Сам отель охраняется частными контрактниками, наёмниками из компании «Блэкуотер», а некоторые из них почти такие же выродки, как и сами «пухлые». К тому же в отеле будут «пухлые» в штатском, также прикреплённые к некоторым главным репортерам по сложившейся партнёрской системе. Если они тебя там раскроют, у тебя будет столько же шансов как у мыши на собрании котов. Никто не сомневается в твоей храбрости, товарищ. Ты уже достаточно проявила себя у нас, но тем больше я хочу, чтобы ты вернулась оттуда целой и невредимой. Ты нам нужна.

— Спасибо, сэр, — ответила Аннет.

— Теперь об одной моей идее. Я хочу, чтобы ты попробовала заманить Зуккино в другой бар на Бродвее недалеко от «Бенсона», вот здесь, — сказал Джексон, показывая место на самодельной схеме. В паб «Трилистник Пэдди Гроган».

— Я знаю, где это, — сказала Аннет.

— Бар будет переполнен, но там публика разношёрстная, и ты сможешь затеряться. У нас будет две машины, автофургон для захвата и вторая — в резерве и для вмешательства при необходимости. Тебе и Тому придётся покидать этот район пешком, и дойти до третьей машины, твоей собственной. За это время ты должна избавиться от маскировки и принять свой обычный облик, придумав подходящую причину нахождения в центре города на случай, если тебя остановят и зададут вопросы. Не попадись с поддельным студбилетом Стигги: владение фальшивым удостоверением теперь считается терроризмом и грозит тебе смертной казнью.

Двое мужчин склонились над бумагами.

Бреслер спросил:

— Билли, как думаешь, нам сообщить Заку?

Джексон секунду размышлял.

— Позвони командиру и узнай, что он сам думает, но, по-моему, стоит подождать и посмотреть, есть ли в этом всём хоть что-нибудь. Я знаю, что у Зака есть планы действий в чрезвычайных обстоятельствах, и ему было бы трудно ещё больше повысить боеготовность. Даже если на него нападут, врасплох ребят не застать. Можно считать это совершенно точным.

Солнце садилось, когда Пост помог Юлии донести багаж от причала до Ривер Уок на 31-й стрит Астории. И вот она снова дома и стоит на Ривер Уок. Город выглядел тихим и мирным, даже слишком тихим и мирным для июня. Солнечным летним вечером в июне на Ривер Уок должна была сновать толпа туристов. Она не увидела красно-жёлтых трамвайчиков, которые обычно со звоном бегали туда и сюда по берегу реки.

— Блин, теперь я должна подумать, как найти такси, — сказала Джулия. — Ага, вот и оно.

К её удивлению пыльное синее такси въехало на покрытый галькой участок за ними, и таксист вышел из машины. Он махнул ей рукой.

— Бен! — вырвалось у Джулии.

— Привет, Джул, с приездом домой! — отозвался Бен Свенсон. — Твоя мама прислала меня забрать тебя.

— Откуда она узнала, что я приплыву по реке? — удивилась Джулия.

— Я сделал пару звонков, пока мы плыли, — сказал Пост, загружая её сумки и переносной компьютер в багажник такси.

— Ну, ладно, — неуверенно сказала Джулия. — Возможно, мне не стоит спрашивать.

— Пожалуй, — усмехнулся Пост.

Он протянул Джулии карточку.

— Теперь с вами всё будет в порядке. Здесь — номер моего мобильного телефона. Я буду торчать здесь, пока вы не надумаете возвращаться. Окажете мне любезность? Звоните мне раз-другой в день, чтобы я знал, что с вами всё в порядке, ладно? Если я не верну вас в «город мишуры» в целости и сохранности, мистер Б. не выплатит мне вознаграждение.

— Ты теперь таксист? — спросила Джулия Свенсона, когда они мчались вверх по холму к дому матери Джулии.

— Да, после пяти лет безработицы и жизни на пособие, теперь я действительно снова работаю, — улыбнулся Бен. — Разве не поразительно! Работодатели нынче сами ищут нас — белых среднего возраста и до смерти рады, если удается кого-то нанять. А ведь прежде мы привыкли, что на нас почти плевали, если мы смели подать куда-нибудь заявление. Я унаследовал это такси от одного индуса. Года три назад ему вдруг страшно захотелось вернуться домой и посмотреть на Тадж-Махал или вроде того. Такое внезапное желание. Как и у всех мексиканцев и торговцев наркотиками, всех этих чёртовых плодовых мух из Калифорнии, которые поналетели к нам. Только не обижайся.

— Ничего. Действительно, Калифорния известна своими плодовыми мухами, — согласилась Джулия, чувствуя медленно нарастающее волнение.

Улицы, которые, как оказалось, она так хорошо помнила, были мирными и золотились на закате, тут и там она видела играющих и бегающих по улицам белых детей и белых людей в своих дворах. Внезапное отсутствие моря чёрных, коричневых и жёлтых лиц, к которому она привыкла, было странным и сбивающим с толку. Джулия настолько привыкла быть меньшинством в собственной стране, что не могла понять чувства, которое испытывала. Как будто с плеч Джулии начала спадать гора, но она не могла понять, в чём дело.

Потом она стояла на своём крыльце и обнимала мать. Минутой позже она оказалась в знакомой кухне и увидела стоящее перед ней огромное блюдо с ломтём мяса и картофельным салатом. Следующие полчаса она ела и говорила о кино и Лос-Анджелесе, о погоде, и что в её жизни всё ещё нет никаких молодых людей, обо всём кроме цели своего приезда. И всё это время Джулия как-то почувствовала, что каким-то непонятным образом мать узнала, зачем она приехала домой.

Наконец, она глубоко вдохнула и сказала:

— Мама, мне нужно поговорить с Тэдом. Было бы здорово увидеть его здесь, но я представляю, что из-за всей ситуации, в эти дни у него довольно много работы. В какое время лучше всего с ним встретиться? Мне нужно пойти к нему на работу? Или к нему домой? Конечно, я в любом случае хочу навестить Роди и детей, но мне нужно переговорить с Тэдом с глазу на глаз. Я не хочу в это вдаваться, скажу только, что это связано с работой. Мне нужно, чтобы Тэд нашёл для меня одного человека.

Мадам Лир улыбнулась.

— Голубка, почему бы тебе не взять сумки в свою комнату, ту, старую, потом спускайся вниз, а я посмотрю, нельзя ли его пригласить заехать?

— Ладно, — согласилась дочь.

Джулия взяла чемоданы из передней, повесила компьютер на плечо и поднялась по лестнице. Она вошла в свою старую комнату с чувством радости и какой-то лёгкой грусти, потому что мать до сих пор сохранила здесь всё как в тот день, когда дочка уехала в колледж, включая плакаты звёзд рока, которых никто больше не помнил, и мягкие игрушки на кровати. Бросила комп на кровать, повернулась к шкафу с чемоданом, и её сердце чуть не разорвалось от неожиданности: она увидела высокого мужчину с обветренным лицом и в широкополой шляпой с пером, сидящего в угловом кресле. В углу был прислонён винчестер.

Зак Хэтфилд поднялся и вежливо снял шляпу. И произнёс: «Здравствуй, Джулия».

Примерно в это же время Аннет Риджуэй сидела на пассажирском месте в зелёной «тоёте тундра», запасной машине Добрармии в этот вечер, на улице, ведущей от отеля «Бенсон» на Саут Бродвей. Было ещё совсем светло. Лейтенант Билли Джексон сидел около неё, наблюдая, как бронированный автобус везёт журналистов по Бродвею к отелю. Они участвовали и, видимо, должны были освещать официальный приветственный банкет для офицеров ФАТПО, который давало портлендское Бюро по улучшению бизнеса вместе с Торговой палатой. Аннет была встревожена, потому что из-за своей известности в финансовом сообществе её отец был одним из участников банкета.

— Не бойся, мы не собираемся нападать на банкет, — успокоил её Джексон. — Недостаточно времени для хорошей разведки места, да и охрана будет слишком сильной. Теперь мы должны быть гораздо осторожнее и готовиться намного продуманнее всякий раз, когда устраиваем что-нибудь здесь, в городе, со всеми этими новыми подкреплениями ЗОГ, которые могут быть применены против нас.

Аннет согласно разным документам в её дамской сумочке была теперь Мэри Джонс. На ней был чёрный парик и гораздо больше косметики, чем обычно, включая тени на веках и яркую помаду, блузка без рукавов с тремя расстёгнутыми верхними пуговицами для демонстрации чёрного кружевного лифчика и облегающие джинсы. Ей разрешили самой подобрать одежду.