— У меня была анорексия. А потом булимия. И теперь опять анорексия.

— О.

— А когда я была толстой, никто не верил, что у меня анорексия. А некоторые говорили, что мне это полезно. Да пошли они к черту, тупые ублюдки, сыновья и дочери собак.

— Собаки лучше них.

— Не знаю, меня одна за жопу укусила.

— Сочувствую.

Потом розововолосая куда-то убежала, меня вызвали. В кабинете сидел очкарик в строгом костюме и напомаженными черными волосами. Хотя, если приглядеться, то они просто сальные.

— Итак, Сандра Алькона, верно?

— Да.

— И что же вас беспокоит, мисс Алькона? Можете не стесняться, всё, что Вы скажете, останется лишь в этом кабинете, если Вы захотите.

И тут меня как прорвало. Я смеялась, рыдала, кричала в исступлении, а он торопливо делал пометки у себя в блокноте и задавал наводящие вопросы. Потом он сказал, что у меня клиническая депрессия и прописал медикаменты. И назначил сеанс психотерапии. Теперь я буду станционарно лечиться. Впрочем, я уже это проходила и отнеслась к этому скептически.

За мной заехал Том. Как всегда, в красном халате, с хвостиком и окутанный дымом. Машину вел тот же верзила. Делать было нечего, пришлось согласиться. Я старалась не смотреть на него. Мне было неприятно видеть Тома, он напоминал мне о Марке. Воспоминание о той ссоре ещё свежо в моей памяти. И эти глаза, полные боли и отчаяния. Я пыталась пробудить в себе чувство любви, но его не было, просто не было. Я натыкалась лишь на гулкую пустоту. Я проваливалась в неё, тонула в ней. Всё-таки Том ошибся, я не любила Марка, я вообще никого не любила. Я бы предпочла, чтобы Марко меня ненавидел, презирал. Тогда я бы поняла. Я не заслуживаю любви такого человека.

— Ну что, любишь меня такую?!

— Люблю.

Нет, я не должна это вспоминать.

— Ты знаешь про меня всё, я про тебя ничего.

Заткнись, Марк!

— Кто ты, вампир?

Нет! Нет! Нет!

— Я вижу твои зеленые глаза, но что кроется за ними? Может, они пустые?

Вон из моих мыслей! Вон из моей головы!

— Сколько сердец ты разбила и сколько разобьёшь?

Нет! Это уже было, это уже прошло! Тебя нет, ты просто не можешь говорить со мной!

— Ты кровопийца, Сандра. Ты медленный яд. Ты начала убивать меня, как только мы познакомились, как только я вступился за тебя.

Я сжала руки в кулаки. Ногти впились в кожу. Показалась кровь.

— Убийца! — послышался крик с улицы, — Ты убила его! Убийца!

— Нет… — сдавленно прохрипела я.

— Убийца! Нет тебе прощения! Убийца!

— Нет! — уже громче сказала я.

— А я говорю, убийца! Ты оставила ребенка одного, а сама ускакала трахаться с каким-то ублюдком! Это из-за тебя он умер! Своего сына погубила!

Бабушка кричала на молодую девушку, которая с затравленным видом слушала её. Я покрылась холодным потом. Живот скрутило. Голова закружилась. И снова гул.

— Том, останови машину! — не своим голосом закричала я.

Парень, удивившись, приказал водителю остановиться. Я выскочила и побежала куда глаза глядят. Мной двигал дикий ужас. Так сильно гудело, что, казалось, из ушей потечет кровь. Голова раскалывалась.

— Ты мой медленный яд, ты медленно меня убиваешь. А мне это даже нравится. Я никогда не стану тебя ненавидеть, я буду любить тебя, даже когда ты меня терзаешь. Это твоё наказание.

— Да заткнись ты уже, Марк, заткнись!

Но он не замолкал. Я стала биться головой об стену какого-то дома. Благо, место было огорожено другими домами и какими-то ящиками и тут мало было народу. Днем здесь никого нет, при свете солнца это непримечательное полузаброшенное здание, но ночью оно оживает. Безумцы и отбросы стекаются сюда отовсюду, тени пляшут на стенах и призраки прошлого стоят на страже храма прошлого, пуская лишь избранных сюда. Отвергаемый всеми здесь герой и всеобщий любимец, а ложь становится правдой. Может, они и меня примут к себе? Но до ночи далеко.

Лоб весь в крови, на стене остались пятна крови. Рядом кто-то своей кровью вывел надпись:

Любви предела нет.

Мы к одиночеству привыкнем,

Здесь утешение найдём.

Я тихонько матюгаюсь. Рану щипает, в неё попала грязь. Голос стал тише, но не замолк. Он повторяет лишь одно слово. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю.

— Если хочешь, чтобы он замолчал, возьми это.

Я обернулась. Я не видела его лица, но он мне сразу не понравился.

— Я не употребляю наркотики.

— Это не наркотики.

Я посмотрела на упаковку. Антипсихотик с жутким названием. Отпускается с рецептом. Я пожала плечами и взяла одну таблетку и проглотила, не запивая.

— Он вернется, когда действие закончится. Так что возьми ещё.

— Обойдусь.

Я ушла. Услышала, как парень упал на асфальт. Похоже, так и остался лежать. Пожав плечами, я ускорила шаг.

И тишина… Благословенная тишина. Марк заткнулся. Убийцей меня никто не обзывает. Но от темных уголков я всё равно шарахаюсь. Я вернулась домой и включила телевизор, как раз шел мой любимый сериал. Я наблюдала за происходящим на экране без малейшего интереса, даже не вникая, что там происходит. А потом заснула. Сон был долгим и тревожным, засасывающим меня, как болото.

====== О недосказанности, превращениях и ночных гостях ======

Ночью он опять стоял у окна. И опять шел дождь, хотя на утро всё было сухо. Он смотрел прямо на меня, будто заглядывал в душу. Немой укор читался в его глазах. В телевизоре был белый шум, стрелка часов замерла. Всё, всё застыло, лишь мои мысли с бешеной скоростью сменяли друг друга. Он протянул руку и дотронулся до стекла. Как заведенная, я подошла к окну и повторила его жест. Наши руки разделяло лишь стекло, холодное, словно лёд. А что бы было, если бы стекла не было?

В этот момент он как-то странно улыбнулся и сделал рывок. Оцепенение с меня спало и я ударила по стеклу. Осколки врезались в мою кожу, пол залила кровь. Зато Марка больше не было. Да и как он мог здесь быть, он же мёртв.

На шум прибежала мама.

— Вот дрянь такая, ты что делаешь?

— Я всё исправлю.

Она влепила мне пощечину. На этот раз довольно сильную, даже разбила мне щеку. Я почувствовала солоноватый вкус крови во рту.

— И в кого ты такая родилась? Всю жизнь мне сломала, ещё и выпендриваешься.

Она ушла будить отца. Я вышла в сад и легла на гамак. Мне хотелось напиться. Мама говорит, что я вся в отца пошла, такая же дрянь. Видимо, я пойду по его пути и сопьюсь, не успев закончить школу. А может, даже брошу. Всё равно слишком тупая.

Я иду по сухому асфальту, пошатываясь и опустив голову. В волосах колтуны, под глазами мешки. Мне всё осточертело, весь этот мир, все Марки, Томы, мамы и папы, вместе взятые. Вдали орёт пьяная компания. Музыка, машины, алкоголь. Смеются девушки, громко матерятся парни. Сосется парочка. В машине рядом кто-то трахается. Я вспоминаю, что завтра похороны Марка. А все ведут себя, как ни в чем не бывало, жизнь продолжается. Люди по-прежнему пьют, курят, веселятся, танцуют, влюбляются и расстаются. Это я неправильная или что-то с миром не так?

— Эй, вампир! — слышу я голос друга Марка, — Давай к нам!

Что за наглый тип. Вампиром меня мог называть только Марк.

— Извини, чувак, нет настроения.

— Да че ты, иди сюда! Надеремся и пососемся, забудь ты о своем придурке!

— Он же твой друг.

— Да какой он мне друг…

— Мудак ты.

— О да.

Я иду дальше. Около ночного клуба блюют люди, какая-то девушка валяется и храпит. За ящиками кто-то передаёт кому-то травку. Тут собрались самые низы общества, их мозги растворены в спирте и морфии, а души черны от никотина.

— Оп, а вот и ногастая идет! — ко мне подошли парни, опять друзья Марка, — Давай к нам? Те развеяться надо.

— Нет, спасибо.

— Первый образец бесплатно.

— Я не употребляю наркотики.

— Тогда бухнем.

— Не хочу.

— Курнем.

— Не хочу.

— Ну хоть потанцуем!

— Не хочу. Я пойду.

Парни пожали плечами и ушли.