А Гермиона последовала бы за ним, если это было бы необходимо? Конечно.

В общем, с момента, когда юноша покинул гриффиндорку и Меропу, оставив их на попечение Фламелей, прошла неделя. Именно столько потребовалось бы среднестатистическому пароходу, дабы благополучно довести свой ценный груз с волшебником и магическим саквояжем из Франции в Америку. Каждый день Гермиона просыпалась с щемящим чувством волнения в груди. И её воротило от этого чувства. Было такое ощущение, что все конечности девушки были привязаны к невидимым ниточкам, и какой-то злой кукловод руководил каждым её движением.

Она была подавлена. Она боялась. Она чувствовала опасность.

День, когда Гермиона услышала тихие шаги этой самой опасности, начался довольно необычно.

Немудренный шрифт на спиритической доске искажался в свете свечей, отчего буквы и цифры плясали у волшебницы перед глазами. Они были перепутанными и неотчётливыми. Когда Меропа пихнула Гермионе в руку дощечку с прорезанной на ней звёздочкой, та вздрогнула. Не то чтобы шатенка нервничала. Она скорее находила всю ситуацию абсурдной. Ведь какой смысл гадать на спиритической доске, когда можно занять себя чем-то более полезным?

Поэтому волшебница, сидя на белом ковре, молча передала дощечку Пернелле. Меропа покачала головой, источая презрение. Миссис Фламель отложила дощечку.

— Это же просто игра, Гермиона.

Она улыбнулась, зубы её в полумраке казались ещё белее.

— Мне не о чём спросить её, — сказала волшебница, пожав плечами.

“И мы все слишком взрослые для этой игры”.

Но этого Гермиона не сказала.

— Спроси, понравишься ли ты когда-нибудь Ньюту так же, как он нравится тебе.

Меропа говорила невинным тонном, что заставило невидимых кошек беспощадно полосовать душу Гермионы. Беременная мать Тёмного лорда — вещь воистину ужасная.

— А я могу спросить доску насчёт новых цветочных семян? — сощурив глаза, поинтересовалась Пернелла. — Это же нечто вроде маггловского, неживого Санта-Клауса?

— Вообще-то, поскольку это моя доска, я играю первой.

Меропа положила пальцы на дощечку со звёздочкой. Гермиона и Пернелла, переглянувшись, нехотя последовали её примеру.

— Помните, не надо толкать, — велела наследница Слизерина, и гриффиндорка мысленно усмехнулась. На сколько ей было известно, Тёмный лорд ненавидел предсказания и пророчества. А вот матушка его наоборот — обожала до лихорадочного блеска в глазах.

Какая ирония.

— Как я умру?

Гермиона, замерев, начала наблюдать за доской. Но ничего не случилось.

А потом что-то произошло.

Шатенка и блондинка переглянулись, когда кусочек дерева сдвинулся под их руками. Он описал по доске круг и проплыл мимо А, через Д и остановился на М.

— Мучительно…

Голос Меропы был полон энтузиазма, а деревяшка тем временем зигзагом поползла по доске.

Г.

Путешественница во времени не сводила глаз, когда деревяшка рывком вернулась к началу алфавита.

К букве А.

Девушки ждали, когда она укажет на следующую букву, но она не двигалась. Спустя три минуты Пернелла и Меропа убрали с неё руки. Гермиона чувствовала, как они наблюдают за ней. Волшебница встала, дрожа и чувствуя тошноту.

— С меня хватит, — громко провозгласила Гермиона, забравшись под одеяло. Неприязнь к уроку Прорицания ещё с третьего курса наконец-то дала о себе знать.

— Но доска хочет, чтобы ты о чём-нибудь спросила, — негромко провозгласила Меропа.

— Если под “она” ты имеешь в виду себя, то я уверена, так и есть.

— Я её не подталкивала, — сказала та с широко распахнутыми глазами. — Честное сло…

Не договорив, Меропа резко ухватилась за живот и закричала. Гермиона и Пернелла отреагировали моментально.

— Надо вызвать целителей, — взволнованно проговорила Гермиона, помогая Пернелле уложить роженицу на диван.

— Мерлин! — вскрикнула миссис Фламель, — Ты же говорила, что до родов ещё целая неделя! Что не так с малышом!

— Всё будет хорошо, — дрожащим голосом заверила волшебница сразу двух девушек. — Ей нельзя трансгрессировать. Пернелла, вызови целителей.

— А кто будет с Меропой?

— Думаю, что я, — бросила шатенка, — Конечно, я не целитель, но что делать догадываюсь.

Пернелла кивнув, пулей вылетела из комнаты, а гриффиндорка осторожно села возле Меропы, взяв ту за руку.

— Так, дыши… спокойно… целители прибудут вовремя… — прошептала волшебница, аккуратно ощупывая ее живот. Она помогла Меропе раздеться и прикрыть тело тонкой простыней. Сейчас гриффиндорка, аккуратно положив руку на низ ее живота, пыталась хоть немного успокоить ее. Они вместе считали время до схваток, пока Гермиона сжимала руку девушки.

— Снова… — выпалила Меропа и, больно вцепившись в руку гриффиндорки, закричала.

— Дыши и не думай ни о чем…скоро прибудут целители! — шикнула на нее Гермиона, но тут же пожалела о своем тоне.

— Господи, у нее уже отошли воды! — воскликнула Пернелла, вбегая в комнату.

— У нее схватки…ты..знаешь что нужно делать? — спросила девушка, глядя на Пернеллу и пытаясь подняться.

— Останься, Гемиона! Мне легче с тобой! — чуть ли не с отчаянием вскрикнула миссис Риддл, вновь почувствовав страшную боль, — не уходи, прошу тебя…

— Хорошо-хорошо — пролепетала гриффиндорка, оборачиваясь к Пернелле, которая аккуратно раздвинула ноги Меропы серьезно глядя на нее:

— Если целители не поспеют нам нужно принять этого ребенка.

— Господи, Пернелла, я не знаю как это…

— Главное — чтобы все прошло нормально..и чтобы эти ранние роды не отразились на малыше! — прошептала та, не обращая внимания на слова Гермионы.

Шатенка вновь села у головы Меропы и, положив руку на ее голову, а вторую — на живот, стала шептать слова успокоения. Она говорила о том, насколько будет счастлив малыш, появиться на свет…

Секунды тянулись так медленно, что слова Пернеллы повергли гриффиндорку в ужас:

— Давай, девочка, время пришло…Тужься! — и в этот момент волшебница услышала такой громкий и разрывающий крик, что ей показалось, что он доносится не из этой комнаты, а прямо из ее собственной груди.

— Уйдите от роженицы! Сейчас же! — Гермиона обернулась и увидела, что в дверях стоят три женщины и двое мужчин. На груди у каждого был знак больницы. Они быстро подбежали к Меропе и стали доставать какие-то склянки и колбочки.

— Тужьтесь при следующей схватке, давайте, миссис Риддл! — крикнула одна из акушерок, но шатенка не слышала, что происходило вокруг.

Она лишь шептала слова утешения и аккуратно гладила Меропу по лицу. При каждом слове акушерки волшебница вздрагивала и лишь сильнее удерживала Меропу.

— Давай, там твой малыш! Еще чуть-чуть, постарайся! — тихо прошептала гриффиндорка на ухо наследнице Слизерина.

И он родился. Весь в крови, орущий, с редким светлым пушком на голове — новорожденный мальчик привел Гермиону в шок. Помощница колдомедика взяла его на руки, пока та залечивала незначительные повреждения и удаляла оставшиеся сгустки из чрева матери. Состояние ребенка быстро проверили каким-то неизвестным заклинанием — кажется, все было хорошо. Гермиона не замечала суеты и хлопот, она зачарованно смотрела на малыша — это было чудо. Живое доказательство существования человечества на Земле.

— Ты умничка, Меропа, — мягко проговорила гриффиндорка, переводя взгляд на женщину.

Ответа не последовало. Меропа неподвижно лежала на простынях, глядя невидящим взглядом на малыша. На её губах появилась покорная улыбка, а губы ели слышно прошептали:

— Удачи тебе, Том… Гонт, — рука наследницы Слизерина обессилено опустились на простыни, перед тем, как закрыть глаза навсегда. Меропа ушла, сдержав своё слово…

А звёзды тем временем падали, срываясь вниз, словно утопленники. Чертили небо золотистыми полосками, сверкая в своем падении еще ярче, чем в покое. Будто хотели, чтобы их запомнили. Эти далёкие маленькие огоньки — не что иное, как души людей. Добрые и прекрасные светят ярко и открыто. Завистливые и мелочные — тускло и мерцают, будто боясь погаснуть. Но ведь и они светят, значит, есть и в них добро.