Меропа кинула пронзительный взгляд на Гермиону:

— Теперь ты понимаешь, почему я хочу уйти… насовсем.

— Нет, не понимаю, — упрямо покачала головой Гермиона. — Меропа, тебе надо жить. Не только ради себя. Ради ребёнка. Он не должен остаться сиротой из-за твоей ошибки. Он совершенно ни в чём виноват. А ты… — Гермиона заставила себя перевести дыхание. — А ты хочешь лишить его материнской любви…

Наследница Слизерина сузила глаза:

— Я всё равно уйду, — упрямо проговорила она. — Да и потом, зачем моему ребёнку такая мать как я? Ведь я ничего не умею!

— Не смей говорить так! — воскликнула путешественница во времени. — Как ты можешь бросить своего ребёнка? Надо бороться, слышишь, никогда нельзя сдаваться! НИКОГДА!

— Слишком поздно мне бороться. А вот тебе ещё нет, — Меропа хитро взглянула на гриффиндорку. Гермионе на секунду показалось, что её глаза полыхнули красным. — Теперь я спокойна за своего будущего ребёнка. Ты справишься.

Гриффиндорка кинула непонимающий взгляд на черноволосую волшебницу.

— Ты станешь лучшей матерью, чем я. А я устала и очень хочу отдохнуть, — спокойно пояснила Меропа. — Если ты откажешься, то мой ребёнок останется сиротой. Ты согласна?

Земля будто остановилась для Гермионы.

Она не знает кто она. Знает только то, что всё происходящее — неудачная шутка времени. Знает, что сейчас перед ней сидит Меропа Риддл, которая наконец раскрыла перед ней все карты. Знает, что сейчас она может навсегда изменить историю, избежав первой и второй Магических войн. Она знает, что небо с каждым днём приближается к земле. А солнце падает в океан, заливая коричневыми, красными, жёлтыми, оранжевыми брызгами мир за окном волшебной палатки. Миллионы листьев с тысяч разных веток окунаются в ветер, трепеща от лживого обещания полёта. Порывы ветра подхватывают их высохшие листья лишь для того, чтобы, снова напомнить Гермионе о том, что она оказалась в этом времени совершенно не случайно.

— Я согласна, — тихо шепчет Гермиона, пошатываясь и направляясь к двери.

Ей нужен свежий воздух, а в этой комнате работает лишь сухой, дряхлый кондиционер.

Ей нужно солнце, а тут лишь тускло светит настольная лампа.

Гермиона пулей вылетает из палатки, направляясь в гущу леса.

Тишина. Никого. Даже пения птиц не слышно. Волшебница осторожно присаживается на землю, облокотившись спиной о ствол дерева. Ей снова нужно всё обдумать. Снова придумать себе план для дальнейших действий.

Но из-за недостатка смены звуков и обстановки в целом сознание Гермионы начинало засыпать. Казалось, что она тормозит как старая кинопленка и буквально из последних сил заставляет себя не закрывать глаза.

Сзади шаркнула ветка, и это моментально вывело волшебницу из анабиоза. Путешественница резко развернулась, выхватив палочку, и её наконечник нацелился на свою жертву.

Это был Ньют.

Юноша поднял ладони, показывая, что безоружен, и хотел было сделать шаг в направлении волшебницы, но Гермиона почему-то перепугалась.

— Не подходи, — прошептала она.

Девушка не знала, что ей в тот момент двигало, но это было так необычно. После разговора с Меропой, Гермиона чувствовала себя ужасно. Словно кто-то взял большую ложку и выскреб из Гермионы все чувства вперемешку с внутренними органами.

НИЧЕГО. ПУСТОТА.

— Гермиона, — спокойным тоном произнес магозолог, смотря на то, как девушка металась взглядом по окружающему пространству в поисках путей отступления. — Это всего лишь я.

— Не подходи ко мне со спины. Никогда, — выпалила Гермиона, осторожно убирая палочку.

Юноша кивнул, как бы соглашаясь с просьбой Гермионы. Хотя, какая просьба? Рявкнула на него, будто он специально. Сама уснула и потеряла бдительность.

— Что случилось?

Ньют осторожно присел возле Гермионы и слегка обнял её за плечи. Волшебница вкратце рассказала Ньюту про просьбу Меропы.

— Я помогу тебе с воспитанием этого ребёнка, — пообещал он и затих, словно, прислушиваясь к окружающей тишине.

Беспокойство потихоньку отпускало и без того звенящие нервы Гермионы, а слова Ньюта о помощи добавляли уверенности.

Но тем не менее, всё это перемещение во времени, эти поиски, эти обещания… Они не сулили ничего хорошего. И Гермиона знала, что теперь она точно стала пожизненной должницей Ньюта за всё, что он сделал для неё.

— В лесу так тихо, — внезапно прошептал Ньют. — В городе так шумно. Но ни там, ни здесь не поют птицы.

Любой человек посчитал бы сказанное юношей бредом, но не Гермиона. Она знала, о чем он говорит ей. Птицы не поют в городе, потому что там протянуты электрические провода, и они создают помехи своим жужжанием. Радиоволны заставляют всю живность вести себя тихо при включении. Животные чуют опасность. Присутствие чего-то незримого.

В лесу же есть присутствие какой-то магии. Гермиона ощущает её всем своим существом. Чувствует как она проникает в каждую клеточку. Правда эта магия не светлая, а тёмная. А это значит, что в Лондоне стало не безопасно.

— Что ты хочешь этим сказать?

Лицо Ньюта поменялось, из задумчивого, превратившись, в грустное.

— Мне надо уехать в Америку. По делам. Вам с Меропой оставаться в Лондоне не безопасно, но и ехать со мной в Америку тоже… — он кинул осторожный взгляд на Гермиону. — Я поговорил с Фламелями. Они готовы вас принять на то время, пока я буду в отъезде.

У Гермионы на секунду пульс оборвался после этих слов, а по телу пробежали мурашки.

— Я поеду с тобой, — возразила Гермиона.

— Я не позволю тебе рисковать, — покачал головой Ньют вставая с земли. — Ты будешь в безопасности. Тебя защитят.

- А кто защитит тебя?

Гермионе смешно и страшно.

Ньют стал уходить прочь, но волшебница резко встала с земли и, одёрнув юношу за край свитера, развернула к себе.

— Что с тобой происходит, Ньют?

— Выбор, Гермиона. Мы все его делаем.

— И что же ты выбрал?

— Тебя…

Рука девушки соскользнула с мягкой ткани, а от лица отлила кровь. Что он говорит такое?

— Я, — начал Ньют и сжался, как перед прыжком в холодную воду, осматриваясь по сторонам. — Мне, — закусил он губу. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Юноша одним движением оказался перед Гермионой, и она почувствовала его шершавые теплые ладони на своих щеках. А на её губы опустился легкий поцелуй. Словно невзначай брошенный, но, как девушке показалось, отчаянный. Ревностный. Но такой невесомый… Ньют даже скулы волшебницы гладил лишь подушечками пальцев. Осторожно. Чтобы не напугать её? Дрожал-то он.

Он целует Гермиону? Она не отталкивает? Как так получилось? Что же это…

Не было понятно, в какой именно момент Ньют ушел, оставив Гермиону одну. Не было понятно, что он пробормотал в свое оправдание. Волшебница услышала только просьбы пообещать ему больше никогда не вспоминать ничего из случившегося, и гриффиндорка кивнула, словно находясь под гипнозом. Ей было не до раздумий над его просьбами. Ей было совсем не до того, чтобы осознавать, что она врёт юноше.

Гермионе было не до чего.

Из ступора волшебницу вывело только стрекотание вечерних цикад…

========== Глава 13 ==========

Комментарий к Глава 13

Дорогие читатели, извините меня за столь долгое отсутствие продолжения. Экзаминационные пробники - штука злая и очень выматывающая. Впрочем, как и сам экзамен.

Приятного чтения)

Кошмары снова вернулись, и Гермиона вновь лишилась возможности ощутить здоровый сон. Стоит ли говорить, какие события послужили новым толчком к новым синякам под глазами? Нужно только уточнить, что никакие успокоительные зелья не помогали гриффиндорке равнодушно бороться со своими новыми страхами.

Гермиона не могла не думать обо всём, что происходит. Будто кто-то обронил в неё маленькое зёрнышко, и оно теперь безжалостно прорастало внутри, причиняя кучу неудобств.

Хотя, наверное, нужно заняться делом…

Девушка скрипела шестерёнками в поисках причины такого внезапного отъезда Ньюта. Ей было важно найти хоть одну зацепку, чтобы от неё оттолкнуться. Если даже угроза Грин-Де-Вальда ему не страшна, то насколько важно должно быть его дело? Но Ньют не был бы Ньютом, если бы не попробовал объяснить ситуацию. Только вот почему он не сделал этого сейчас? Из-за осторожности? Из-за конфиденциальности? Или из-за боязни о том, что девушка последует за ним даже в адское пекло?