Расслабленно ложится на кровать, ставит перед собой тарелку и медленно начинает есть бутерброды с рыбой, оливки, сыр, которые я успел украсть. А еще мы говорим. Слова словно прорываются сквозь молчание сегодняшнего дня:

—Блять, Даня…что делать с Алиной,—ругается в сердцах Этери.—Еще чуть-чуть и мы упустили бы Европу.

Я пожимаю плечами и не знаю ответов. Вчера я говорил с Алиной долго, но так и не смог убрать все проблемы из ее головы и придумать, что делать с ее меняющимся телом.

—Я думаю, что все образуется, Этери,—просто отвечаю я.—Мы справимся.

Она откидывается на подушки и тянется пальцами к мандарину. Я успеваю быстрее и привычным движением чищу его, протягивая дольки на ладони. Как всегда, сижу на полу перед кроватью, чувствуя, как Этери дышит мне в затылок. Мы так близко, что я вдыхаю запах ее духов, даже не смотря в глаза. От Этери теперь пахнет мандаринами и морозным утром. Я поворачиваю голову и встречаюсь с ней глазами. А потом замечаю, что ее лицо сейчас рядом и я… безвозвратно тону.

Сам не осознавая зачем, приподнимаюсь немного, наклоняюсь еще ближе и целую Этери по-настоящему.

Вкус мандаринов проникает в меня с ее дыханием, а тело отзывается дрожью.

Черт возьми, что я делаю?

Испуганно отстраняюсь, как от удара, и не знаю, что сказать. Этери тоже молчит, кусая губы.

—Извини,—только и могу произнести я.

И тут Этери наконец начинает говорить:

—Ты жалеешь?

Я слышу, как стучит мое сердце, понимая, что сейчас этот ответ нереально важен.

—Нет…

—Тогда зачем извиняешься?—шепчет Этери и возвращает мне поцелуй.

Ее губы горячие и сладкие, а я медленно становлюсь на колени и нежно запускаю пальцы в ее волосы, невесомо прикасаясь к шее.

Этери закрывает глаза и тянется ко мне всем телом пока у нас не заканчивается воздух.

Очерчиваю кончиками пальцев ее скулы, и целую снова, ловя губами неясный стон. Я безумно ее хочу, но боюсь сделать что-то не так, пока Этери сама не затягивает меня на кровать.

Она резким движением выключает ночник, погружая нас в полумрак. Но даже теперь я вижу, как в свете уличных огней ее волосы на белой подушке кажутся золотыми.

Чувствую этерины холодные пальцы у себя на спине и остаюсь без рубашки. Мы не разговариваем, а просто делам наконец то, о чем я мечтал так давно . Мне хочется спросить, не пожалеет ли она, но я боюсь. И поэтому продолжаю целовать Этери, пока она полностью не расслабляется.

Замираю на секунду прежде чем снять с нее майку и еле сдерживаю стон. Этери прекрасна. И это первое, что я произношу после долгих минут молчания. А потом начинаю покрывать поцелуями ее ключицы и грудь. Когда я в первый раз касаюсь ее губами, Этери стонет и рефлекторно выгибается мне навстречу. Я же продолжаю поцелуй и спускаюсь ниже к животу, стараясь не думать, какая же прозрачная и хрупкая под моими ладонями кожа.

Осторожно приспуская Этерины брюки, провожу пальцами по кружеву белья, а потом плавно стягиваю всю одежду, чувствуя, как Этери приподнимает бедра и помогает мне.

Теперь она лежит передо мной полностью обнаженная и беззащитная. Такая нежная, с трогательными выпирающими косточками и невероятно красивая. Такая, какой я даже не мог себе ее представить.

Резко расстегиваю ремень на джинсах и скидываю их с кровати, а потом нависаю над Этери и продолжаю целовать, аккуратно раздвигая ее бедра руками. Она расслабляется и немного приподнимается, помогая мне проникнуть в нее.

Делаю резкое движение и не могу сдержать стон, слыша, как Этери вскрикивает и обхватывает меня ногами. Она замирает, а я смотрю, не мигая ей прямо в глаза, пытаясь понять, что сейчас происходит.

—Дань…—хриплый шепот.

И я схожу с ума. Начинаю двигаться в ней, чувствуя, как Этери царапает мне спину и стонет. Я тоже не могу молчать, прижимаясь к ней с каждый движением все сильнее, а потом снова отстраняюсь. А еще постоянно целую, покусываю мочку уха и шепчу такие нежности, которые никогда в себе не замечал. Этери закусывает губы, но я вижу, что она тоже себя не контролирует. С последним резким движением она вдруг замирает и вскрикивает, словно сама чего-то боится, а я от ее голоса тоже взрываюсь. При этом рефлекторно прижимаю к себе ее невесомое тело, пересчитывая каждый позвонок пальцами, и баюкаю в своих руках, пока дрожь от удовольствия не затихает в ней окончательно.

Этери успокаивает дыхание через пару минут и прячет свое лицо в волосах, пытаясь отвернуться. Но я не пускаю ее, а крепче обнимаю, сцепляя руки замком на спине. В конце концов Этери сдается, утыкается носом мне в ключицу, поджимая ноги, а я чувствую, как под моей ладонью трепещет ее сердце.

========== Глава одиннадцатая, в которой не нужно говорить ==========

POV Этери

Утром я просыпаюсь одна. Простыни на кровати смяты, подушка пахнет чужим шампунем, а пальцы—мандаринами. В комнате тихо и пусто. Нахожу на полу одежду, отлаженным движением складываю ее на стул, направляясь в душ.

Губы горят, а тело все еще помнит прикосновение других пальцев. Но Дани в номере нет. Как и нет его вещей. Словно мне все это приснилось, но, когда я закрываю глаза, то чувствую, как внутри просыпается огонь.

Набираю воду в ладони и охлаждаю лицо, рассматривая себя в зеркале. В глубине души я рада, что рядом никого нет. При свете дня я не люблю показывать свое тело, поэтому делаю шаг под душ и смываю с кожи всю эту ночь. До конца.

На завтраке приношу тарелку в ресторан, желаю всем доброго утра и сажусь на свободное место рядом с Эдом. Даня о чем-то беседует с Дудаковым и кивает. Мы так и не встречаемся глазами.

Решаем организационные вопросы с Аксеновым, оставляя детей и сборы на Даню с Сергеем. Мне некогда думать ни о прошлой ночи, ни о чем другом. Работа вытесняет абсолютно все мысли из головы. Как, впрочем, и всегда. Иногда мне кажется, что это мой самый большой дар—любить то, что я делаю больше всего на свете.

В поезд успеваем с Дишей купить какой-то еды и первыми находим свое купе. Спустя время Диана сбегает к девочкам, чтобы поиграть в Мафию, а я остаюсь одна.

Наконец выдыхаю, переодеваюсь в легкий спортивный костюм, включаю ночник и собираясь что-нибудь почитать. В дверь робко, но настойчиво стучат, а потом заглядывает Даня. Он заходит внутрь и спрашивает:

—Может, у тебя есть таблетка от головной боли? Все отправляют только к тебе.

Даня виновато улыбается, а я киваю и тянусь за сумкой на второй полке. Мы стоим так близко в этом тесном пространстве, что я опять стараюсь не смотреть Дане в глаза.

Поезд дергается и меня качает в сторону. Успеваю только вскрикнуть о неожиданности и чувствую данины руки у себя на талии. Он держит меня крепко и не собирается отпускать, а потом обнимает еще сильнее и утыкается носом в шею:

—Этери,—шепчет Даня каким-то не своим голосом.—Как же я этого хотел целый день…

—И что же тебе мешало?—насмешливо спрашиваю его, опираясь рукой на верхнюю полку и не двигаясь.

—То, что я—дурак,—и замолкает.

Я сжимаю в руках упаковку таблеток и поворачиваюсь к Дане лицом. Он смотрит мне в глаза и все также держит за талию, не собираясь никуда отпускать. Наклоняюсь ближе и целую Даню в лоб, чувствуя, как его сердце стучит громче.

—Так голова болит меньше?

Улыбается.

—Так голова болит меньше,—соглашается он.

Я обхватываю Даню за шею руками и прямо в ухо шепчу:

—А тебе вообще действительно было нужно лекарство?

Даня опускает меня на нижнюю полку и отвечает:

—Мне была нужны ты.

И от этого я чувствую, как щеки начинают пылать.

Мы оба понимаем, что находимся в поезде и сейчас не место и не время для нежностей, поэтому я снова опираюсь на подушку, а Даня закидывает мои ноги к себе на колени.

—Я мандарины принес,—улыбается он и начинает их чистить.—На случай, если бы ты не согласилась дать мне таблетки и не захотела пускать.