Ребята, я не пытаюсь вам грозить или пугать. Я просто прямо говорю вам, как обстоят дела. Мы доверяем друг другу наши жизни. Мы должны жить сплочённее и быть связаны теснее, чем даже братья и сёстры. А это подразумевает знание, что каждый из нас при выполнении своего долга может положиться на любого другого мужчину и женщину в нашей команде. Надеюсь, что это первый и последний раз, когда я говорю с вами об Общем приказе номер десять.
— В первый и последний раз, сэр, — спокойно кивнула Аннет.
— Хорошо, — улыбнулся Джексон. — Теперь, прежде чем продолжим, кое что повеселее. Вам обоим нужны клички. В вашей работе на Добрармию, и по телефону, и на компьютере и в текстовых сообщениях, вы всегда будете обращаться друг к другу не по вашим настоящим именам, а по добровольческим кличкам. Кстати, по телефону, и когда вы имеете дело с любыми другими добровольцами помимо нас в этой комнате, в настоящее время моё имя Артур. Теперь, как насчёт вас? Какие-нибудь пожелания? Но что бы вы ни выбрали, не стоит слишком привыкать к этим именам. Ваши партийные имена будут меняться каждые несколько месяцев.
— Том и Бекки, — немедленно ответил Эрик.
— Опять ты за своё, — прыснула Аннет. — Это наша внутренняя шутка. Эрик и я знаем друг друга с детского сада, и в шестом классе в школьном спектакле он играл Тома Сойера, а я — Бекки Тэтчер. Наш первый поцелуй был на сцене, на глазах у всех других детей и пары сотен родителей и зрителей.
— Я страшно старался получить эту роль, — с удовольствием вспомнил Эрик. — Пришлось для этого побить Марти Ландерса.
— Никто не против шуток в вашей добровольческой работе, — улыбнулся Хилл. — Мы стараемся быть весёлыми воинами. Я взял себе имя Оскара в честь другого Оскара, который жил давно. У него был список евреев. У меня он тоже есть.
— Ну, тогда Том и Бекки, — согласился Бреслер. — На некоторое время.
Джексон продолжил:
— Итак, Том и Бекки, рота «А» известна как боевое подразделение, и это означает, что мы планируем, предлагаем и проводим настоящие нападения на врага. Мы стреляем в людей, поджигаем и взрываем объекты. Мы — те парни в лыжных масках, которых в последний раз в жизни видят многие мексиканцы, негритосы и федеральные громилы со значками. Некоторые штабные начинают называть линейными ротами подразделения, вроде нашего.
— Я думал, что все единицы, ну, боевые, — проговорил Эрик.
— Все подразделения, боевые, если ЗОГ поймает любого из нас, все обречены на пытки и смерть, — заговорил Бреслер у окна. — Хотя есть и другие, специальные роты. У некоторых из них только обеспечивающие и интендантские обязанности. У других чисто разведывательные задачи, некоторые из них технические, как у группы наших компьютерщиков, другие заняты пропагандой. Есть специальные мощные эскадроны смерти Третьего отдела, которые осторожно выслеживают и ликвидируют важные цели, и так далее и тому подобное.
Прошло два с половиной года после восстания 22 октября, а наше движение на Северо-Западе уже стало достаточно разнообразным по организации. В каждом штате и округе командиры местных бригад занимаются тем, что, по их мнению, срабатывает.
Например, здесь, в Орегоне у нас теперь есть батальоны Добрармии — части среднего уровня, состоящие из шести — восьми рот. Мы долго спорили по поводу того, как быть с тем, что у нас всё время собирается всё больше и больше добровольцев, а действовать должны отдельные группы человек по пять-шесть, то есть количество людей, которые могут втиснуться в одну машину на случай, когда необходимо срочно провести Восстанавливающую Перетасовку.
Короче говоря, мы решили попробовать разделить бригады на батальоны здесь, в Портленде, а в Сиэтле и Спокане сохранить двухуровневую структуру, бригада — роты, а чтобы справиться с потоком — создавать больше рот с более разобщёнными группами или экипажами в роте. На деле, похоже, оба метода работают одинаково хорошо.
— А как насчёт Айдахо? — спросил Эрик. — Или я задаю лишние вопросы?
— Там нет ничего, о чём врагу уже не стало бы известно, — ответил Бреслер. — Айдахо и запад Монтаны развиваются странно, может, потому что они чересчур огромные, и там нет такой плотности городов и людей, как здесь у нас вдоль коридора I-5. Большинство подразделений сельские, и они превращаются во что-то вроде «Летучих колонн», как мы их называем, из групп по 30–60 добровольцев, которые перемещаются по сельской местности более или менее по своему усмотрению, как Джек Смит и Судьи Монтаны или сумасшедшие парни O.C. Оглви из «отростка» Айдахо. Это те самые, кто украшают обочины дорог насаженными на палки головами ниггеров и мексиканцев.
На Диком Востоке Родины что-то складывается и начинает очень походить на освобождённую местность. Федералы просто не имеют сил закрыть весь этот громадный район, особенно из-за того, что миллионы их солдат разбросаны по всему свету, везде, где есть нефть, и воюют, чтобы украсть её у туземцев. Таким образом, существуют значительные участки на удалении от междуштатных и внутриштатных дорог, города и села, где Добрармия более или менее правит бал. Мы уже пробовали «Летучие колонны» к западу от гор, как и колонну Тома Мердока в южной части полуострова Олимпик и Корби Моргана вокруг Порт Таунсенд и Порт Анджелес на севере. Я бы сказал, что наш третий батальон Первой бригады вдоль Северного берега был бы для этого хорошим кандидатом. Они уже почти создали именно такую освобождённую зону к западу отсюда, в Колумбии и округах Клэтсоп и Тилламук. Федералы всё чаще стараются избегать этих округов.
— Капитан Хэтфилд и «Дикая стая»?! — горячо воскликнула Аннет.
— Да, так их называют в СМИ, — с усмешкой подтвердил Хилл.
— Мы слышали о них, о Хэтфилде, его винчестере и шляпе с пером. Почти все белые ребята в Эшдауне думают, что хэтфилдовцы — самые крутые, хотя мы осмеливаемся так говорить только шёпотом, — добавил Эрик.
— Я передам Заку в следующий раз, когда его увижу, — засмеялся Джексон. — Ему будет интересно узнать о таких поклонниках в школе. Впрочем, вернёмся к тому, что я говорил о ещё одном способе наших действий здесь, в Орегоне. Он немного отличается от методов остальной Армии тем, что у нас в каждом батальоне есть отдельные подразделения подрывников-взрывотехников.
— Взрывотехников? — переспросил Эрик.
— Это доставка взрывных устройств. Подразделение по изготовлению взрывных устройств, — ответил Джексон. — В подразделении подрывников есть свой интендант, который отвечает за получение взрывчатых веществ и материалов для их изготовления. У них есть свои взрывотехники, которые делают таймеры и радиоуправляемые детонаторы, а также механики, устанавливающие особые подвески и другие приспособления на любые транспортные средства, используемые для перевозки. Потом есть упаковщики, которые изготавливают сами взрывные устройства и устанавливают их в машину или в любую другую систему доставки, а также объекты, вроде химических лабораторий и специально устроенных тайников для хранения взрывчатых веществ и так далее.
В других местах Родины каждая рота Добрармии имеет собственные кадры взрывников или добровольцев в роте, которым поручена эта обязанность, а также собственные взрывчатые вещества, оборудование и материалы. Это означает, что, когда рота сокращается из-за арестов или боевых потерь или уничтожается из-за нарушения конспирации, то уменьшается не только количество стволов в армии, но и количество взрывчатых веществ в её распоряжении.
Вопросы, связанные с доставкой взрывных устройств, имеют для нас большое значение. Эти устройства, как правило, громоздкие, тяжёлые, опасные и заметные при перевозке. Они снижают мобильность роты, а ведь мы выживаем и продолжаем борьбу благодаря мобильности. Так что мы решили уже несколько месяцев назад здесь, в Портленде, что любой из командиров рот и выше может предлагать цели для подрывов. Предложение идёт наверх и утверждается батальоном или бригадой, разрабатываются тактические детали, офицер-подрывник батальона выясняет, что необходимо, готовится заряд, а затем доставляется в боевое подразделение, перед которым поставлена задача доставки бомбы к цели. Доброволец, хотя их, как правило, двое, прибывает в назначенный пункт доставки, берёт заряд взрывного устройства и уносит или увозит его, если это взрывное устройство в автомобиле или грузовик-бомба, а затем доставляет его к цели и подрывает. Подрывники, которые обучают использованию бомб, всегда в масках, поэтому их нельзя опознать, если задание срывается. При таком способе использования наших возможностей проведения взрывов врагу гораздо труднее их предотвратить.
