надвигающееся удовольствие было так же невозможно, как встать перед океанской волной, которая нависла, подхватила, выгнула, схлынула и ещё раз обрушилась, меняя порядок
молекул, разбрасывая мощным ударом песок и вымывая на солнечный свет ослепительную
жемчужину…
Кира лежала щекой на животе и переводила дыхание, серединой ладони легонько проводя
вверх и вниз по дрожащим мышцам, пока Александра не перехватила руки и не подтянула её
повыше. Очень тихо Александра прошептала:
- Я хочу в отпуск. Прямо сейчас. Лучше – пожизненно.
Кира вздохнула, опёрлась на локтях, поцеловала ямочку на ключице и пробормотала:
- Зачем тебе отпуск?
Александра кончиками пальцев провела по подбородку, приглашая Киру посмотреть ей в глаза:
- Если ты думаешь, что я смогу без тебя в ближайшие пять десятилетий, то ты глубоко
заблуждаешься. Я хочу в отпуск – с тобой. Я не могу отпустить тебя. Мне нужно хотя бы
держать тебя за руку.
Кира счастливо улыбнулась и перекатилась на бок, просунув руку под голову Александры и
играя рассыпавшимися локонами:
- Я тоже. Я тоже хочу быть с тобой. Но у тебя есть сын, и ты не сможешь всю жизнь быть со
мной, если только ты не собираешься ему рассказать.
Александра прикусила губу, спрятала лицо на груди Киры, потом, через несколько мгновений, глухо проговорила:
- Я знаю, что у меня есть Макс. Есть родители. Работа, в конце концов. Но ты… Ты стала моим
дыханием, моей жизнью, и я не смогу без тебя. Точнее, смогу, но это буду не я.
Александра замолчала, потом резко подняла голову и встревоженно прошептала:
- Ты же не хочешь сказать, что всё, что произошло, это только моё сумасшествие?
Кира успокаивающе притянула Александру к себе:
- Это сумасшествие наше, одно на двоих. И я не знаю, что будет дальше, и не хочу знать.
Сейчас ты – здесь, и это – самое главное. Это самое важное для меня, понимаешь? Всё, что ты
выберешь, всё, что ты посчитаешь возможным сказать или сделать, - это твоё право и твоё
решение. Я буду с тобой, пока ты этого хочешь. Мы с тобой живём в России, ты помнишь это?
Александра сердито махнула головой:
- Я помню. А как ты вообще предполагаешь, что мы будем делать дальше?
Кира опять улыбнулась, на этот раз – печально:
- Я не знаю. У меня нет никаких обязательств ни перед кем. Я никому ничего не должна
объяснять, меня никто не контролирует и никто не ждёт, если тебе это важно. Я ничего не знаю
о том, как должны жить люди, которые любят друг друга. Я только знаю, что когда ты будешь
уходить (а это обязательно будет, даже если ты пойдёшь в магазин за хлебом), мне будет
недоставать воздуха, недоставать света, недоставать ощущения опоры… Каждый раз, когда мы
расстаёмся с тобой, мне кажется, что у меня выдирают позвоночник… Прости, я не хотела
говорить о грустном.
Александра вздрогнула и прижалась к Кире теснее:
- Я тоже не знаю. Я понимаю, что ничего не должна спрашивать…
Кира погладила её по спине:
- Почему же? Ты можешь спросить всё, что тебе интересно. Если я не знаю ответа, я тебе так и
скажу.
Александра помолчала, но потом всё-таки решилась:
- Ты говоришь, что… никому и ничего… у тебя разве нет… ну… другой…
Кира рассмеялась:
- Другой женщины? Нет. И, если тебе важно, то, что было у нас тобой только что, это первый
раз в моей жизни. Ты – единственная женщина, которой понадобилось моё тело. И я хочу, чтобы ты осталась единственной навсегда. Если такое вообще возможно.
Александра приподнялась и прикусила горячую мочку уха, потом прошептала:
- Я тебе верю, хотя и не представляю, как так может быть, чтобы никто не покусился на тебя.
Но мне нужно не только твоё тело, точнее, оно мне тоже нужно, но... Господи, как же трудно-
то! Мне нужна ты. Вся, такая, какая есть, мне нужно узнать тебя, я хочу этого… Ты меня
понимаешь?
Кира, не в силах спокойно выносить дыхание возле уха, шутливо зарычала, перевернула
Александру на спину и крепко поцеловала. Потом, отодвинув непослушный локон со лба, пристально вгляделась в огромные сияющие глаза:
- Я понимаю. Тут ты совсем не одинока. Мы попробуем, обязательно попробуем, я обещаю
тебе. А сейчас я предлагаю тебе кофе. Или чай? Или, может быть, ты хочешь есть?
Шереметьева бросила взгляд за окно, за которым лиловели поздние сумерки, и внезапно
поняла, что совершенно не знает, что делать дальше. Она бросила машину на стоянке, её
телефон был в сумочке, значит, скорее всего, он остался сухим, и удивительно, что до сих пор
не звонил.
- И вообще, какой завтра день недели?
Кира опять расхохоталась:
- Завтра воскресенье, Великая княгиня. И если тебя мучают сомнения, ты вполне можешь
остаться ночевать здесь. Правда, я не обещаю, что буду вести себя прилично.
Александра тоже засмеялась и, подхватив подушку, шутливо стукнула ею хохочущую девушку:
- Я тоже не обещаю, но, и правда, давай поедим чего-нибудь, а? И я останусь. Завтра открытие
очередного фестиваля, но это только ближе к вечеру… Я останусь с тобой.
Кира вдруг затихла и серьёзно посмотрела на Александру:
- Я приму любое твоё решение. Даже если завтра тебе покажется, что то, что случилось, это
бред, я пойму. Я не буду у тебя ничего спрашивать, по крайней мере, сейчас.
Александра тоже стала серьёзной:
- Ты мне не доверяешь?
Кира вздохнула, потёрла висок и ответила честно:
- Это не то. Я тебе доверяю. Но я знаю и другое: вряд ли то, что произошло сегодня, обычно
для тебя. И я не знаю, что ты будешь чувствовать завтра. Или через неделю. Ведь это же не
просто так, прости, если грубо: захотели, переспали, разбежались. Это больше, чем просто…
секс. По крайней мере, для меня.
- Почему?
- Что – почему? Почему больше? Я не ложусь в постель не по любви, ни в каком виде, и не
поддаюсь на провокации. Для меня это – любовь…
Александра махнула головой и села:
- Я не про это. Это я уже поняла.
Кира заворожённо уставилась на обнажённую грудь перед собой, которая показалась ей
прекраснее, чем все произведения искусства. Прошло несколько секунд, прежде чем
Александра, получив ни с чем не сравнимое удовольствие от восхищения в диком, бешено-
ненасытном взгляде, щёлкнула её по носу:
- Я спросила. Я спросила, почему ты думаешь, что я передумаю?
Кира вздрогнула и заставила себя сосредоточиться:
- Я не знаю. Нипочему. Или… или у тебя уже было… ну, то, что…
Кира беспомощно замолчала. Она вдруг поняла, что совершенно не знает, может быть, у
Александры были женщины и раньше, ну и что, что она была замужем…
Александра опустилась опять сверху, нежно поцеловала прикушенную губу и прошептала:
- У меня «то, что было…» и вот это, то что ты называешь «ну…», тоже впервые. Но я не думаю, что это должно меня испугать. Или тебе так легче? Думать, что у меня всё закончится так же
быстро, как и началось? Ты не веришь в себя? Не веришь в меня? Тебе страшно?
Кира прямо смотрела в байкальские глаза, перевернувшие всю её жизнь, и даже не пыталась
ничего обдумывать, просто сказала:
- Мне страшно. Я тебя всю жизнь искала. А когда нашла, не смогла ничего сказать. И да, я
боюсь, что ты остынешь и уйдёшь, оставив меня полыхать. Но я не пророк, и я не знаю
будущего. И пусть будет столько, сколько будет. И да, в личных отношениях я совершенно не
верю в себя. То есть в то, что могу быть для кого-то… Я уверена в себе в том, что я хочу быть с
тобой всегда. И давай на этом закончим, что будет и как. Волков бояться…
Кира аккуратно села вместе с Александрой и, подмигнув, спросила:
- Так что мы будем пить? Кофе, чай, воду, сок, мартини, пиво, ром? Из еды у меня только
греческий салат и мясо под сыром.
Александра поняла, что Кира просто сбежала от своих страхов, но мысленно пообещала себе
