***
А потом я уезжаю с Сергеем оставляя Этери одну и постоянно за нее волнуюсь. Но она уже не проявляет слабости, а просто работает.
—Я скучаю по тебе,—привычно говорю и не жду ответа.
Этери улыбается и отвечает, что ждет нас с победами. И я хочу как можно быстрее ее обнять.
После возвращения наступает восьмое марта и я приношу Этери мимозу. Она смущается и ставит ее в вазу в кабинете.
—Пошли сегодня в ресторан,—вдруг осеняет меня.
—Хм…Это свидание?—удивленно переспрашивает Этери.
—А ты как хочешь?—отвечаю вопросом на вопрос.
—Я хочу с тобой в ресторан…
И я целую Этери, чувствуя себя школьником.
Заезжаю за ней вечером, проходя в квартиру. Диша заговорчески улыбается и проводит меня в зал. Я жду, но Этери все еще готовится. Я чувствую себя принцем под башней и смеюсь.
«Рапунцель, Рапунцель, проснись,
Спусти свои косоньки вниз.
А были у Рапунцель длинные прекрасные волосы, тонкие, словно из пряжи золотой. Услышит она голос колдуньи, распустит свои косы, подвяжет их вверху к оконному крючку, и упадут волосы на целых двадцать аршин вниз, и взбирается тогда колдунья, уцепившись за них, наверх.»
Из спальни выходит Этери…и я молчу словно меня оглушили. На ней синее платье в пол с оголенной спиной, которое завязывается большим бантом на шее. Я никогда не видел ее настолько прекрасной, что просто перестаю дышать. У нее не длинные золотые волосы, как в сказке, а высокая прическа, оголяющая благородную шею, которая сводит меня с ума.
В этот момент я понимаю, почему Диша подсказала мне купить в подарок серьги. Когда Этери надевает их, мне кажется, что она становится еще прекраснее, хотя, казалось, куда прекраснее.
Мы выходим молча, а Этери наконец говорит:
—Дань, отомри…
И я стараюсь не смотреть на нее ошалевшими глазами.
В ресторане мы пьем вино и что самое смешно говорим только о работе. Обсуждаем программы на новый сезон, а Этери сразу же отсекает самые безумные. И в этот момент я понимаю, что мне сейчас хорошо, и я безумно благодарен миру, что она свел нас вместе.
Уже у гардероба я стою, ожидая Этери и слышу знакомый голос. Макс хлопает меня по плечу и дружески обнимает. И я чувствую страх.
—Ого, Глейх, наконец –то я увижу, на кого ты нас променял,—шутит Максим.
—На работу..только работу…—шучу в ответ.
Ковтун качает головой:
—У твоей работы интересный цвет помады, поэтому…—И Макс замолкает.
Он видит Этери, которая в этот момент красит губы, и все понимает, бегло окидывая ее взглядом.
—О, Максим, здравствуй,—невозмутимо говорит Этери.—Можем уходить,—обращается она уже ко мне.
А я злюсь на то, что уйди мы на пятнадцать минут раньше, этого разговора не было бы.
—Я сейчас догоню…
И Этери уходит, а Макс смотрит на ее оголенную спину и говорит:
—Глейхенгауз, ты сумасшедший.
Я не спрашиваю, почему, но только отвечаю:
—Ты понимаешь, что это все должно остаться здесь…
—Дань, если ты сумасшедший, то я то нет,—перебивает меня Макс.—Я буду молчать.
И я ухожу, понимая, что все уже запущенно. Я не верю Максиму, но выбора у меня нет. Этери ждет меня у выхода, а потом я отвожу ее домой.
Мы едем молча, а я все пытаюсь понять последствия того, что сегодня произошло. Мне не хочется больше думать ни о чем и я просто веду машину. Этери смотрит на дорогу, а я замечаю ее отражение в окне. Оно нереально прекрасно и совершенно, но сейчас почему-то я не думаю об этом, а стараюсь забыть слова Макса и его осуждающий взгляд.
========== Глава шестнадцатая, в которой ничто не стоит на месте ==========
POV Даниил
Мы готовимся к Чемпионату мира и это выматывает нас всех, потому что Алина не готова и устраивает нам истерики почти каждый день. И мы не знаем, что делать, потому что все, что с ней происходит—это в ее голове. Этери раскачивает вместе с Алиной и она каждый день раз за разом находит все новые слова, убеждая, что Олимпиаду не выигрывают просто так.
Но Алина замыкается в себе, плачет и выбегает из катка. Этери стоит прямо, как будто у нее в позвоночнике—железный штырь и она сама держится и держит на себе весь мир. Наверное, так и есть. На Этери держится вся наша команда и мы не можем дать ей сломаться.
—Я не знаю, что уже говорить,—в отчаянье вскрикивает Этери , когда мы остаемся одни после того, как Алина пять раз упала перед представителями Федерации на прокате.—Она же может, Дань! Она же в силах наконец получить и эту медаль, но боится в себя поверить.
Этери откидывается на диване и обхватывает колени руками. Сейчас она кажется мне слишком хрупкой и какой-то по-детски наивной.
—Мы же не одноразовые,—шепчет Этери, когда я обнимаю ее.—Мы можем выиграть чемпионат Мира.
—Я знаю,—целую кудрявую макушку.—И у нас получится.
На следующий день я прихожу на тренировку раньше и приношу кофе для Этери. В раздевалке Алина, на которой нет лица. Я останавливаюсь рядом и дотрагиваюсь до ее плеча. Алина поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза. Я тону, когда она глядит на меня так. Теперь я явно вижу всю ее боль и страх, который не дает двигаться с места. Алина стоит кусая губы и мне безумно ее жаль. Поэтому я просто притягиваю ее к себе и обнимаю. Так, как давно уже не делал, потому что она выросла. И Алина прижимается ко мне ближе и плачет. Я чувствую ее слезы у себя на рубашке и думаю о том, то она еще совсем ребенок с недетской ответственностью и ей сейчас нужно собраться и осуществить свою мечту.
— Я верю в тебя, Алин,—говорю я.—Я вижу настоящую Кармен, способную стать чемпионкой мира.
Алина шмыгает носом, но обнимает меня сильнее:
—А Этери Георгиевна верит?
—Как никто другой,—вдруг говорю я и понимаю, что это правда.
Этери всегда видит то, что другие даже боятся подумать. И мы все знаем, что она права. Я поднимаю взгляд и вижу в проеме двери Этери. Она слышала все, а теперь ждет пока Алина меня отпустит.
Я ухожу спустя пять минут оставляя их одних. Алина уже не плачет, закрывая дверь, я слышу голос Этери. Мне неясно, что она говорит, но по интонации я понимаю—она найдет нужные слова.
В туалете я отмываю следы Алининой туши у себя на белой майке. Мне кажется, что ее слезы будто что-то прожгли у меня в груди. Я охлаждаю лицо и иду на тренировку.
***
На чемпионате мира мы опять с Эдом. Он ездит с нами на все важные старты, но уже не раздражает меня. Этери явно держит с ним нейтралитет, а Эд ничего не делает. Он просто есть. А мне уже все равно. Потому что это со мной Этери засыпает вечером, когда приходит с короткой программы и валится на кровать. Это я затягиваю ее в душ, кутаю в одеяло и разминаю ноги, кормлю фруктами и целую перед сном. Это со мной она просыпается утром, утыкается носом в ключицы и засыпает еще на пятнадцать минут, пока я глажу ее по голове. Этери моя. Я иногда говорю эту фразу в тишине, когда меня никто не слышит, и всегда не могу проверить. Потому что со стороны это кажется нереальным и странным, но мне хорошо с ней. Хотя мы никогда не говорим о будущем или каких-то планах. И это тоже меня устраивает.
Сегодня произвольная программа и Этери на нервах. Тем более здесь рядом еще и Женя, которая до сих пор вызывает в Этери какие-то эмоции. И я пытаюсь сделать все, что бы они не вышли из-под контроля. Этери и боль—это две вещи, которых я очень боюсь. Хотя я и знаю, что работа способна творить с Этери чудеса. Она сильная и может справится абсолютно со всем, но иногда мне хочется спрятать ее от всего мира.
Когда Алина выходит катать свою произвольную программу, Женя в промежуточном итоге первая. Это значит, что она обязательно уже в призерах. А еще то, что Алина должна откатать чисто и в полную силу, чтобы взять свое золото. Потому что если Алина не справится, а Лиза не дотянет, Женя может стать трехкратной чемпионкой мира. И как бы Этери не делала вид, что ей все равно, это ее подкосит.
