— А что там с нашим уважаемым начальником охраны? И правда, давно его в столице не видели.

Ренар словоохотливо объяснил:

— Отстал ты от жизни. Выгнали его наши венценосные. Говорят, мол, мир везде и покой, никто на Тридесятое царство нападать не собирается, разбойников повывели, поэтому нечего деньги на войско бездельное переводить. Так что Серый наш может быть свободным и от трудов праведных отдыхать. Ну, намекнули, что отдыхать лучше не в столице, а где-нибудь на природе. Вот пару седмиц уже и отдыхает.

Волк поднял голову и с деланным равнодушием добавил:

— Вот только разбойникам забыли сообщить, что их больше нет. А как про меня молва разнеслась, так сразу страх потеряли..

Василиса сердито фыркнула:

— Это мы ещё посмотрим, кто как и где отдыхать будет. Вот доберёмся до дворца, я тёзке своей и про Трудовой Кодекс объясню, с формулировками, и про честь с совестью…

Ренар решительно поддержал:

— А что, может получиться. Я, пожалуй, больше по дороге задерживаться нигде не буду, а прямо с вами во дворец махну. Пообещаю нашим прекрасным и мудрым пару песен про них сочинить, а ты — дурную славу по своему миру пустить — как миленькие обратно примут со всем уважением и на довольствие поставят как ветерана. Асенька, а твой проводник когда объявится?

— А кто его знает. Вроде бы, он во дворце ждать будет, а за мной утром кого-то из Горынычей пришлёт.

Мих оживился:

— Зачем кого-то присылать? Утро уже близко, а я уже здесь. Так что за милую душу вас прямо до дворца доставлю. Могу и бесплатно — таких-то знаменитостей. Потом буду хвалиться, что лично вёз и знаменитого Ренара, и страшную-опасную похитительницу котят. А можно я расскажу братцу, что у вас роман?

Он состроил восторженную морду, что выглядело страшновато, и, подражая сорочьей скороговорке, зачастил:

— Слушайте все, и не говорите, что не слышали! Похитительница-отравительница котят похитила и сердце нашего золотого голоса! Стража расследует, чем она его опоила…

Мих ловко перехватил в полёте брошенный в него Ренаром шампур, без усилий свернул его в кольцо, надел на коготь и взвыл:

— Колечко, на память колечко, теперь не свободно сердечкоооо… 1)

Василиса рассмеялась:

— Вот, значит, золотой наш голос, какую культуру ты в массы несёшь. Не стыдно?

Ренар не успел ответить, как за него вступился Мирон:

— А что, душевная песня. У меня Анисья всегда слезу пускает, когда слышит, и девки на посиделках её так жалостно запевают…

Василиса потянулась и посмотрела на небо — вроде бы пока не светает. Надо хоть немножко поспать, а то завтра не проснёшься. Повернулась к Миху:

— А во сколько утром полетим? И Серый как же?

Молодой Горыныч удивился:

— Что утра ждать? Прямо сейчас и рванём, ещё до рассвета во дворце будем. А уж псину эту недокормленную я как-нибудь доволоку, я его и жирным возил — не замаялся. Мы вообще самые сильные — однажды вдвоём с братом целого слона перетащили, из порта в столицу. Понятно, что не на спине, а там помост специальный с клеткой сделали, так мы его лапами с двух сторон…

Василиса прервала поток технических деталей транспортировки слона, и быстро согласилась:

— И правильно, чего ждать, сейчас вещи соберу. Только ты потом со «Сказки-тур» деньги стребуй. Дядь Мирон, а мешочек какой-нибудь дашь, одежду сложить?

Она вскочила и заторопилась к дому. Трактирщик тяжело поднялся и пошёл следом, ворча про неугомонную молодёжь. Вернулись они быстро, Волк даже не успел до конца обглодать кость. Мих начал инструктировать пассажиров о порядке погрузки и поведения на борту, помахивая для разминки куцыми крылышками. Василиса обняла Мирона, попросила передать поклон и миллион благодарностей Анисье, взобралась на услужливо подставленную лапу, немного потопталась на месте и спрыгнула обратно.

— Что случилось, — ласково спросил Ренар, — испугалась?

Василиса отрицательно помотала головой:

— Пугаться раньше нужно было, когда я в эту авантюру ввязалась. А теперь чего уж… У меня идея появилась. Дядя Мирон, иди-ка сюда, разговор есть.

Мирон с явно опаской приблизился, поглядывая на Волка, который старательно изображал, что он тут не при чём, но тоже побаивается.

Василиса порылась в сумочке, вытащила монету со средней дырочкой и выложила на стол, затем посмотрела на недоумевающих зрителей и объяснила:

— Что я буду в столице каких-то неизвестных купцов искать, время тратить. Дядя Мирон, примешь во временное пользование, со стандартной, то есть, с обычной оплатой?

Трактирщик ошеломлённо застыл, подом подошёл к столу, робко протянул руку к монете, но отдёрнул, так и не решившись прикоснуться. Сбивчиво заговорил:

— Да как же это, дочка… Да ведь я же… А ты…

Мих вмешался:

— Дают — бери, а вот когда бить начнут… Давайте, быстро ряд пишите, и полетели. А то у меня смена час как закончилась, а ещё деньги сдавать. Так я до вечера завтрашнего не проснусь, а у меня в полдень полуфинал, и нам кровь из носу, а победить нужно.

Василиса заинтересовалась:

— А во что играете?

— Как во что? В дракон-бол. Победители на Олимпиаду во Вьетнам полетят. А вьетнамские драконы — они ещё хуже, чем китайские, потому что…

Дальнейший рассказ перекрыл рык Волка:

— Отставить! Мирон, бегом за волшебным свитком, ряд писать будем. Есть у тебя в заначке? Хорошо. Мих, про вьетнамских ящеров потом расскажешь, и билеты нам с Асей на матч обеспечь. Ася, думай быстро, на каких условиях монету отдаёшь.

Мирон вернулся чуть не раньше, чем убежал, вытирая подозрительно влажные глаза, положил на стол свиток и ручку с пером, поставил чернильницу. За ним широкими шагами подошла тётка Анисья, закутанная в узорчатую шаль. Примостила рядом поднос с графинчиком, четырьмя рюмками и двумя малыми мисами. На недоуменный взгляд девушки, пояснила:

— А как же без этого! Ряд непременно обмыть нужно, хоть капелькой, а то не удержится, развалится.

Условия Василиса выставила простые: договор на год, с автоматическим продлением, если никто из участников не откажется за месяц до срока. Но не больше, чем два продления, через три года — новый договор. Можно передавать любому из сыновей. Плата — десять процентов от прибыли, хранится у Мирона, пока деньги не затребует хозяйка или её доверенные лица. Доверенными были назначены Волк и Ренар, хотя по поводу последнего возникли некоторые сомнения — пойди найди, где он выступает.

Мирон судорожно писал, брызгая чернилами, изредка консультируясь с Волком по поводу пунктов Уложения. Закончил, вытер пот со лба, и передал свиток Василисе. Она быстро пробежала текст, дивясь витиеватому слогу, всё одобрила, и без напоминаний приложила палец. Следующий отпечаток оставил Мирон, за ним — свидетели. Волчья лапа перекрыла кусок текста, а Мих долго примеривался, и в итоге просто ткнул в бумагу кончиком обломанного когтя, оставив довольно чёткое изображение летящего дракона.

Подняв свиток к лунному свету, Мирон встряхнул его, развёл руки в стороны и положил на стол два абсолютно одинаковых документа. Василиса с изумлением просмотрела один, потом другой, пробормотала, что Ксерокс может отдыхать, и убрала свой экземпляр в сумочку.

Рюмки и мисы были торжественно наполнены и выпиты — в графинчике оказалась травяная настойка ядерной крепости. Василиса была затискана и зацелована Анисьей под нежное сопение Мирона. Ренар смотрел на эти нежности хмуро и задумчиво, Волк — с искренним восторгом, а Мих — с нетерпением.

Однако отлёт пришлось ещё раз отложить — Василиса потребовала составить договор и с Волком, чтобы он въехал в столицу на законных основаниях, как её охранник, а то мало ли, что… Так что Мирон сбегал за новым свитком, а заодно пригнал сыновей с какой-то мудрёной упряжью, чтобы «девоньке лететь было удобно».

Затянувшееся прощание закончилось после восклицания тётки Анисьи, что с сыновьями-то она Асеньку так и не познакомила, ни со старшим, ни со средним, вот они, красавцы, на Змея седло прилаживают… Ренар решительно вырвал девушку из объятий, закинул её Миху на шею, забрался сам, прихватив гитару и Василисин мешок, придержал за шкуру не очень ловко запрыгнувшего Волка.