— Ну да, и они должны прекратить летать, — мрачно ответил Зак. — Я слышал об этом. Знаю, о чём все думают, но боюсь, что надеяться нам рано. Похоже, что-то точно готовится, но, по-моему, для нас это может оказаться какой-нибудь пакостью. Я знаю, что наши парни во время поездки провернули работу так же хорошо, как Кот и парни из Портленда тогда в Голливуде. Особенно мне понравилось, что они сделали с Нью-йоркской фондовой биржей.

— Фондовой биржей? — ухмыльнулся Экстрем.

— Именно, — кивнул Зак. — Трудновато торговать акциями из воронки в земле. Но вообще-то, наступление, которое мы ведём прямо в «чреве Зверя», может навлечь на нас какую-нибудь особенно страшную месть здесь, на Родине, хотя я и не представляю, что ещё они могут сотворить. Лен, совершенно невозможно, чтобы ЗОГ просто «выбросило полотенце» и, наконец, дало нам свободу. Мы вынуждены будем физически вышибать отсюда всех прислужников ЗОГ, до последнего солдата, чиновника и еврея, а затем вбивать им кол в сердце, пока нас не отпустят.

Как только власти признают, что территория Соединённых Штатов разделима по расовому признаку, каждый захочет свою долю пирога. Мексиканцы начнут клянчить себе Юго-Запад для образования этого Ацтлана, о котором они болтают много лет, черномазые захотят получить Юг для Новой Африки, кубинцы и гаитяне потребуют себе Флориду, педерасты попросят какой-нибудь Пидорстан, а французы снова начнут бузить в Квебеке, и кто знает, чем всё обернётся? Все другие континенты состоят из множества малых стран, так почему бы и не наш? Если мы выйдём, то вся империя в конце концов развалится. Правительство не смеет признать нас, или им и их власти конец, и они это понимают.

— Даже «Ось Эрика» не намекнёт нам, — с улыбкой сказал лейтенант Рик Парментер, кивая на компьютер в углу, настроенный на ночную интернетовскую передачу радиостанции «Свободный Северо-Запад».

— Не уверен, что прилично называть соратницу пропагандистской кличкой врага, — строго произнёс лейтенант Шерри Томчак.

— У неё отличное чувство юмора. Не думаю, чтобы она была бы против, — заметил Хэтфилд.

На экране компьютера сногсшибательная Эрика Коллингвуд сидела за столом перед микрофоном и большим трёхцветным флагом позади.

«Передаём новости радио «Свободный Северо-Запад», настоящие новости, которые евреи не позволяют вам слышать», — произнесла она медовым голоском. «Теперь несколько коротких сообщений для некоторых ребят, прежде чем все мы настроимся послушать, что хочет сказать «Зануда»[92].

Одно сообщение для всех вас, «Сказочные пушистые чудные братья»: Кот «Толстого Фредди» принял ванну от блох и готов идти домой, так что «Финис» должен её устроить.

Сообщение для «Кеннета»: частота — девяносто девять воздушных шаров. Меня также просили сообщить, что броненосцы — единственные животные помимо человека, болеющие проказой; кое-кто знает, почему, а вы знаете, кто это.

Да, и Маме: Тимми нужно ещё твоего яблочного пирога».

— Как случилось, что мы никогда не получаем никаких закодированных сообщений от «Оси Эрики» вроде этих? — спросил Экстрем. — Ведь не получаем, а должны?

— Нет, — усмехнулся Зак. — Я когда-то предложил Рэду получать от Эрики кодовые сообщения вроде этих, когда мы что-нибудь делаем, и он открыл мне маленькую тайну. Эти сообщения Эрики ни черта не значат. Всё это — тарабарщина, но она заставляет вражеских дешифровальщиков и аналитиков сходить с ума при попытках выяснить, о чём, чёрт возьми, идёт речь. Они напрасно тратят время, пытаясь понять смысл этой чепухи, время, которое иначе они могли бы использовать во вред нам.

— Так что ты не имеешь понятия о передаче сегодня вечером, Зак? — спросила лейтенант Кристина Экстрем, сидящая перед телевизором на диване.

Хэтфилд покачал головой.

— Нет, но в соседней комнате Оскар и командиры обеих наших портлендских бригад что-то обсуждают. Оскар и Томми Койл только вернулись с какого-то большого заседания, которое Совет Армии проводил в Сиэтле. Затевается что-то большое, точно. Чёрт, может, Челси хочет объявить о решении федерального правительства выселить всё белое население Северо-Запада и загнать всех, как бизонов, в заповедник?

— А знаешь, есть полоумные защитники окружающей среды, которые предлагают то же самое? — заметил Уэйн Хилл, когда они с Джексоном и Койлом вышли из соседней комнаты.

— Ребята, время. Выключайте комп, и давайте сменим красавицу на «чудовище».

— А ты не можешь намекнуть нам на смысл всего этого, Оскар? — спросил Хэтфилд.

— Честно, капитан, прежде, чем высказываться, я хочу быть абсолютно уверенным, что всё, о чём нам сообщили, действительно случится, — серьёзно ответил Хилл. — Многие, включая меня самого, поверят этим ублюдкам из Вашингтона, не раньше, чем мы их победим. Всё может оказаться какой-нибудь уловкой или надувательством. Если это не так, то у меня ряд приказов Совета Армии по портлендским и прибрежным добровольческим подразделениям, но давайте подождём и посмотрим, что скажет «Зануда».

Телевизор переключили на «Си-Эн-Эн», и Хэтфилд прибавил громкость. Первое, что они увидели, было чёрное как смоль лицо Поласа Инграма, известного телеведущего сети «Си-Эн-Эн», который отличался тем, что был одним из самых уродливых мужчин всех рас, работающих на телевидении. Его волосы были искусственно выпрямлены, что добавляло нелепости его круглой голове и лицу с губами-калошами.

Инграм успешно защитил своё рабочее место единственного афроамериканца комментатора в сети «Си-Эн-Эн» от белой женщины, мужчины-латиноамериканца и самой сети. Его последний федеральный судебный процесс закончился знаменитым «Запретом Инграма» Верховного суда США, запрещающим «Си-Эн-Эн» увольнять его, понижать в должности или наказывать любым другим способом. Запрет был провозглашён образцом закона о гражданских правах для 21-го века.

— Мы всё ещё ждём подключения к «Овальному кабинету», чтобы начать передачу, — проговорил Инграм, обращаясь к белой женщине-блондинке — «говорящей голове», похожей на куклу Барби, лицо которой появилось на телеэкране справа внизу.

Белый дом позади неё светился в удушливой темноте летней ночи.

— Я заметил, что они не показывают бетонные плиты и мешки с песком, — усмехнулся Койл.

— По-моему, «Зануда» немного нервничает после взрыва сигары на её обеденном столе, — заметил Рик Парментер. — Наверно, теперь у неё и спальню обложили мешками с песком.

— Жаль, её мамашу никто не оглушил пару лет назад мешком с песком, — проворчал Хэтфилд.

Инграм продолжал тараторить.

— Кстати, Дженни, о том, что ты говорила минуту назад: президентское заявление определённо неожиданное. Нас самих не предупреждали вплоть до нынешнего утра. «Си-Эн-Эн» сообщили, что сегодня днём президент и вице-президент, председатель Объединённого комитета начальников штабов и директор министерства национальной безопасности встретились с делегацией высших законодателей обеих палат Конгресса, и очевидно то, что они вынуждены были сказать, явилось полной неожиданностью для этих важных персон из Конгресса. Как мне рассказали, они покидали Белый дом с мрачными или просто с растерянными лицами.

Также неожиданно, что Челси Клинтон впервые выступает с общенациональным обращением, полностью посвящённым теме внутреннего терроризма. Помимо её обычных и обязательных ссылок и выражений нашей национальной решимости выиграть войну с внутренним терроризмом в её посланиях Конгрессу «О положении в стране». Мадам Клинтон до сих пор фактически посвящала большую часть своего пребывания на посту социальным проблемам. Это всегда было самой сильной стороной её семейства с тех пор, как Клинтоны заняли свои посты, в противоположность Бушам, которые в общем считались более сведущими в иностранных делах и проблемах безопасности. Хотя нужно отметить, что Клинтон Третья продолжила жёсткую линию Буша Второго в войне с террором к удовлетворению обеих партий. Она заняла твёрдую позицию и по исламскому терроризму на Ближнем Востоке и во всём мире, и была столь же непреклонна к расистскому террору на Тихоокеанском Северо-Западе.