После таких слов взгляд его был пугающе безразличным и отрешенным.

– Да, император, – ответил Эльбо весьма сдержанно. – Но вы уничтожили зал. Ваш источник…

– Я смогу его восстановить, если захочу.

После этих слов Фавластас двинулся вперед по коридору вместе с Ирвингом. «Ночные» поспешили расступиться, чтобы не оказаться на его пути.

– Потушите огонь, пока весь дворец не сгорел, – посоветовал император так спокойно, словно зал взорвал кто‑то другой. Эльбо бросил на его спину воинственный взгляд, а затем спокойно подошел к залу и, раскрыв ладони, прошептал заклинание. С потолка полилась вода, и пока она тушила пожар, советник хищно глядел вслед Фавластасу.

Рифус медленно вышел на подвесную площадку и потер глаза. Было совсем поздно, но ему не спалось. Он устало вздохнул и облокотился на бамбуковые перила, что растянулись перед ним. Его взору открылась следующая картина: раз за разом новые стражи Элестера отрабатывали удары и магические манипуляции. Рифус различил среди них и самого Элестера. Верховный эльф стоял прямо перед ними, его голову скрывал темный капюшон, так же как и головы всех стражей. Однако именно он отдавал приказы, и каждый его жест был законом для тех сотен воинов, что он сумел собрать в свое новое войско.

– А они не привлекут внимание врага столь масштабным использованием магии? – тихо поинтересовался бывший король у приблизившегося Фладена.

Тот расположился слева от Рифуса и, посмотрев вниз, отрицательно покачал головой:

– Элестер знает, что делает. За последние месяцы ему удалось добиться таких результатов, каких не удавалось за четыре года. И потом он вновь окреп, и не только физически. Магически. Стражи надежно укрыли долину. Здесь нас никто не найдет. Магию враги также не почувствуют. Элестер ас по магической защите.

– Да, – горько произнес Рифус. Ему было тошно это слышать. Особенно после того, как он получил то письмо. Письмо союзников Лундес – Ми́ло и Владимира. В нем они сообщили, что его сестричка мертва и они везут ее тело для захоронения в Астанию. Подробности ее гибели не сообщались, единственное, что они отметили в письме, так это то, что вина полностью лежит на эсмелеях. У Рифуса не было причин не верить этому: он знал, кто такие эсмелеи. Письмо попало в Астанию с помощью перемещения. Оказалось в руках у Элестера. А тот хотел скрыть его от Рифуса. По каким‑то своим, непонятным самому Рифусу причинам. Если бы верный и преданный командир Зиа́нд не выкрал письмо и не показал Эверли, то Рифус бы до сих пор не знал, что Лундес погибла. А теперь Эверли думал об этом и качал головой. Наверное, лучше бы не знал. Но оказалось, что на этом неприятности не закончились.

Фладен долго смотрел на молчаливого Рифуса, прежде чем сообщить то, зачем, собственно, и разыскал бывшего короля.

– Боюсь, у меня снова плохие новости, – осторожно приступил он.

Рифус лишь обратил на него усталый взгляд.

– Судно, что везло тело принцессы, было уничтожено эсмелеями…

Рифусу и этого было достаточно. Он слегка махнул рукой, чтобы Фладен не продолжал, а затем медленно двинулся вперед по подвесному коридору. Фладен какое‑то время грустно смотрел ему вслед, а затем направился в обратную сторону, не желая больше видеть состояние Рифуса.

Бывший король шел вперед, не торопясь, аккуратно ступая на деревянную основу подвесного моста, затем спустился вниз по веревочной лестнице и развернулся. Он неспешно вступил в ряды тренирующихся стражей и стал обходить их, пока не возник перед Элестером Телестри. Тот замер, так и оставив в руке жезл Фредрика, которым он только что показывал удар.

– Вы не уделите мне время? – твердым голосом поинтересовался Рифус. Элестер глянул на замерших стражей. Они не шелохнулись, ожидая приказов. Тогда Телестри громко произнес, обращаясь к ним:

– Тренируйте магический оборот в течение двух часов.

Они приложили руки к груди и склонили головы.

– Да, командир! – отозвались эльфы в один голос. Рифус глянул на них лишь мельком. И обратил внимание, что в основном там были песчаные и лишь немножко северных. Должно быть, воинам близнецов Элестер доверял больше. Рифусу это не понравилось.

Для разговора Телестри предложил Эверли пройти в подвесной зал. Тот самый, что был на платформе.

– Вас удивляет, что среди новых стражей столько песчаных эльфов? – спросил Элестер, едва они оказались наедине в подвесном зале.

Рифус скрестил руки на груди и согласился:

– Да, очень. В долине много сильных воинов‑астанцев. Почему вы считаете их менее достойными пополнить ряды стражей?

Элестер сверкнул глазами. В последние дни он был особенно тверд и уверен в своих действиях и не терпел, когда ему указывали. Он сказал, казалось бы, спокойно, как учитель обычно говорит ученику:

– У вас свои воины, у меня свои. Я управляю стражами не один и не два года. У меня богатый опыт, и мне лучше знать, кто подходит для этой роли, а кто нет. Так что, при всем уважении, не вмешивайтесь.

– И все же. – Рифус вовсе не собирался так просто закрывать эту тему. – Песчаные эльфы – другой народ, они не привыкли воевать в холодных краях.

– Они привыкнут, – заверил его Элестер.

– Поэтому вы тренируете их дни и ночи напролет. Какой воин выдержит такую нагрузку?

Элестера начинал раздражать этот разговор, но он сумел побороть поток возмущения и сдержанно произнести:

– Я учил многих стражей, и никто не погиб во время обучения. Зато все они выросли достаточно сильными воинами. И все равно врата пали. Значит, я был недостаточно строг. Мы были плохо подготовлены, и чтобы загнать обратно то зло, которое мы выпустили, нужно быть подготовленными лучше. И мы будем.

– Это если они не умрут во время обучения. Ведь вы не с детства их учите. Они не привыкли расходовать столько магии за раз.

– Не вмешивайтесь.

Рифус какое‑то время глядел на него и пытался понять, тот ли Элестер стоял перед ним. Эверли никак не мог найти сходство с тем первым эльфом графства. Этот – еще более жесткий, категоричный и холодный. Его лицо было изрезано морщинами, бледное и такое же холодное, видно, как и его сердце. Черные волосы кое‑где поседели. Для эльфов это было нехарактерно. Только очень серьезное переживание или болезнь могли сделать с эльфом такое. Так состарить его. Рифус знал, в чем дело, и, наверное, ему было даже жаль старого воина, переставшего любить жизнь.

– Скажите, а почему вы не хотите брать юных учеников? Пускай людей, которым не нужно очень много лет, чтобы вырасти. Но дети быстрее и лучше усвоят боевое искусство, как, например, усвоил в свое время Фредрик…

Элестер тяжело втянул в себя воздух, затем кивнул.

– У меня нет времени ждать, пока они вырастут.

– Иногда разумнее подождать, тогда результат…

– Нет, – грубо прервал его Элестер, и его глаза залились синим огнем. – И отправить их на гибель?!

Рифус бешено покачал головой и, указав на тренирующихся эльфов, воскликнул не менее твердо:

– А их? Этих эльфов можно посылать на смерть?! Я не прошу посылать на смерть детей. Я предлагаю обучать воинов с детства и отправлять в бой, когда они возмужают. Вы все равно не можете сражаться сейчас и с взрослыми эльфами. Они погибнут! Чтобы идти против Фавластаса, нужно готовиться много‑много лет и только тогда выступать! Этого времени хватит, чтобы вырастить целое войско стражей. У которых опыт обращения с жезлом и магией будет в крови.

– Я не буду воспитывать новых учеников.

Рифус замер, ожидая объяснений. Какое‑то время они прожигали друг друга взглядами, а потом Элестер все же объяснил:

– Скажи, Рифус, тяжело тебе было терять сестру?

– Вы отлично знаете, что да. Я изо всех сил старался уберечь ее от этого мирового безумия. Кроме нее у меня никого больше не было.

– А у меня был сын. Мой ученик. Фредрик. Я учил его с ранних лет. Все его детство только и думал о том, как бы сделать из него того самого воина, у которого магия и обращение с жезлом было бы в крови. Мне это удалось, но я забыл, что он был всего лишь ребенком тогда. Я был настолько тверд с ним, что он ненавидел меня и боялся. А потом осмелел и перестал бояться, но неприязнь никуда не ушла. Да, он вырос хорошим воином, но даже не предполагал, как был дорог мне. Может, он и уважал меня потом, но только за те умения и знания, что я ему дал. А затем я стал для него лишь подчиненным. Уверен, он и другом меня своим не считал. К тому же то, что он стал таким сильным, не полностью моя заслуга. Я лишь подтолкнул его, дал ему направление, но Фредрик добился всего сам. И, конечно же, его врожденная огромная сила. Я не смогу и не стану больше учить детей. Не смогу быть таким же жестким с ними, каким был с Фредриком. Потому что он постоянно будет у меня перед глазами, я постоянно буду ненавидеть себя. Я и так ненавижу себя. Я не хочу больше ни к кому привязываться. И потом, если воспитывать мягче, это гибель для детей‑стражей. Они не смогут выжить.