========== Часть 1 ==========
История Феникса
Говорят, что еще в 500 году до нашей эры люди верили в Феникса, легендарную птицу, которая могла прожить сотни лет. Ближе к концу своей жизни Феникс вил себе гнездо из легковоспламеняющихся веточек и трав. Когда приходило время умирать, он устраивался в этом гнезде, и после его смерти ветки вспыхивали пламенем. Феникс возрождался из пепла погребального костра более сильным и красивым, чем был при жизни, чтобы прожить еще сотни лет. Таким образом, Феникс — древнее мифическое существо, которое сгорает в огне только для того, чтобы возродиться заново. Он является еще одним символом перерождения и символом скорби.
«Феникс — это символ надежды, он может крылом проложить свой путь через небо пустыни, и, бросая вызов фортуне, возродиться из пепла.» Miquel de Cervantes Saavedra
Дождь лил как из ведра, несмотря на летнюю ночь было холодно. Холодные капли хлестали его по лицу, впитывался в одежду, жалили кожу. Удушающая тьма сомкнулась вокруг него, дышать на бегу становилось все тяжелее. Ветви, похожие на скрюченные когти, рвали его одежду, царапали лицо и тянули за волосы, пока он мчался к деревьям. Он знал, что укрытие было его единственной надеждой сбить приближающегося хищника со следа, но паника в груди говорила, что это была бесполезная битва. Мягкая земля затрудняла движение, ноги скользили по мокрым листьям. Это замедляло его. Он зацепился кроссовком о корень, торчащий из земли, и упал на колени. Затем зверь набросился на ребенка, поймав добычу, о которой так долго мечтал. Мальчик был напуган, ему было больно.
Калеб не знал откуда знает это, но боль в запястье и колене сказала ему, что раны не были слишком серьезными. Пока что. У него не было времени на размышления, прежде чем он почувствовал сильные пальцы на запястьях мальчика, задирающие руки ребенка вверх. Человек или монстр что-то говорил, но слова были невнятными, а лицо все еще было размытым, то ли из-за дождя, затуманившего зрение ребенка, то ли из-за подсознания Калеба, экстрасенс не был уверен.
Неизвестность увеличивала страх, давая безликому существу больше силы. Даже при том, что этот ребенок, казалось, боролся сильнее, Калеб задыхался с каждым нанесенным ударом, и дернулся, услышав крик мальчика. Сначала слова ребенка были так же непонятны, как и слова нападавшего, но внезапно, приглушенный слух экстрасенса прояснился, и крики стали резкими и пронзительными.
Калеб с шоком услышал, как ребенок выкрикнул его имя. Он боролся вместе с мальчиком, когда сильные руки сомкнулись на горле ребенка, вынуждая его замолчать навечно. С последними силами ребенок снова нанес удар, попав в лицо нападавшего. Чудовище дрогнуло, и у мальчика появилось достаточно воздуха, чтобы снова закричать:
— Калеб!
Ривз с резким вздохом сел. Каждый мускул его избитого тела протестовал против внезапного, резкого движения. Он моргнул, пытаясь восстановить дыхание, на мгновение не понимая, где он и что только что произошло. Темнота исчезла, но серый свет облачного дня казался таким же тяжелым, как и непроглядная тьма, в его видении. Но не было ни дождя, ни леса. Напротив, четыре стены его комнаты, на ферме Джима, служили ему укрытием, вытесняя остатки ужаса.
В голове постепенно прояснилось, и Калеб сделал неглубокий вдох, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Напряжение мало помогало его ноющим ребрам, но он отогнал боль и отбросил одеяла в сторону. С трудом поднявшись на ноги, Калеб пересек комнату и подошел к соседней двери.
— Двойка? — позвал Калеб, входя в комнату Дина.
Ему никто не ответил, двуспальная кровать была застелена, отчего выглядела слишком опрятной и пустой. В ней не лежали привычные обитатели. В комнате не было разбросано ни одежды, ни игрушек. Дин не отходил далеко от Калеба с тех пор, как забрали Сэма, и, несмотря на то, что было непривычно видеть ребенка таким прилипчивым, Калеб привык к этому. Возможно, он даже черпал из этого утешение. Потеря младшего Винчестера подкосила его сильнее, чем он предполагал. Но смотреть, как Дин проходит через это, было в тысячу раз хуже.
Паника росла по мере того, как экстрасенс отчетливо вспоминал события трехдневной давности, чувство потери смешивалось с остатками страха от видения. В его голове крутились правдоподобные объяснения, почему ребенок в его сне позвал Калеба по имени. Он повернулся и пошел вниз по лестнице в поисках Дина. Ривз сказал себе, что внезапное сильное беспокойство было вызвано отчасти тем, что подросток был так расстроен прошлой ночью. Он пытался отбросить все другие опасения.
Но часть его, громкая раздражающая часть, которая часто была права, упрекала голосом, чертовски похожим на голос его отца. Этот голос шептал, что способности Калеба пытаются что-то сказать ему, и он должен быть очень внимательным. Возможно, дар Калеба давно пытался сказать ему что-то.
Калеб отбросил абсурдные мысли в сторону и спустился на первый этаж, потянувшись своим разумом к остальным, но обнаружив лишь нечеткие следы своих друзей. Он решил, что в последний раз принимал лекарства по рецепту своего отца. Выбирая между причудливыми снами и извращенными экстрасенсорными способностями, он согласен на травяной чай Джима.
— Давно пора вставать. — сказал Джон Винчестер место приветствия, когда Калеб вошел в кухню, и остановился в дверях. Все еще дезориентированный, он подумал: может быть, это был очень плохой сон? — Ты в порядке?
Калеб моргнул, глядя на старшего охотника, отложившего папку, которую читал, и внимательно осмотревшего Ривза.
— Я в порядке. — Наконец-то ответил Калеб. Он направился к кофейнику, надеясь, что кофеин успокоит головную боль. Наркотики вызывали симптомы похмелья без предшествующих веселых частей. — Где все?
Джон провел рукой по волосам, и потер усталые глаза.
— Макленд уехал сегодня рано утром. Он отправился в Кроссвилл, чтобы поговорить с полицией о последнем пропавшем ребенке. Родители собирались принести игрушку. Он надеялся, что сможет что-то прочесть.
Калеб сделал глоток горьковатого кофе.
— Он приведет их только к мертвому телу. — В этом он был уверен. Возможно, Ривз и не помнил последнего видения очень четко, учитывая, что его избили головорезы Коннера, но был уверен, что тот ребенок, с которым он был связан, уже мертв.
Винчестер наблюдал за Ривзом, когда тот вернулся к столу, и поморщившись, опустился на стул напротив него.
— Я сказал ему, что ты считаешь что мальчик уже мертв.
— Наш плохой парень не тратит время на игру, и убивает их быстро, — Калеб пожал плечами. — По крайней мере, в тех случаях, что я видел.
Джон нахмурился.
— Ты все еще не чувствуешь этого ублюдка?
Калеб ущипнул себя за переносицу, вспомнив, что у него нет обычного знания об убийце.
— Я все еще не связался с плохим парнем, — признался он, и вздрогнув, когда Джон взял его за запястье.
— Что это, черт возьми?
Ривз открыл глаза и посмотрел на свое запястье, на которое указывал Винчестер. Оно было покрыто отвратительными синяками в форме пальцев. Кожа была опухшей и горячей, и пульсировала в том месте, где Джон прикасался к ней.
— Я не знаю… — Калеб нахмурился, вспоминая свой последний кошмар. Он видел, что запястье мальчика было повреждено.
— У тебя было другое видение? — Спросил Винчестер, и Ривз сглотнул, прежде чем взглянуть на него.
— Да. — Он отдернул руку, и Джон его отпустил. — Все тоже самое.
— Ты все еще связан с жертвой? — Джон не сводил с него глаз, и Калеб понял, что наставник сложил два и два. — Ты рассказал об этом Макленду?
— Нет. — Рявкнул Калеб. — Я даже не знаю, что это такое. Раньше такого не случалось.
— Звучит как чертовски хорошая причина чтобы поговорить с ним.
— Он просто захочет что-то предпринять, чтобы остановить это.
Джон вздохнул.
— Может, это и к лучшему. — Он не знал, сколько еще потерь может перенести его семья.
— Что? — Калеб недоверчиво посмотрел на него. — Нам и так не за что зацепиться. Это наша единственная хорошая зацепка.
