– Алекс, я не знаю, что тебе сказать. Меня там не было. Ты знаешь, что я бы вмешался. Авторитет Штейра, возможно, не позволил кому-либо усомниться в отсутствии добровольного согласия Ассаи.

Я сказал правду. К несчастью, у меня не было возможности присутствовать при этом.

– Я пытался с ней поговорить, но она молчит. Просто в ужасе, как будто я также пришел за ее телом. Штейр рядом, но от этого ей легче не становится. Совсем наоборот. Как такое могло произойти? – Он вовсе не просил моего совета. Спокойно и взвешенно проговаривал ситуацию, словно на диктофон.

– Может, он негласно посвятил ее в рабыни?

– Он прекрасно знал, что подобное без моего участия не произошло бы. И еще, меня беспокоит Никея. Либеральность ее взглядов относительно нарушения принципов. Два года назад я закрыл глаза на инцидент, произошедший с ее подачи на "Большой охоте"*. У меня вопрос. Кто из них, теоретически, стал зачинщиком подобного беззакония?

– Не проще ли обоих исключить из клуба? – я опасался, что блеск в моих глазах при мыслях о несоблюдении добровольности выдаст с головой. Так или иначе, это были просто фантазии, но все же…

– И позволить им извращаться над Темой дальше? Доказывая, что нижние лишены прав? Сколько неофитов попадется в эту ловушку? – Анубис наклонился, пристально вглядываясь в мое лицо. – Управлять недостаточно проинформированными особами очень легко, правда ведь?

От волнения я непроизвольно вцепился пальцами в подлокотник кресла. Сейчас я был просто прибит железной волей своего наставника. И это при том, что он ни разу не повысил голос!

– Алекс, не понимаю тебя. – Я оглянулся, словно опасаясь увидеть Юльку в кабинете. Глаза Анубиса застыли, сменив цвет с зеленого на темно-серый. Казалось, неуловимый сканер считал все мои мысли и потаенные желания.

– С каких пор ты перешел на детей? Ей есть 18?

Поворот поразил своей внезапностью, и я не успел прикусить язык и надеть «покер фейс».

– При чем тут Юля?

– Она не саба, верно? Что она делает в клубе, в таком случае? Ты знаешь правила. Цель ее нахождения здесь?

– Я сделаю ее своей. Вопрос времени, – более уверенно заявил я, ощутив неприятный холодок. – Только времени.

– Почему бы нам с тобой не выяснить это прямо сейчас? Красс сегодня в восьмом блоке со своей новообращенной. Они не станут возражать против зрителей. Что, если я покажу ей, что именно ты хочешь из нее сделать, а потом выясню ее мнение на этот счет?

В этот самый момент оборона самоконтроля дрогнула, а артобстрел бездушных аргументов ударил в образовавшиеся разломы.

– Не трогай ее. Она моя! – прорычал я, расплескав кофе.

– Я повторю. Она знает, чего ты от нее добиваешься? Не думаю. Тебя заводит беззаконие других. Ты решил, что можно брать все, что плохо лежит, придавать ему свою форму и не спрашивать согласия. Дима, ты меня огорчаешь.

– Ее сабмиссивность спит. Но она есть! – Необходимость оправдываться бесила, но молчать я не намерен.

– Хорошо. Приведи ее. Правила ты помнишь. Пусть станет на колени.

– Нет.

– Почему? Я отвечу. Ты мыслишь, как подросток. Извини за грубость, у тебя не голод, а банальный недотрах. У тебя глаза горят, ты хочешь ее сломать, не думая о последствиях. Уйми свое эго. Иначе мне придется раскрыть ей глаза на некоторые аспекты.

– Алекс, как можно вычислить нижнюю в толпе? – однажды задал я вопрос своему Наставнику. Ответ мне не понравился.

– Ты не готов. Для этого надо быть мной.

– Разве я здесь не для того, чтобы научиться?

– На данном этапе это невозможно. Потому, что ты принимаешь свое желание обладать кем-либо за шестое чувство. Это надо преодолеть, вопрос долгого времени. Готов ли ты разглядеть душу избранницы, ее боль и радость, ее тайные желания, чтобы это понять? Еще нет. На время оставь эти бесплодные попытки. То, что девушка любит секс в наручниках, может не значить абсолютно ничего. Запомни это.

…– Она совсем девчонка. Не делай того, о чем пожалеешь. А сейчас уведи ее отсюда. Юлия пока под защитой Константина, но половина членов клуба сейчас забрызгает слюной пол. У меня и так тут проблема с адекватным поведением.

"Главное – не потерять самого себя", – вспомнил я слова Анубиса, которые так часто доводилось слышать на первых порах, когда я раскрывал для себя совсем иную Тему. Настоящую. Игры разума, воспитание чувств, открытие истинной сущности, истинную свободу – даже на цепи. Тот, кто держит поводок, не свободнее того, кто носит ошейник.

Но так получилось, ято именно в этот переломный во всем год я начал осознавать, что мне мало легализованной Тьмы.

Юля была в панике. Я ощутил это сразу, как только мы с Алексом вышли в зал. Показательно его не замечая, чтобы не встречаться взглядом, она повисла у меня на шее, прижавшись, словно напуганный котенок в поиске защиты.

– Давай уйдем отсюда…

– Конечно, – ощущая себя победителем, согласился я. Внутренний зверь бил в колокола. Впервые Юлька искренне потянулась ко мне, плевать, что виной всему был просто страх. Наверное, именно благодаря этому мы, наоборот, стали ближе.

Почти у дверей я вдруг ощутил, что она обернулась. С ощущением чего-то малоприятного и неизбежного последил за ее взглядом, и…

Искра. Вот, чем это можно было назвать. Едва уловимый разряд, наэлектризовавший атмосферу до нереального ментального треска. Ничего не изменилось во взгляде Анубиса, ни дрогнул ни один мускул, он по-прежнему смотрел на мою девушку со смесью равнодушия и снисходительности.

А Юлька, ванильная невинность, так ничего и не поняла…

– Я хочу курить, – выдохнула она уже на парковке, бросив на меня беззащитно-ошарашенный взгляд. В другой ситуации эти эмоции разбудили бы во мне зверя до такой степени, что я бы отымел ее прямо на капоте. Но ко мне они не имели никакого отношения.

– Отъедем, – ощутив противные уколы ревности, сказал я.

Что мне надо было сделать тогда? Напугать ее сильнее, чтобы выбросила из головы все происшедшее – и Александра, и клуб? Противоречия разрывали на части. И, как ни банально, я реально считал себя ее ангелом-хранителем в тот момент, хотя спасать, по сути, было не от чего и не от кого. Анубис скорее убьется головой об стенку, чем позволит себе прикоснуться к тому, что ему не принадлежит. Стало быть, опасаться нечего? Мне до боли хотелось расписать Юльке в деталях, как ломаются подобные ей по щелчку его пальцев, падая на дно и не принимая этого в сладкой эйфории. Как сладок яд таких речей, когда тебе преподносят аверс монеты, обещая защиту, свободу сознания и яркость эмоций, умалчивая о нервных срывах, подмене сознания и чувстве вины. Хорошо, когда Верхний может ее снять, но зачастую он этого не делает намеренно. Нет, пока еще не стоит.

Тогда героем этой истории я считал сам себя. Понимая, что защита ей нужна лишь от меня самого, но… Не признаваясь себе в этом. Решив играть на контрасте до конца, я поспешил ее успокоить. Почти не соврал. Анубис реально заставляет всех нервничать в его присутствии. Юлька в ответ доверчиво сжала мою руку. Отлично.

Атмосфера клуба возбудила меня гораздо сильнее, чем я предполагал. Наверное, там не могло быть по-другому. Каждый угол, каждая пылинка, каждый кирпич хранил в себе собирательную память того самого нереального удовольствия, которое сносит крышу и лишает разума. Я вспомнил ощутимый удар тока от соблазна в тот момент, когда Алекс предлагал привести Юльку в кабинет. Картина того, чего так и не произошло, словно засела в моем мозгу.

– Я хочу, чтобы ты сидела на ковре, поджав под себя ноги. Поняла?

И тут она совершила свою первую ошибку за сегодня. Дура. За своим языком надо следить хоть иногда…

Юля

Этот ужасающий арсенал больше не находился в поле моего зрения. Но на тот миг казалось, что он отпечатался несмываемым тату прямо на сетчатке глаза. Как темные пятна после пристального взгляда на солнце. Аналогия была полной. Как говорят? Любопытство сгубило кошку? Меня оно ослепило. Отравило своей реальностью, потому как я привыкла, что такое может быть только в кино, на полочках секс-шопов – для украшения витрины, в безобидных сказках типа "50 оттенков серого"… Но в реале?