— Я не ребенок. — Дин покачал головой и отстранился. В его зеленых глазах вспыхнул обычный огонь неповиновения. — Мне не нужно, чтобы ты держал меня за руку, как будто мне снова шесть. — прохрипел он.

Калеб с раздражением наклонился вперёд.

— Я этого и не говорил, крутой парень. — Он пододвинул ребенка и сел на диван, положив руку Дину на плечо. — Но я дал обещание Сэмми. Ты же не хочешь, чтобы я врал ему, правда?

Через мгновение Дин покачал головой. Он откинулся на подушки, слегка прижавшись к лучшему другу.

— Нет. Я тоже обещал.

— Тогда решено. Ты играешь роль спящей красавицы, а я буду прекрасным принцем.

Дин фыркнул.

— Скорее всего ты один из семи гномов.

— Замечательно.

Несколько минут они сидели в дружеском молчании, слушая, как в камине трещат дрова. Из комнаты Джима доносились звуки классической музыки. Дин был не единственным, кто имел дело с последствиями последних двадцати четырех часов.

— Эй, Калеб?

— Что? — Пробормотал Ривз, продолжая смотреть на пляшущие языки пламени. Он сильнее вжался в диван, ставя ноги на журнальный столик. Джим, конечно, прибьет его, но то, чего не знал пастор, не повредит ему.

— Что ты имел в виду, говоря о моей маме?

Экстрасенс почувствовал, как его сердце екнуло, а желудок сжался.

— Твоя мама?

— Ты сказал, что Коннер отослал ее… что она пыталась рассказать ему что-то о его жене?

— Да, но я был зол. И ты знаешь, как мой рот иногда опережает мой мозг.

Это было правдой. Калеб не хотел чтобы Винчестеры узнали о матери вот так. Когда он впервые уловил мысли Коннера, то намеревался хранить молчание, возможно, чтобы использовать информацию против него позже. Если Мэри была экстрасенсом, если у нее были видения, то это объясняло бы силы Сэма.

Дин повернул голову и посмотрел на него.

— Она была похожа на тебя?

Ривз пожал плечами.

— Возможно.

— Так вот почему демон убил ее? — Мальчик нахмурился.

Иногда Дин был через чур умен. Калеб мысленно выругал себя за то, что открыл пресловутый ящик Пандоры.

— У меня нет таких ответов, Двойка. — Никто не знал, что произошло, кроме исчадия ада, который разрушил всю их жизнь.

Дин, не мигая, смотрел на него.

— Как Сэм узнал, что я был в той комнате?

Калеб вздохнул и откинул голову на подушки дивана.

— Я думал, ты очень устал.

— Демон придет за Сэмми, если подумает, что он похож на мою маму?

Калеб поднял голову, пристально глядя на мальчика. Он не собирался давать Дину еще один повод беспокоиться о безопасности его младшего брата.

— Он не придет за Сэмми, понял? И у твоей мамы могла быть просто очень хорошо развита интуиция. Многие люди испытывают беспокойство, когда кто-то, кого они любят, находится в опасности. Вот почему Сэм почувствовал, что ты в той комнате.

Дин долго молчал, потом кивнул.

— Сэмми как девчонка.

Калеб усмехнулся.

— Точно. Он всегда говорит нам, что чувствует, и надувает губы, когда не добивается своего.

Мальчик откинулся на спинку дивана, отдыхая рядом со своим лучшим другом.

— Чем-то он напоминает тебя. Возможно, он экстрасенс.

Ривз фыркнул.

— Нет, он полностью Винчестер.

— Надеюсь, так и останется. — Голос Дина снова стал тихим, исчезли все следы прежнего задора.

— Он твой брат, Двойка. Ничто не изменит этого. Никто не может отнять это у тебя, ни у кого из вас.

В камине снова треснули дрова, из комнаты Джима по-прежнему доносились звуки Бетховена и Калеб задался вопросом: сдался ли Дин, наконец усталости и травам Джошуа? И тут ребенок прижался к его боку, устраиваясь удобней.

— Спокойной ночи, Дэмиен, — прошептал Дин.

Калеб почувствовал тепло пламени, отгоняющее темноту и кошмары.

— Спокойной ночи, Двойка.

***

Было почти утро, первые проблески дневного света окрашивали большие окна его спальни. Коннер очнулся от беспокойной дремоты, ему нужно было размять ноги, очистить разум. Даже во сне его преследовали мрачные воспоминания и тревожные мысли. Уже много лет ему не снились ни жена, ни дочь. Сегодня он столкнулся и с тем, и с другим. Они были также прекрасны, как и до смерти, но обе казались такими печальными, такими разочарованными. В этом не было ничего нового. Чарльз умел вызывать это чувство у тех, кто был ему больше всего дорог. Сэмюэль был очень разочарован в нем, когда он приказал ребенку идти к себе в комнату после того, как его отец и брат ушли. Мальчик был упрям, как и его отец, но Коннер надеялся, что эта черта не была унаследована. Он размышлял о других неприятных чертах характера, пронизывающих спираль ДНК мальчика. А как насчет наследия Мэри?

Он удивился словам ребенка о Дине. Сэмюэль был непреклонен в своих чувствах. Мэри использовала почти те же слова, когда умоляла отца позвонить матери.

— У меня плохое предчувствие, папа. Мне снилось то, что должно произойти.

Коннер покачал головой, свесив ноги с кровати. Кофе смоет всю эту чушь. Или, по крайней мере, даст ему силы снова продолжить войну с семилеткой. Проходя мимо комнаты внука, он слегка споткнулся, услышав знакомую мелодию. Музыка, несмотря на качество хард-рока, была неотразимо красивой. Коннер слегка приоткрыл дверь.

Сэма не было в постели, и Чарльз почувствовал, как в душе появилось счастье и надежда, которые он так давно похоронил. Он предпочитал не чувствовать ничего, кроме темной пустоты, потому что с радостью приходила боль.

— Сэмюэль?

Семилетний ребенок появился из-за двери, весь сонный и помятый. На нем была поношенная пижама «Чип и Дейл спешат на помощь», хотя Коннер приказал Мануэле купить ему новую одежду для сна.

— Да, сэр?

— Что ты делаешь? — Коннер с недовольным видом вошел в комнату. — Ты должен спать.

Сэм пожал плечами, возвращаясь в угол, где стояло купленное Коннером стерео.

— Я не устал. — Он зевнул, опровергая свои слова. Чарльз вздохнул, уперев руки в бока. Мальчик не смотрел на него, очевидно, все еще расстроенный.

— Да, это заметно.

Сэм забрался в большое кресло возле комода. На комоде мальчик разложил несколько обувных коробок. Пять драконов стояли на страже возле каких-то вырезанных вручную деревьев и миски с хлопьями.

— Это замок? — Чарльз засунул руки в карманы халата и смотрел, как ребенок изо всех сил старается не обращать на него внимания.

Сэм покачал головой.

— Это ферма пастора Джима. — Он указал на чашу, поднял Атевма и повел его по воде. — Это пруд, где мы с Дином ловим рыбу.

Несмотря на все недостатки Джона Винчестера, этот человек научил своих детей уважать старших. Сэм был вежлив большую часть времени, даже когда было очевидно, что он не хочет быть вежливым.

— Однажды я брал твою мать на рыбалку. Она не была брезглива. Мне даже не пришлось снимать за нее крючок. — Коннер провел рукой по губам. — Мэри всегда была храброй. Мне жаль, что ты не знал ее.

— Я кое-что знаю о ней. — Сэм посмотрел на него. — Дин рассказал мне.

— Понятно.

Семилетний мальчик начал перечислять то, что узнал от брата, словно решил, что дед ему не верит:

— Она любила рассказывать анекдоты и много смеялась. Это было похоже на перезвон колокольчиков на крыльце пастора Джима. Она пела мне, когда я не мог уснуть. Дин тоже иногда так делает. От нее пахло маргаритками и солнцем, она любила Бостонский «Ред Сокс» и всех, кто побеждал «Янкиз».

— Это целый список вещей. — Коннер почувствовал, как у него защипало глаза, и быстро откашлялся. — Что еще сказал тебе брат?

Сэм опустил дракона на пол, приняв торжественный вид, как будто собирался поделиться важной историей.

— Ей нравилась папина машина, рок-музыка и птицы. Они с Дином собирали перья. Она не очень хорошо готовила. Дин сказал, что папа обычно говорил, потому что она могла сжечь воду, и они должны были размочить ее печенье с арахисовым маслом в молоке, прежде чем съесть их, — на щеках Сэма появилась слабая улыбка. — Но Дин говорит, что это было лучшее печенье во всем мире. Пастор Джим делает печенье с арахисовым маслом для Дина каждый год на его день рождения. Но он их не сжигает.