Совсем не далеко стоял Ньют. Прямо перед ним вилась чёрная масса, в которой отчётливо проглядывался человеческий силуэт. Магозоолог поднял перед собой руки в успокаивающем жесте, будто хотел предупредить чёрное нечто об опасности. Недалеко от юноши авроры в длинных мантиях сдерживали натиск приспешников Грин-де-Вальда.
Гриффиндорка сделала шаг и прилипла спиной к стене, повернув голову вправо. И посмотрела на Ньюта, на чёрную массу, на умирающих храброй смертью авроров. Где-то слева от магозоолога мелькнула зловещая тень. Из крохотного переулка вышел мужчина в строгом костюме. С сумасшедшей улыбкой, которой бы позавидовала сама Беллатриса, он направил палочку на спину юноши. Ньют и авроры ничего не видели — зато видела Гермиона.
Он же убьёт их! И авроров, и Скамандера! Всех их убьёт!
Ну уж нет. Не бывать этому, не бывать. Гриффиндорка покрепче сжала палочку, так, чтобы не выскользнула. Перестала дышать. Как она его остановит — даже Мерлин и Моргана не знает, но она это сделает!
А затем время будто остановилось для Гермионы… Яркий зелёный луч с подозрительной медлительностью вылетел из палочки врага, летя прямо в спину Скамандера. Всё было в точности, как во время Битвы за Хогвартс. Правда сейчас под смертельное проклятье попадёт не Гермиона, а Ньют…
Но как, что сделать, чтобы этого не случилось?! Мерлин, почему Гермиона ничего не знает?!
Потому что она надеялась, что всё будет хорошо. Что после стольких смертей. После крови. После покалеченной психики, после искалеченного тела. После того, как в той Битве за Хогвартс она оставила всех, кого любит. Отчего-то Гермиона Грейнджер, лежа в тёмной комнате с Ньютом Скамандером, подумала, что всё позади, что может быть она заслужила покой после столь долгих страданий. И вот теперь…
Гермиона Грейнджер — дура, и всегда ею была.
И сейчас будет поздно что-либо делать!
Мгновенный шаг вперёд, хлопок аппарации и, Гермиона разбрасывает руки в стороны, поглощая своим телом смертельное заклятье, предназначенное для Скамандера.
Всё превратилось в гомон и шум. Мужчину в костюме связали авроры, чёрная масса растворилась в воздухе, будто её и не было. Кто-то бежал, кого-то ловили… А Гермиона неподвижно лежала на чьих-то коленях, смотря невидящим взглядом в обеспокоенные зелёные глаза, обладатель которых беспомощно трясёт её уже похолодевшее тело…
========== Глава 16 ==========
Её веки затрепетали, когда она наконец-то осознала произошедшее. Гермиона аккуратно перевернулась на бок, но глаза открыть не решилась. Голова волшебницы будто вспыхнула, поднимая из её омута памяти самые свежие воспоминания.
Человек в костюме… Зелёный свет… Ньют
Гермиона резко распахнула глаза и тут же закрыла, зажмурившись от яркого солнечного света, который будто разъедал её изнутри. И тут девушка поняла, что света быть не должно, как и мыслей, которые словно длинная паутина тянутся через нервные окончания её головы. Так же не должно быть дыхания, чувств, ощущений.
Но почему девушка жмурится от света? Почему дышит? Почему ощущает под собой мягкую траву?
Страх огромной волной прошёл через сознание Гермионы. Голова закружилась. Что, Мерлин, опять случилось? Какую игру с ней затеяло подсознание?
Волшебница снова открыла глаза, и её грудь защемило от воспоминаний…
Старые вековые деревья тянулись в даль, обрамляя небольшую полянку, на которой сидела Гермиона. Утренний туман медленно стелился по траве, открывая взору волшебницы маленькие белые цветы, чем-то смахивающие на звёзды, которые каждый вечер зажигаются на небосводе. Слева — потрёпанная временем хижина Хагрида. Справа — гремучая ива, которая нервно сбрасывала со своих ветвей пожелтевшие листья. А впереди, совсем близко, возвышался Хогвартс. Такой красивый. Такой настоящий…
Но как? Ведь вся магическая школа была разрушена Пожирателями…
Гермиона медленно встала, уронив с коленей учебник в красной обложке. Вроде бы это была “История Хогварста”.
Голова постепенно перестала болеть, состояние улучшилось. Волшебница осмотрела себя на наличие травм и застыла в замешательстве, обнаружив, что одета в свою старую гриффиндорсую форму.
— Я знал, что мы ещё встретимся, Гермиона.
Гермиона закричала, когда услышала этот голос. Она молниеносно развернулась на каблуках и застыла. Глаза девушки прищурились с недоверием. Её рот слегка открылся, но она не могла сказать ни слова.
— Не рада меня видеть? — засмеялся Гарри Поттер, весело сверкая глазами из под круглых очков.
Гермиона вдруг замерла, как вкопанная. Испугалась. Почему-то ужасно испугалась, что всё это ей просто чудится. Что это просто игра её воображения и не более.
— Гарри…
Юноша ласково улыбнулся ей, и волшебница вдруг рванулась с места, споткнулась о лежащий на земле камень, со всей силы подалась вперёд, упёрлась локтями.
И взлетела, оказавшись в кольце родных рук.
Это было не возможно! Гриффиндорка видела Гарри своими глазами, ощущала его руки. Как будто он действительно здесь. Как будто он никогда не умирал…
Опустившись на землю, Гермиона внимательно взглянула на парня. Гарри всё ещё улыбался ей. Но он мёртв! Это значит что…
— Я мертва?…
— Да, — кивнул волшебник. — В тебя, действительно, попало смертельное проклятье.
— Но почему я здесь? Почему я такая… живая?
Гарри склонил голову на бок:
— Милая Гермиона, сейчас твоя душа на полпути к миру мертвых. Ты можешь сама решить, хочешь ли ты вернуться в мир живых, или остаться здесь.
— То есть “остаться здесь”? —
нахмурилась волшебница. — Что это значит?
— Время предлагает тебе выбор, — невозмутимо сказал юноша, крепко беря Гермиону за руку. — Ты ведь хотела вернуться в своё время, увидеть меня, Джинни, Полумну, Рона, своих родителей, которым ты никогда не стирала память? Помнишь, как ты хотела жить в мире, в котором никогда не было магических войн? Так вот он. Прямо перед тобой! Ты можешь прямо сейчас начать жить той жизнью, о которой мечтала всегда. Хочешь? Или можешь вернуться к Ньюту Скамандеру и воспитать Тома Реддла хорошим и добрым мальчиком. Так что, думай, Гермиона. Прежняя жизнь или безопасное будущее всего волшебного мира? Мечта или долг?
Гермиона беспомощно глядела на свои сжатые пальцы. Волшебница поморщилась от боли, раздирающей её изнутри. Ушибленная, измученная грудная клетка заныла, началась резь ― это она, должно быть, задышала слишком глубоко и часто.
Ей сейчас бы реветь или, по крайней мере, изводиться на свою судьбу, но на волшебницу почему-то вдруг навалилось странное оцепенение. Какое-то сырое, серое, как волны. Седое… В душе ― пусто-пусто, как будто выжгли всё. И тоска только какая-то противная, нудящая, жилы тянущая. И серое небо…
Так, что ты предпочтёшь, Гермиона Грейнджер? Что выберешь? Может хватит с тебя всех ужасов? Может пора смириться со своей никчёмностью и сдаться?
Мерлин, но почему она опять должна выбирать? Пусть это сделает за неё кто-то другой! Пусть она просто постоит в стороне, а потом кивнёт головой и последует туда, куда ей сказали.
Но, где-то на затворках сознания Гермиона осозновала, что выбор — это величайшая честь. Ведь очень многим не приходится выбирать. А иногда кто-то думает, что вправе выбирать за нас. Никто из тех, кто остался там, в ужасающей Битве за Хогвартс не выбирал смерть. Выбор был сделан за них. За Ремуса Люпина, например, выбрал, должно быть, какой-то толстый, заплывший мужчина в чёрной маске Пожирателя смерти. Пойдя по пути Тёмного лорда, этот человек сделал выбор за Нимфадору, Фреда, Колина Криви и десятки других людей просто потому, что кто-то дал ему право на это.
И всё-таки самый главный выбор сделать за нас не в праве никто. И поэтому каждую секунду люди выбирают ― добро или зло, свет или тьму… Храбрость. Трусость. Верность и предательство.
Они выбрали. Все выбрали. В застенках Малфой - Менора, Гермиона выбрала молчать. В осаждённом Хогвартсе Ремус Люпин выбрал сражаться до последнего. В Годриковой Впадине ценой своей жизни Лили Поттер выбрала спасение своего единственного сына.
