—Там уже завтрак готов, –подхватываю на руки и несу в сторону кухни.

—Я вся растрепанная, дай привести себя в порядок.—бурчит Этери.

Я смеюсь от ее голоса:

—Кого ты боишься? Тут только я и Диша…мы же все свои.

И от этих слов у меня самого очень тепло внутри. Мы все свои. И никому из нас нет нужды закрываться. Этери расслабляется, принимает поздравления от Диши и садиться завтракать. Она пробует омлет, внимательно его рассматривает, а потом говорит:

—Я не нахожу там скорлупы…значит, готовил не Даня.

Диша смеется, а я пытаюсь вытащить из ее рук тарелку притворно обижаясь.

—Я милый,—возмущаюсь в ответ.—Хоть готовка и не сама моя сильная сторона…

Этери смеется и закидывает на меня ноги. Мы сидим все вместе и завтракаем в первый раз за все время. И никому не кажется это странным.

А потом Этери идет в душ и одеваться, а я листаю интернет, замечая сколько людей поздравляют ее сегодня. Этери любят и уважают многие, но никто не знает ее такой, как я. Она выходит из душа, пахнущая цветами, натягивает джинсы, а я смотрю на ее силуэт и думаю, сколько же всего прошло с того самого момента, когда я впервые увидел ее в полумраке кабинета. Подхожу ближе, целую между лопаток, чувствуя неясную дрожь. Этери надевает черную кофту и поворачивается ко мне.

—Закрой глаза,—говорю я.—Сейчас твой первый подарок.

Этери послушно ждет, пока я бегу на кухню и приношу ей картину. Там репродукция Ван Гога—Ирисы.

—Сейчас не сезон для цветов,—говорю ей.—Но так они будут с тобой всегда. Сегодня тебе надарят всего. Но ирисы приподнесу только я.

Этери вдруг кусает губы и целует меня. Этот поцелуй наполнен всем: от благодарности, до искренней радости. И я прижимаю ее к себе.

Потом фотографирую их с Дишей и везу на тренировку. Этери принимает поздравления снова превращаясь в главного тренера и говорит всем свое коронное «Спасибо большое». Она улыбается, а я понимаю, что самый главный подарок сделал не я, а она—мне. Потому что то, какая она со мной—это самое прекрасное, что есть в мире.

Мы тренируемся, ученики поздравляют Этери, даже Эд с руководством приносят свой букет из алых роз. Я больше не ревную Этери, потому что верю ей до конца. К тому же именно со мной, Дудаковым и Алиной с Дишей Этери идет сегодня в ресторан. Мы—ее самые близкие люди. И Аксенова там нет.

У Этери горы цветов и подарков. И я не знаю еще никого, кого бы люди любили с такой искренностью. Разве что Алину. Она тоже нашла свое место в людских сердцах. Вот только Алина борется с собой каждый день, а мне кажется, что мы ее теряем. Этери переживает, но с каждым днем ищет правильные слова. И я верю, что мы приведем ее к Золоту на Чемпионате мира. Я хочу в это верить. Ради Этери.

В ресторане мы делам фото, официанты приносят Этери торт и поют песню, а мне хочется, чтобы этот день не заканчивался. Первыми уезжают на такси Алина и Сергей, а Этери просто говорит:

—Поехали с нами…

Диша кивает, полностью принимая все, что происходит, а я чувствую, что хочу этого больше всего на свете, но знаю, что мама ждет меня.

Беру телефон, пишу ей сообщение: « Со мной все хорошо. Домой ночевать не приду». А потом почему-то добавляю – «Останусь у Сергея». И отправляю.

Я понимаю, что не могу написать правду, не могу сказать, что буду ночевать у Этери, особенно после отпуска в Дубаи, который для мамы прикрывался съездом хореографов. Я боюсь рассказать ей правду, потому что думаю, что она никогда меня не поймет. И в этой ситуации нам обоим проще делать вид, что ничего не происходит. Маме легче принять тот факт, что я останусь у Дудакова, чем в кровати у Этери. Мне кажется, это не смогут понять никто из моих друзей и я не хочу думать, что будет если они узнают. За все прошедшее время избегать разговоров о своей личной жизни у меня получалось лучше всего на свете.

Этери садится со мной на заднее сиденье такси. Кладет голову на плечо и я обнимаю ее, стараясь больше ни о чем не думать.

Дома мы сидим на кровати и смотрим на ирисы в картине, чувствуя, что уже совсем скоро наступит весна, а за ней и лето.

—Я обязательно подарю тебе ирисы, как только мы приедем в Новогорск—обещаю я Этери, а она улыбается.

—А еще у меня для тебя есть это,—протягиваю коробочку с украшением из черного камня.

Этери открывает ее и я вижу, что угодил. Надеваю ей его на шею, нежно касаясь пальцами кожи. Этери сжимает мои пальцы и оборачивается. Я тону в ее глазах. Как в тумане целую и понимаю, что хочу видеть ее целиком. С снимаю с нее кофту и выключаю свет.

—Но…—пытается возразить Этери,но я целую ее сильнее.

—Мы будем очень тихо,—успокаиваю я ее и стягиваю джинсы.

Этери не сопротивляется, когда я оставляя ее без одежды в одном украшении. Она кажется мне волшебной и чарующей, словно тянет меня за собой в омут. Я целую ее грудь и понимаю, что Этери закусывает ладонь, чтобы не стонать. Мы пытаемся сохранить тишину даже, когда я нежно вхожу в нее, и в этот момент целую, чувствуя, как крик Этери теряется в пустоте…

***

Диша готовит утром завтрак на всех, а я чувствую себя счастливым. Вот только когда Этери как бы между прочим зовет меня в ресторан со своей семьей, я отказываюсь. Ссылаюсь на дела с мамой, но на самом деле я просто не хочу. Принять это предложение—значит начать отвечать на вопросы родственников Этери, кто мы друг для друга. Но я к этому не готов. Этери не настаивает. Она предложила, а я отказался. Больше мы не касаемся этой темы. Достаточно того, что о нас знает Диша, Аксенов и Дудаков. А это уже и так слишком много. Хотя в этот самый момент я думаю о том, что все друзья Этери о нас знают, а вот мои—нет. И в принципе, скорее всего и ее родные тоже догадываются, особенно Марина. Но я не спрашиваю, а Этери не говорит.

Этери вообще редко о чем-то говорит, а я просто предполагаю, что происходит в ее голове.

—Мне пора домой,— наконец произношу я.

—Хорошо,—Этери скидывает с меня свои ноги и встает из-за стола.

—Но я буду о тебе думать,—шепчу ей на ухо.—А ты?

—А я не знаю.—правдиво отвечает Этери.

И мне вдруг кажется, что как только закроется дверь, она просто переключится на совсем другие дела. Возможно, так оно и есть, но Этери целует меня на прощанье и я снова таю.

Домой вхожу в хорошем настроении, но мама смотрит на меня странно.

—Почему ты не приехал ночевать домой?—спрашивает она.—Ночевать у Сергея это странно и неудобно.

Я отмахиваюсь, мол, как есть и стараюсь прервать разговор.

—Дань, что ты не договариваешь? Что происходит?

Я мотаю головой:

—Ничего. Все нормально. Просто у нас много работы, которую надо обсудить перед Чемпионатом мира.

Мама делает вид, что верит, а потом вдруг произносит:

—Я говорила о тебе с Этери…

Я вздрагиваю и жду.

—Она сказала, что работаешь ты хорошо, а во всем остальном, что посчитаешь нужным, ты расскажешь сам. Поэтому я и спрашиваю. Что важного с тобой происходит?

Я набираю воздуха в грудь и качаю головой:

—Ничего. Ничего важного со мной не происходит.

И в этот момент мне почему-то кажется, что я предаю Этери. Но ничего не могу с этим сделать.

***

А потом мы погружаемся в работу и готовимся к чемпионату Мира среди юниоров. Мы с снимаем Алену, а Этери приходит в кабинет и сидит молча, как статуя. У нее холодные пальцы и синие губы, которые она почти искусала в кровь. Этери молчит, а я не знаю, как ее отогреть. Целую ее руки, согревая своим дыханием и глажу по голове, пока наконец Этери не оттаивает и не размякает на моем плече.

—Я так устала, Дань,—вдруг говорит она.—У меня больше нет сил.

Я баюкаю Этери и просто не выпускаю ее:

—Я буду сильным за нас обоих сегодня, слышишь? Тебе не нужно быть сильной …

Этери прячется от всего мира и я вижу, что сейчас ей нужна тишина и покой. Мы сидим, а я просто шепчу ей, что мы справимся, что все будет хорошо и что все решаемо. И мне, кажется, Этери мне верит. Она засыпает внезапно у меня на коленях и я боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть ее рваный сон.