Теперь я смотрю на все эти гнилые подпорки в шахте с опаской. Не хватало, что бы нас завалило. А ещё угольная пыль — мы же её вдыхаем, и непонятно как это отразится. А у меня все магические способности заблокированы, чтобы себя хотя бы изредка подлечивать.

Мы выходим к началам рельс. В углублении стоит множество старых вагонеток. Мэлс хватает одну и ставит на пути, немного протолкнув её вперёд, добавляет к ней вторую.

— Норма — две таких вагонетки. — говорит он.

Мы всё углубляемся, толкая пустые и скрипучие «тележки» по рельсам. На развилке сворачиваем влево, и через десять минут останавливаемся в тупике. Тут уже работает пару человек, и их тележки стоят первыми. Они с интересом нас рассматривают, но потом возвращаются к своим делам.

Работа оказывается сложная, я выдыхаюсь уже через час. Двое наших соседей в это же время заканчивают, и укатывают тележки. Мэлс убирает наши с пути, а потом возвращает и придвигает ближе. Он наполняет свою раза в три быстрее меня.

— Ничего, твою тоже заполним в срок. — он утирает пот со лба.

Смотрю — в его уже почти половина, а в моей только на дне несколько угольных камней. К нам подходят трое, я встаю и напрягаюсь, перехватываю кирку поудобней.

— Шаль… — шипит мой напарник, выходит вперёд, спрашивает гостей: — Чего надо?!

Хорошо бы узнать, что это за «Шаль» такая, слышу уже не первый раз. Непонятное ругательство, возможно имя какого-то злого бога.

— Девку твою надо. — улыбается один из них. — Тебе всё равно незачем, нам уже рассказали, так чего не делишься?

— Идите отсюда, пока целы. — хватает своё «оружие» поудобнее.

Я делаю тоже самое, и встаю рядом. Гости молча двигаются вперёд, я замахиваюсь на ближнего. Он хитрым движением выбивает у меня из руки кирку, ударом в грудь отправляет на землю. Дыхание перехватывает, голова кружится. Я только успеваю заметить, что Мэлса уже повалили и избивают ногами.

— Стойте! — кричу изо всех сил. — Не бейте его, я всё сделаю!

— Нет, дура! — орёт мой друг.

А ведь и правда — я ему ничем отплатить не могу. Он даже трахнуть меня не сможет. А про то, что нет никакой «мамы целительницы» и сам догадался. И несмотря на это — всё равно заступается за меня, помогает. Что это — если не друг?

— Закрой рот. — спокойно говорит один из гостей, и бьёт Мэлса. — Что бы не брыкалась, а то мы уже в курсе, какая ты боевая.

Они подходят, окружают меня. Разворачивают, связывают руки впереди. Непонятно откуда у них тут верёвка. Толкают к стене, и первый пристраивается сзади. Я зажмуриваюсь, чувствую, как на мне рвут трусы.

— Мы тебя и подружку твою теперь защищать будем, ты главное обслуживай только нас троих, может ещё и часть нормы подкинем, если понравится. — шепчет он, входя в меня. — Мы тут давно уже, всё и всех контролируем, так что всё будет хорошо.

Двигается быстро и резко, хватает и больно мнёт грудь, шепчет что-то. Когда кончает — громко вздыхает, и ещё какое-то время извергается прямо в меня. Я ещё сильнее зажмуриваюсь, не издаю ни звука, опять текут слёзы из глаз.

— Ух, вот это да, не то, что с нашими девками — уже все поношенные. — треплет меня за мокрую щёку.

Я не двигаюсь, сзади пристраивается следующий. И когда он только собирается, заставляя меня ударами раздвинуть ноги шире, раздаётся крик:

— Ложись!

Падаю на землю, слышу неприятный чавкающий звук. Смотрю — а у того, что собирался меня только что насиловать, кирка в груди.

— Ах ты бешеный! — кричит его друг, и идёт вперёд.

— Стоять! — Мэлс замахивается на гнилую распорку, заставляя их остановится. — Чудо, иди сюда!

Я кое как встаю, и бреду к нему. Когда оказываюсь рядом, он резко бьёт по дереву. Балка лопается, всё начинает дрожать. Насильники приходят в движение, а Мэлс толкает на них тележку, отправляя одного обратно. Второго я встречаю ногой, которую он перехватывает и отбрасывает меня, больно выворачивая.

— А-а-а! — кричу от боли.

Моему другу хватает этой заминки, он всаживает кирку в грудь оставшемуся врагу. Слышим грохот и страшные звуки, сердце бешено бьётся, но я не могу встать. Ногу не сломали, но сильно вывихнули. Мэлс сносит ещё пару деревянных столбов, подхватывает меня, и бежит на выход.

— Обвал! — орёт что есть мочи, что бы все слышали.

А обвал похоже и правда будет. Дрожит всё — земля, стены, потолок. Все деревянные распорки, которые мы пробегаем, вот-вот развалятся и тогда мы окажемся тут погребены. Я даже не знаю глубины всего этого, нас ведь никогда не найдут. От этих мыслей становится страшно.

«А может это правильно?» — думаю отстранённо. — «Закончатся все мои «приключения» в другом мире, может хватит уже?»

— Обвал! — кричит Мэлс в последний раз.

Он вбегает на портальную плиту, зрение снова затуманивается, и через секунду я вижу солнечный свет в проёме двери. Мы выходим на улицу, здесь толпа и никто на нас не обращает внимания. Здоровяк несёт меня прямо в барак, и кладёт на одну из полок.

— Зачем же ты так, а? — он осматривает мою ногу, потом что-то нащупав, резко дёргает. Рвёт веревку на руках. Лицо в крови и разбито, и даже несмотря на это он улыбается.

— Ай! — кричу, и отвечаю: — А ты зачем так, ну поимели бы они меня, да и хрен с этим. Этот, комендант, вообще бесплатно берёт.

— Не говори так. — качает головой, забирается рядом и обнимает. — У меня сестра почти как ты, совсем ещё девчонка.

— Где она сейчас? — спрашиваю, смотря в пустоту.

— Успели эвакуировать в Гуром, где-то на границе ваших лесов. — отвечает, гладя по голове.

— Это не мои леса. — бурчу себе под нос. — Я полукровка. Никому не нужная, бесполезная полукровка.

— Брось, ты красивая, хорошая и добрая девушка, найдёшь себе достойного мужа, родишь, всё у тебя будет хорошо. — шепчет мне на ухо.

Знал бы он, что я обо всём этом думаю, и кто я на самом деле — не говорил бы этого. Но я молчу, он хороший человек, один из немногих, которых я тут встречал. Новая жизнь и новый мир оказались жестокими и неказистыми.

— Будь осторожней, не сдавайся, держись. — он откидывается на кирпичную стену.

— Что ты задумал? — смотрю на него прищурившись.

— Ничего. — улыбается. — Будет допрос, скрыть мы ничего не можем, а за порчу имперского имущества наказание одно — смерть.

— Почему так. — беру его за руку. — Только я встречаю хорошего человека, и…

Утыкаюсь в его грязное плечо, и в этот раз рыдаю, всхлипывая. Он прижимает к себе, и ничего не отвечает. Слов больше не нужно, их просто не хватит, что бы выразить все чувства — злость, безнадёжность, тоска и грусть. И всё это помноженное друг на друга.

А ещё эти непонятные слёзы — я постоянно рыдаю. Не знаю в чём причина — гормоны, или вся эта ситуация, в которой нахожусь. Может быть так же рыдал бы, будь и в своём теле. Я же жил в тепличных условиях, а потом всё это случилось.

Через пол часа мы слышим команду с улицы, всех выгоняют на местную площадь. Снаружи уже собралась толпа, на нас кто-то показывает пальцем. По-моему, это та женщина что не хотела давать нам еду с утра. Сейчас она разговаривает с солдатом.

— За мной. — говорит военный, подойдя ближе.

Мы идём, а я вижу торжествующую улыбку женщины — она радуется, что отомстила. Видимо в шахте что-то видела, поняла, и быстрее решила выслужиться. Как всё глупо получилось — не будь той перепалки с утра…

— Нашёлся бы кто-то ещё. — пожимает плечами Мэлс.

— Ты мысли читаешь? — смотрю на него удивлённо.

— Я вообще то сам с собой говорил. — улыбается. — Видимо мы думаем одинаково.

Нас приводят в административное здание. В коридорах простенькие деревянные лавки, ходят люди в форме и обычной одежде, по бокам коридоров деревянные двери. Если бы не знал, что в другом мире — то вероятно решил, что попал в царское правительственное здание-музей.

Мы заходим в одну из дверей, стены помещения оштукатурены в серый цвет. Тут широкий стол, за которым сидит комендант и лекарка. Видимо они самые старшие, во всяком случае сейчас.