Юзуру осел в углу лифта, когда слезы накатили; это было словно его сердце разбилось по новой. Он прижал руки ко рту, чтобы не плакать вслух, плечи задрожали, когда он понял, что только что лёг под незнакомца, чтобы попробовать забыть кого-то, кого не возможно забыть. Это было показателем того, что каждый раз теперь занимаясь сексом, он будет думать о Хави и его рассказах о лете в Испании и красоте Мадрида, когда цветы распускаются в парках. Красивый мужчина только что трахал его практически до крика, а он все равно чувствовал себя ещё более опустошенным, чем когда увидел Хавьера на льду.

Когда двери лифта открылись, в его сознании всплыло испанское слово, которому его научил Хавьер, и он горько улыбнулся, с вновь разбитым сердцем. — Puertas, — прошептал он, а затем вновь закрыл рот рукой, чтобы никто не смог услышать его всхлипов.

Юзуру достал телефон, как только вышел из отеля и сел на лавочку, свет из лобби освещал его сквозь двери. Он позвонил в такси, а после позволил пальцам найти контакт, который так много раз пытался удалить.

Он нажал «вызов» в этот раз.

Так как это была полночь, он не удивился, наткнувшись на голосовую почту, это позволило с легкостью заговорить, пока опущенная голова позволяла скрыть слезы. — Я мечтаю ненавидеть тебя, — начал он, отрывисто дыша, пока выливал все свои мысли в голосовой ящик, хозяин которого спал в другой части города.

***

— Я мечтаю ненавидеть тебя. Я не знаю как долго это будет болеть, но весь ужас в том, что я не могу остановить хорошие воспоминания пусть даже вместе с плохим. Знаешь, что я сделал этой ночью? Я хотел выкинуть лицо Хави из головы, после того, как увидел тебя на катке, так что я нашёл первого попавшегося симпатичного мужчину в баре, чтобы он взял меня домой и трахнул. Только я не смог поцеловать его. Я не знаю почему, но это казалось неправильным и плохим. Он трахал меня так хорошо, но я не мог поцеловать. А потом он попытался обнять меня, и я в панике сбежал, потому что это казалось неправильным, как и поцелуи. И знаешь, что произошло потом? Я плакал в тупом лифте, потому что после того, как горячий бизнесмен трахнул меня так хорошо, я мог думать только о том, как-как ты говорил со мной после секса. Как ты заставлял меня смеяться и-и рассказывал о Испании. Прижимал к себе близко, шепча секреты. И я ненавижу это! Я хочу ненавидеть тебя! Теперь всегда так будет? У тебя было грустное сердце раньше, это когда-нибудь закончится? Я не смогу никогда занимать сексом, не скучая по Хави после? Ты сделал мне так больно, а я не могу перестать скучать. Это не честно. Почему я не ненавижу тебя? Я даже не могу наслаждаться сексом, потому что это кажется неправильным, потому что всё, что я знаю, это секс с кем-то, кого я люблю. Все занимаются сексом без любви, так почему я не могу без этого неправильного ощущения? Должен ли я ложиться под разных мужчин каждую ночь, пока это не прекратится? Может быть ты не просто сделал больно, может быть ты разрушил будущий шанс на любовь. Я правда, правда мечтаю перестать любить тебя, чтобы начать ненавидеть, Хавьер Фернандес.

Хавьер прослушал сообщение семь раз с момента, как проснулся. Слушая первый, он почувствовал тошноту. Он думал, что справляется лучше, но голос Юзуру заставил выступить слезы, а плач младшего — почувствовать вину. Он разозлился, слушая рассказ японца о том, как он позволил незнакомому мужчине увести его в номер, но не потому, что Юзуру спал с кем-то ещё, а потому, что он был таким неосторожным, совершая нечто настолько опасное. Могло случиться всё, что угодно. Этот мужик мог навредить ему, и никто бы не узнал. Юзуру был слишком важен для этого мира, чтобы так рисковать своей безопасностью. Да, Хавьер чувствовал отвращение, думая о том, что кто-то ещё трогает японца, но он отбросил это в сторону, беспокоясь, что Юзуру мог пострадать, и он не смог бы его защитить.

Но сделало реально больно только признание младшего, что всё ещё любит, пусть и в дополнение о том, как сильно желает ненавидеть. Мысли о ненависти от Юзуру преследовали так долго, что осознание, что тот продолжает любить, заставило его захотеть пойти в бар и утопить себя в виски.

Но у Хавьера тренировка. А тренировка означает, что Юзуру тоже будет там. Что в свою очередь позволит ему убедиться, что младший добрался домой в целостности, после глупого доверия незнакомцу наедине в номере отеля. Хавьер нуждается в том, чтобы увидеть его и убедиться, что он не пострадал.

========== Глава 25 ==========

Юзуру чувствовал себя настоящим идиотом на следующее утро из-за отправленного сообщения. Он хотел бы вернуться назад во времени и не сделать чего-то настолько смущающе глупого, он просто был эмоционально не стабилен и действовал импульсивно. Он надеялся только, что хавина часть команды не тренируется этим утром.

И словно это была судьба, когда он пришёл на каток и направился в раздевалки, то свернул за угол именно в тот момент, когда Хавьер двигался в противоположном направлении. Они почти врезались, в итоге замерев здесь на несколько бесконечных секунд и смотря друг на друга широко раскрытыми глазами, шокировано. — Я… прошу прощения, — наконец пробормотал Юзуру, опуская голову и собираясь обойти испанца.

— Юзуру, подожди, — сказал Хавьер, успевая поймать его за запястье. Ханю отлетел, словно ошпаренный, и старший поднял руки в сдающемся жесте, извиняясь. — Я просто хотел сказать кое-что, — мягко начал Хавьер, избегая зрительного контакта. — Я получил твоё сообщение. — Юзуру покраснел и тоже отвел взгляд в сторону, желая провалиться сквозь землю. — Я-эм… — Хавьер вздохнул: — Я просто хотел сказать две вещи. Первое: прости. За всё. Моих извинений никогда не будет достаточно за всю ту боль, но я хочу, чтобы ты знал, мне жаль. — Он разочаровано выдохнул. — А второе, пожалуйста, не ходи в номера к незнакомцам, если никто не знает, где ты. Это очень опасно. Скажи кому-то, хотя бы где ты и когда должен вернуться. Напиши кому-либо отель и номер комнаты. Я так боялся, что, придя на тренировку, не увижу тебя здесь, потому что что-то случилось, и ты не вернулся домой. Если не хочешь, чтобы мама или тренера знали, напиши Джейсону, он не осудит. Просто, пожалуйста, пожалуйста, не делай нечто настолько пугающее снова.

Юзуру поднял взгляд и посмотрел на Хавьера, который, просто грустно улыбнувшись и кивнув, неуверенно махнул рукой на прощание и продолжил идти в нужном направлении. Младший смотрел ему в спину, пока тот не свернул, исчезая из поля зрения, а после облокотился о стену. Он прижался к поверхности, глубоко дыша, пока проигрывал сцену вновь и вновь у себя в голове.

Хавьер лишь извинился и попросил Юзуру быть осторожнее, потому что был напуган за его безопасность. Это всё.

Мужчина, вырвавший его сердце и переехавший его коньками, снова вдруг оказался тем защищающим, воспитанным парнем, в которого влюбился Юзуру. Мужчина, который знал, что был единственным у японца вплоть до прошлой ночи, не ревновал и не злился, а просто был напуган за безопасность Юзуру. Он был не просто понимающим и чувствующим вину, главное: он не осуждал и просил его доверять друзьям, если ещё собирается спать с кем попало, даже если взгляд Хавьера четко говорил, что он не хочет думать о Юзуру, делающем нечто подобное.

Ханю и понятия не имел, что делать с тем, что так старательно созданный в его голове образ эгоистичного ублюдка вновь стал открытым, думающим о других и заботливым. Если он и срывал все прыжки на тренировке, то только потому, что продолжал слышать испанский акцент и желал кинуться на другую часть катка, чтобы узнать, почему Хавьер внезапно стал Хави, которого он знал на протяжении шести месяцев, вместо мудака, который разбил ему сердце.

***

Юзуру приехал на тренировку раньше Трейси, и был удивлён, что на катке был только один мужчина. Он не знал, кто именно, но, казалось, это был тот с немецким акцентом, как японец запомнил ещё в первый день, месяцами ранее. Когда он переобулся в коньки, на льду все ещё был только один хоккеист, теперь методично забивающий шайбу в ворота. — Простите? — окликнул Юзуру, выходя на лёд и направляясь в сторону мужчины. — Эм, ты знаешь, почему никого больше здесь? — спросил он с интересом, останавливаясь на безопасном расстоянии.