Анатоль восхитился:

— Ну, ты сильна! Всё продумала, везде соломкой переложилась.

Инга оживилась:

— Да, о соломе. Уговори своего дружка не устраивать это деревенскую свадьбу, я там с ума сойду.

— Понятно, опять в деревню, значит, не хочешь…

— А ты откуда знаешь?

Ответ Анатоля потряс и Василису, и Григория:

— Так папаша мой — параноик, он ещё в середине первого курса всех моих институтских приятелей по своим каналам пробил, и мне выжимку из досье предоставил. Так что могу тебя успокоить: Гриня чист как первый снег, а твой маленький секрет — в надёжных руках.

Инга уныло ответила:

— Да это уже не секрет, сама сдуру проболталась. Он из-за этого и взбеленился.

— Не переживай, побегает — и вернётся, никуда от тебя не денется. Разве что Васька пальчиком поманит, но на это, как понимаешь, шансов никаких, раз уж и меня отшила. Ну, я не в обиде, королевы — они такие…

Королевских достоинств Инга за Василисой не признала, но ни узнать, в чём она королевы не дотягивает, ни возмутиться девушка не успела: Григорий легонько зажал ей рот и громко сказал:

— Я здесь и всё слышу! А ведь неплохая идея — всё продать и поделить.

В комнате со звоном разбилась чашка, а Гриша мягко, но настойчиво развернул её к двери и шепнул:

— Возвращайся в Лисс, я сам тут разберусь. И не бойся, все живы останутся. Я позвоню, ладно?

Получив аккуратный толчок сторону двери, Василиса машинально шагнула вперёд, но в дверь не врезалась, а споткнулась о булыжник — похоже, тот же самый, что и при первом прибытии. Повторяя сценарий, завибрировала говорилка, и бабушка сурово спросила:

— Ты почему такая растрёпанная?

Практически полное повторение и ситуации, и бабушкиного вопроса, и всей мизансцены Василису немного напугало — появилось ощущение, что она из последних сил бежит к какой-то неведомой цели, и всё время возвращается к началу пути. Думать на этой тему времени не было, тем не менее, прошлый ответ она повторять остереглась, чтобы совсем не скатиться в «день сурка», и сказала чистую правду:

— Ветер.

Разговор, может быть, из-за нового варианта ответа, а скорее всего, сам по себе, принял новое направление:

— А почему ты на енота похожа?

Демонстративно потрогав щёки и уши, девушка засмеялась:

— Вроде бы пока шерсть не выросла, и уши человеческие.

Но бабушка шутку не приняла:

— Я про круги под глазами. Плохо спишь? Кошмары? В чём дело?

— Исключительно от чувств-с, вс… И ещё от мыслей разных, потому что вопросов — масса, а ответов — ни одного.

Бабушка смягчилась и заговорила извиняющимся тоном:

— Не обижайся, очень уж всё быстро завертелось. Всё будет: и ответы, и разъяснения, и инструкции.

Обещанные инструкции Василису насторожили, но возражать она не стала — вот получит их, тогда и решит, исполнять или нет. А пока:

— Бабушка, я вообще-то обедать шла, и ещё на пляже хотела поваляться.

— Это правильно, отдыхай. Хоть загоришь немного ко дню рождения, а то, право слово — вылитый енот.

На этом сомнительном комплименте старая интриганка отключилась, а Василиса решила, что наспех придуманная программа не так уж плоха — она уже и вспомнить не могла, когда ела в последний раз.

На набережной крошечные ресторанчики попадались на каждом шагу, но ни один из них девушку не привлёк: то аляповатая скатерть на выставленном на мостовую столике не нравилась, то лицо стоящей в дверях хозяйки. Конец улицы был уже виден, и Василиса подумала, что как бы не пришлось возвращаться или обедать в первом попавшемся заведении, не обращая внимания на недостатки интерьера и персонала, но оказалось, что прогулка была не напрасной: краем глаза она заметила за углом последнего переулочка лавчонку с одеждой.

Голод и усталость были забыты, и началась покупательская оргия: в магазине не было практически ни одной вещи, которая не понравилась бы. Остановив себя усилием воли, чему способствовало и лёгкое головокружение от доносящихся из соседней кофейни ароматов, Василиса ограничилась абсолютно необходимым купальником — смешным, старомодным, но очень симпатичным, парой блузок, и, главная покупка — длинным лёгким платьем, очень простым, в любимый мелкий цветочек — в стиле платонически любимой, но недоступной в Москве Лоры Эшли.

Улыбающаяся хозяйка упаковала всё в холщёвую сумку с вышитой надписью «Магазин Лавинии» и кивнула на ресторанчик через дорогу:

— А перекусить вон там можно, и кофе выпить — моя сестра его замечательно варит!

При виде целой витрины с пирожными об обеде было забыто, так что Василиса заказала кофе и, по настоянию Ликси, пирожные со взбитыми сливками. Кофе, действительно, оказался превосходным, и Василиса уже примеривалась откусить от первого пирожного, шёпотом обещая Ликси обязательно выковырять из второго сливки и отдать ей, как только все отвернутся, когда прямо над ухом зазвучал приятный голос с лёгким акцентом:

— Добрый день, я могу присесть? Давно хотела с тобой познакомиться…

Василиса мысленно взвыла: этот закольцованный сериал когда-нибудь закончится? Тем не менее, она спокойно слизнула крем, не оборачиваясь, молча кивнула, и, выпустив на соседний стул Ликси, отдала ей на растерзание нетронутое пирожное. Кошка не обратила на подношение ни малейшего внимания, а неприятно распушилась и уставилась круглыми глазами Василисе за плечо.

Тот же голос обиженно прокомментировал:

— Зачем ты так? Я извиниться пришла.

Из-за спины вышла невысокая девчонка, с опаской посмотрела на Ликси, подтащила от соседнего столика стул и плотно уселась. Василиса бросила на неё короткий взгляд — ничего особенного: короткая рваная стрижка, совершенно обычное лицо, примечательное, разве что, выразительным ртом и огромными ярко-синими глазищами. Девица вздохнула и покаянно пробормотала:

— Извини.

— Непременно. Только сначала узнаю, за что.

— Я — Морена.

— И почему я должна тебя извинять за твоё имя?

— Ты что, правда, не понимаешь?

— Нет, я издеваюсь. Потому что хочу услышать полную формулировку того, за что я буду тебя извинять. Неплохо бы ещё и обоснование того, почему я должна это сделать.

Девица совсем погрустнела, и начала сбивчиво объяснять:

— Ну, твоя бабушка мне объяснила…

Василиса перебила:

— Бабушка — это обоснование того, почему ты пришла извиняться. Мне она ничего не объясняла, поэтому никаких причин прощать тебя у меня не наблюдается. Всё, закончили. Я хочу, наконец, спокойно пообедать.

Подозвав хозяйку, она, после недолгого обсуждения, заказала запечённую на углях форель со всем, что к ней должно прилагаться, а для пристально наблюдающей за пришелицей Ликси — блюдечко взбитых сливок. Потом она попыталась успокоить кошку:

— Расслабься. В это раз меня травить не будут. Судя по всему, бабуля девушке очень качественное перо вставила, видишь, с какой скоростью рыбка наша золотая с его помощью сюда припорхала.

Остановив жестом попытавшуюся возмутиться Морену, Василиса наконец-то посмотрела на счастливую соперницу и устало объяснила:

— Мне не за что тебя ни извинять, ни прощать. Ты просто действовала, как привыкла — как избалованная, эгоистичная и истеричная маленькая девочка. Захотела парня — получила: я в жизни не поверю, что Макса могло просто так смыть с палубы. Захотела ещё и с моей жизнью поиграть — ну, тут обломалась. И, наверняка, не только от моей бабушки огребла, но и от своих родителей тоже. Я права?

— Я хотела, чтобы всем было хорошо…

— И тебе самой — в первую очередь.

Василиса замолчала и задумалась. Очень удачно именно в этот момент принесли рыбу — хотя, правильнее было назвать её рыбищей — со свисающим с тарелки хвостом, обложенную крупно порезанными помидорами, огурцами и массой неизвестной зелени. Было понятно, что одной этого не съесть, поэтому девушка молча переложила половину на чистую тарелку и подвинула Морене: