезни, и это было нормально. Она не мешала ему жить и уж тем более никак не могла заставить безвылазно торчать в постели. Даже если ему порой действительно было хреново. Мустанг на его комментарий недовольно покачал головой, но ничего не сказал и, развалившись в кресле, занялся чтением бумаг из папки.

Очередная серия мультфильма про вечно гоняющихся друг за другом кота и мышь подошёл к концу, и Эдвард почувствовал усталость. Взглянув на настенные часы, мальчик понял, что просидел у экрана всего сорок минут, а значит вряд ли должен был испытывать утомление, но оно было и игнорировать его было тяжело. Веки слипались сами собой, тело лениво крутилось на диване, выискивая удобную позу. Волосы в конец растрепались и теперь на голове юного Элрика красовалась гордая причёска «воронье гнездо». Метнув взгляд на кресло, в котором всё это время сидел его опекун, Эдвард с лёгким недоумением обнаружил, что мужчина куда-то исчез. Он даже не заметил, когда тот ушёл.

— Ну, так даже лучше. — Зевнув во всю глотку, мальчик потёр глаза и опустился на диванную подушку, понимая, что спорить с организмом бесполезно и, если тот действительно хотел спать, то лучше так и сделать.

— Эд, раздевайся.

— А?

Голос полковника раздался внезапно и слишком близко, и мальчик недоуменно уставился на мужчину, не уверенный, чего тот от него хотел. Мозги были затуманены пеленой усталости, перед глазами всё расплывалось и единственное, что бывший алхимик точно ощущал на тот момент — неимоверное желание погрузиться в страну сновидений. Поэтому Рой Мустанг со своими странными приказами немного не вписывался в его планы. Отмахнувшись от рук опекуна, мальчишка перевернулся на бок и положил локоть под голову, блаженно закрыв глаза.

Уже сквозь дрёму он почувствовал, как чьи-то тёплые большие руки подняли его в вертикальное положение и в следующий момент мокрая ватка начала касаться всех чешущихся, зудящих мест на его маленьком теле. В любом случае, он чувствовал себя слишком усталым, чтобы что-то регистрировать или, тем более, сопротивляться. Он просто сдался на милость полковника и позволил себе провалиться в сон. Мужчина бы всё равно не сделал ему ничего плохого. Верно ведь?

========== 8 - Штиль ==========

На двенадцатый день ветрянка полностью отступила и единственным напоминанием о болезни были уже почти сошедшие, но ещё заметные зелёные пятна на местах бывших прыщей. Температура оставалась на нормальном уровне, скачков настроения тоже не наблюдалось и чувствовал себя Эдвард очень даже хорошо. Единственное, что ещё действовало на нервы, это необходимость сидеть дома и слушать нравоучения полковника по поводу и без. Серьёзно, Мустанг наверняка решил доконать своего подопечного потому как не было ни одного дня — или даже часа — чтобы он не прочёл ему какую-нибудь лекцию на тему здоровья и важности его сохранения. В остальном же отношения между новоявленными отцом и сыном… улучшились. Не сильно, конечно, но они хотя бы не спорили до хрипоты и не хлопали дверьми, расходясь по комнатам. Да и большинство возникающих разногласий уже удавалось решать мирным путём без взаимных упрёков и криков.

Можно было сказать, что между ними начался штиль.

Эдвард залпом осушил стакан мультифрутового сока, отставил его на середину прикроватной тумбочки и с видимым удовольствием вернулся к книге. Так как несколько дней назад ему стало значительно лучше, он мог воспринимать строки и суть истории и буквально сутками проводил за чтением, намереваясь поскорее добраться до заключительной арки и узреть счастливый финал — во всяком случае, надеялся мальчик именно на такой исход. Он не любил открытые концовки или — ещё хуже — несчастливые. Потому что в жизни и так хватало трагедии, драмы и различных злоключений и переживать это ещё и в книгах было, на его взгляд, весьма сомнительным удовольствием. Хотя иногда, иногда трагический финал был очень кстати. Но такое случалось в исключительные дни, когда настроение старшего Элрика падало ниже плинтуса и мозг просто не был настроен на что-то хорошее, заранее готовясь к худшему.

Подушечку пальца обожгло лёгкой, но довольно неприятной болью, и мальчик недовольно фыркнул: уже в пятый раз он умудрился порезаться, переворачивая страницы. Это было немного странно, учитывая, что книга совершенно точно не была новой и листы её уже потеряли ту остроту и белизну, что были раньше, но, видимо, Эдвард просто «сорвал куш» у госпожи Мелкой Неприятности. Как бы то ни было, порез неприятно саднил, да и капельки крови радости не добавляли. Пошарив в тумбочке, Эдвард достал упаковку с пластырем, оторвал одну пластину и аккуратно залепил порез, несколько раз пригладив концы пластыря пальцами — было бы досадно, если бы они отклеились спустя полчаса.